Истина в твоем прикосновении - Ким Нина Окер
Но независимо от того, каким образом мы в конечном итоге завершим зиму, все, кажется, настолько вышло из-под контроля, что мне трудно представить, как после этого жизнь вернется в нормальное русло. Сразу потеплеет? В один миг исчезнет весь снег, бури и метели прекратятся, а мы сделаем вид, что ничего не произошло? Или шар уже катится и у нас нет шансов остановить то, что мы спровоцировали?
Не особо обнадеживающая мысль, но, честно говоря, лучшего мы и не заслужили. Сезонные Дома уничтожили семью Роша и разделили дни Ванитас между собой. По той простой причине, что просто хотели власти. В конце концов, силы Домов наиболее могущественны в их собственное время года.
Так что мои предки и предки других сезонных Домов сознательно пошли на риск возможного конца света. Даже если он и не наступил, поскольку Ванитас – сезон для людей. Он был создан для размышления и осознания того, что никто из нас не всемогущ. Поэтому последствия для природы не были столь повсеместны, и все же они были.
Однако сейчас природа фактически вышла из-под контроля: мир буквально рушится. Но это, похоже, никого особенно не волнует. Чтобы предотвратить наступление Ванитас, сезонные семьи мирятся даже с затяжной зимой. Да и повстанцы скорее будут придерживаться своего плана, чем сдадутся и спасут мир. Никто не хочет выглядеть неудачником, даже если это означает, что все погибнет.
Взгляд останавливается на крупной птице, которая садится на дерево неподалеку и начинает перебирать клювом перья. Банально и звучит как клише, но в этот момент я завидую ее способности летать. Я бы отдала все, чтобы иметь возможность просто расправить крылья и улететь – подальше от драм, от семьи, даже от повстанцев. Я бы взяла Зимний кристалл и кристалл Ванитас, быстро инициировала Ванитас с помощью Кево, а затем улетела далеко-далеко. Куда-нибудь, где тепло. Может, с Эммой, а может, просто в одиночестве. Туда, где меня никто не знает и где никому нет никакого дела до смены времен года и всего, что с этим связано.
Я снова беру телефон и открываю в браузере Instagram[1]. Понятия не имею, насколько стабильно интернет-соединение, и не хочу расходовать мобильные данные, устанавливая приложение, которое не является жизненно необходимым. Как только вхожу в свой аккаунт, появляется, как и ожидалось, несколько непрочитанных сообщений. Мне написали несколько школьных друзей, но большинство сообщений – от Эммы. При виде ее имени и маленькой фотографии профиля мое сердце болезненно сжимается. Понятия не имею, когда я увижу Эмму снова и случится ли это вообще. И тем более не знаю, как ей все это объяснить. Не связываться с ней нечестно, но и рассказывать всю правду – тоже. Она не может мне помочь, и даже если бы могла, мне бы этого не хотелось. Я убедилась на собственном опыте, насколько разрушительным может быть мой мир, и не собираюсь втягивать в это свою лучшую подругу.
Нерешительно открываю переписку с Эммой и просматриваю непрочитанные сообщения, в которых она спрашивает меня, где я, почему больше не прихожу в школу и что не так с моим мобильным телефоном. Все ли со мной в порядке. Некоторые из сообщений отправлены еще тогда, когда я находилась в плену у повстанцев в Осло, другие – новые. Последнему из них всего несколько часов. Видно, что она беспокоится.
Решившись, я нажимаю на окошко ввода и пишу короткий текст:
У меня все нормально! Сейчас не могу всего объяснить, но прошу тебя, не волнуйся. Нам с семьей нужно уладить кое-какие дела, потом я с тобой свяжусь. Обещаю! Люблю тебя!
Я перечитываю текст несколько раз, и с каждым разом он кажется мне все более глупым. Но я все равно отправляю сообщение и поспешно закрываю чат, после чего снова откладываю мобильник в сторону. Не хочу видеть, как Эмма читает это, не хочу видеть ее ответ. Я не могу сказать подруге ничего, что могло бы ее успокоить, не солгав ей. А этого она не заслуживает.
Когда снаружи среди полнейшей белизны я замечаю какое-то движение, то слегка выпрямляюсь, чтобы лучше видеть со своего места. Смутно различаю двух мужчин, идущих через двор в толстых анораках и меховых шапках на головах. Не могу сказать, кто они, что неудивительно, учитывая их одежду. Они явно вышли из дома и держат в руках что-то, что с первого взгляда я не могу определить. И только когда они сворачивают на узкую тропинку к лесу, я понимаю, что это такое.
Лопаты. У каждого из них с собой лопата, и они направляются на семейное кладбище.
Осознание хлещет меня наотмашь, как пощечина, и этот удар настолько силен, что на мгновение перехватывает дыхание. Почему я не подумала об этом раньше? Моя мама, она… ее нужно похоронить. Когда я вернулась в холл в ночь нападения, ее тела там уже не было. Они забрали его, но я ни на секунду не задумалась о том, что должны состояться похороны. Но если меня заперли здесь, значит, мне могут вообще не разрешить присутствовать на похоронах мамы.
Гнев жарко вспыхивает у меня внутри, когда я вытягиваю шею, пытаясь проследить за мужчинами, исчезающими среди голых деревьев. Они не несут с собой ни гроба, ни даже урны. Либо мою маму уже похоронили, либо это произойдет в ближайшие несколько дней. Всхлип срывается с моих губ, но я крепко сжимаю их, не позволяя себе этой слабости. Понятия не имею, почему я так зацикливаюсь на этой мысли – моя мама мертва. Это дерьмово и больно, но похороны не сделают ситуацию ни лучше, ни легче.
Однако мой дед не имеет права отказывать мне в этом прощании. Она была моей мамой, и я отомстила за ее смерть.
Дрожащими пальцами беру мобильный телефон и проверяю сообщения. И снова мое сердце замирает, едва я обнаруживаю маленький символ WhatsApp в верхней части экрана. Быстрым свайпом разблокирую смартфон и открываю единственный чат, который отображается на экране. На этот раз это не голосовое сообщение.
Докажи, что это ты.
Что-что? Я перечитываю текст еще раз, и тут до меня доходит. Судя по всему, Кэт такой же параноик, как и я, что, как ни странно, успокаивает. Задумываюсь на мгновение, затем
