На всех принцев не хватит или Идеальное детство (СИ) - Каламацкая Елена Александровна

— Длиннокамзольник, — воровато оглядевшись, ответил парень. — Заметила, как одеваются наши отцы? У них камзолы до колен и каждому понятно — это приверженцы старых, я бы сказал — давно устаревших традиций.

— Как визитная карточка? — воскликнула и прикрыла рот рукой, но такое понятие в этом мире, к счастью, имелось.

— Да, — коротко кивнул Лексан. — Они обычно торгуют и живут в маленьких городах своими общинами. Это мой отец земель вокруг Китояра нахватался, а остальные кучкуются по городкам. — И безмятежно рассмеялся: — Что я тебе-то объясняю?

Действительно! С пеленок об этом должна знать.

Нервозно хихикнула и прикусила ноготь — так вот отчего я больше не встретила в столице ни одного мужчину в камзоле! Они здесь не живут, они здесь только свадьбы устраивают. Мне "посчастливилось" столкнуться с одним из приверженцев. Закон подлости не иначе. Вопрос судьбе — почему не с Филем — музыкант тоже на том корабле плыл, а именно с господином Суримом? Вопрос второй — почему позже? Почему не сразу, а после того как купец запугал намеренно сгустив краски? Вот же он мне голову заморочил! Я уж решила, что весь мир такой. Но нет! Слава транскрипции иностранных слов! Мир более чем нормальный и женщины в нем тоже люди. Та же хозяйка кондитерской — раскрепощенная толстушка экспериментирующая сочетанием не сочетаемой одежды. Куда ей брюки? Но нет — носит! А муж у нее в коротком пиджаке ходит. И мой будет. Нет, мой в форме, но себе я брюки точно закажу.

Незаметно выдохнула в сторону, чувствуя себя героиней легенды о четырех слепцах и слоне. Каждый из них пощупав отдельную часть животного, был уверен в своих ощущениях. Первый заявил, что слон это что-то тонкое и гибкое, второй ассоциировал животное с колонной, третий — с мягким и плоским, четвертый был склонен думать, что слон похож на змею. Правильно! Ведь они не видели животное в целом! Не зрели общей картины, а начали судить по фрагментам, доставшимся им при тактильном знакомстве — хвост, нога, ухо и хобот! Так и мне — подсунули хвост огромного мира, и я как те слепцы недоумеваю — почему он такой примитивный? Магический мир, а женщины хуже гаремных красоток порабощены. Потому длиннокамзольники и дочерей в пансион отправляют — невозможно оставаться забитой, видя перед собой яркие примеры другой жизни. Шедеврально! Этот пансион полная утопия, но отцы платят и он существует. Надеюсь, он один на всю планету.

Теперь, наконец, многое встало на свои места, а то я находилась в растрепанных чувствах. Лексан не то, что отрекся от взглядов отца, он своим поступлением сделал шаг в сторону других законов — магии. Он станет магом и никогда больше не наденет камзол. А это значит, что и к жене он будет по-человечески относиться. Ну, когда со мной разведется и женится по-настоящему. По любви! Надеюсь, ментального дара у него нет. Не хотелось бы, чтобы ставший родным парень устраивал травли на иномирян. В частности на меня.

Обо всем этом я успела подумать, пока мы ехали к рынку. На мысли о том, что Филь прекрасно понял из какой я "семьи" поэтому смотрел такими печальными глазами вслед, меня толкнул в бок Лексан.

— Что загрустила? Выходи, приехали.

Правильно, не время рефлексировать надо парнишку обеспечить всем необходимым. Чтобы от учебы не отвлекался. В магазинчике канцтоваров постаралась сосредоточиться. Здесь легко лишнего накупить по себе знаю. Так и сказала парню, но Лексан загадочно усмехнулся и вытащил из кармана брюк список необходимых принадлежностей. Молодец! Похвалила, конечно, и умилилась от исходящей от студента радости. Когда его кто хвалил? А он умничка.

— Может, верх у кареты опустим? — поинтересовался ожидающий нас у магазина Дархан, прежде чем сесть на облучок.

— А так можно? — искренне удивилась я и на кивок мужчины сама закивала: — Тогда конечно! Погода отличная.

И встала в сторонке, ожидая, когда мужчины без всякого волшебства превратят душный короб в открытую коляску. Лексан сегодня кидался делать все дела и во всем помогал Дархану. И покупки носить и крышу сложить веером. Там какие-то защелки надо отстегивать со всех сторон.

Вокруг сновали люди, проезжали кареты, одним словом бурлила жизнь. А я стояла, с улыбкой на губах глядя на суетливо бегающего счастливого парня, и меня переполняла радость и гордость. Словно своего родного брата в академию устроила. Эх, как там мои? Лёшка в этом году одиннадцатый заканчивает… Еле убедили родителей, что ему нужно полное среднее образование, чтобы поступить в институт. И никакое профучилище и тем более фабрика после девятого ему не светят! Учится же хорошо, голова работает. Мать поворчала, помню, но поняв, что несовершеннолетних на работу не берут, махнула рукой. А то ведь чуть не потащила шестнадцатилетнего сына на свою любимую работу устраивать. Ох, мама, мама… ты у нас тоже слегка утопическая. Росла и воспитывалась в советском детском доме и нахваталась там своих взглядов на жизнь. Очень тяжелый человек, но с мужем ей повезло. Другой бы с такой неординарной дамой ни за что не ужился, а он нормально. Интроверт пофигист. Но сына все-таки после трех дочерей выпросил. Надеюсь, не позволит супруге пацана после одиннадцатого на свою фабрику затолкать. Да Лёшка и сам не пойдет, не дурак.

В какой-то момент я услышала смутно знакомый мужской голос, произносящий смутно знакомое имя.

— Госпожа Меяна Сурим! Госпожа Меяна Сурим!

Меяна? Это же я! Вздрогнула и обернулась, шаря глазами по толпе. Кто меня старым именем зовет? Даже интересно. В своем "кругу" все в курсе, что я уже как минимум Меяна Мализет.

— Госпожа Сурим! — громко воскликнул еще раз голос, и в подъезжающем экипаже распахнулась дверь.

Я обратила внимание, что эта карета была немного странной. Во-первых, у нее было двое возниц одетых в форменные темно-зеленые костюмы, и выглядели они оба как настоящие стражи порядка, а не кучера. Во-вторых, за задней стенкой, где обычно перевозят багаж, была приделана лавка, на которой восседали с подозрительностью зыркая по сторонам еще трое воинов. То есть пассажиры под охраной. Экипаж остановился, и эти молодцы лихо спрыгнули с насиженных мест и рассредоточились вокруг транспортного средства. А из кареты вышел знакомый азит.

— Госпожа Сурим.

— Мастер Шиху! — обрадовалась как родному и кинулась навстречу. — Здравствуйте, как ваши дела?

Все-таки в этом мире жить я начала с чистого листа и этот азит одним из первых встретился на пути. И обошлись мы с ним с "папашей" очень невежливо. Надо же, узнал и окликнул!

— Спасибо-спасибо, — закланялся мужчина, в знакомой японской традиции соединив ладони. — Как хорошо, что я вас встретил, госпожа Сурим.

— Лиза! Меня зовут Лиза. И я больше не Сурим, а Мализет.

— Да что вы говорите? Ваш отец так быстро выдал вас замуж?

— А что ему тянуть? Для того и привез, — рассмеялась я и прищурившись прикинула: — Я уже две недели как замужняя дама. Господин Сурим мной больше не командует.

— А кто командует? — оживился мужчина, глядя на меня снизу вверх. Он оказался маленького роста, босая на берегу моря я этого не замечала.

Я приставила пальчик к губам и заговорщически прошептала:

— Никто! Муж попался послушный.

— Как так? Он не длиннокамзольник разве? — в лукавых раскосых глазах прыгали веселые чертенята.

Вот ведь! Спасибо что я это выражение полчаса назад узнала, а то бы хлопала ресничками и переспрашивала.

— Больше нет. Я его поступила в академию!

— Вы его…

— Да-да! Отправила учиться. У мальчишки дар, а его женили, представляете? Ну, я и исправила эту досадную ошибку. Вот, — махнула рукой в сторону магазина, — накупили разных писчих принадлежностей.

— Лиза? — произнося имя с вопросительной интонацией, подошел Лексан, настороженно поглядывая на азита и экипаж.

— Это мастер Шиху, а это Лексан Мализет, мой… студент! — быстро представила я и рассмеялась на последнем слове.

Мужем язык не поворачивается назвать, а студент самое оно. Лекс смотрел растеряно, в последнюю минуту догадалась, что он не понял — я все сказала на азитском. Мама дорогая, я на японском свободно шпарю и даже не замечаю! Дома я его только начинала учить.