Русский вид. Волк - Регина Грез
– Непременно останусь!
– А не испугаешься?
– Тебя или волка?
– Нас обоих!
– Не испугаюсь!
Катя замерла в предвкушении. "Эх, была не была…" Наконец-то в ее жизни происходило что-то по-настоящему загадочное и мистическое. Показалось, что если она сейчас отступит, то шанс узнать больше никогда не вернется. Здесь, в незнакомом лесу, на берегу темного озера в компании странного парня она бросала вызов сама себе, своим страхам, сомнениям, комплексам. Всей привычной системе обыденных представлений о реальном мире.
Она остро чувствовала, что в это мгновение где-то совсем рядом находится та самая грань между сказкой и былью, что манила ее с детства, и не хотела терять возможность хотя бы заглянуть за эту черту между мирами. Если она и впрямь существует… Так хочется верить в чудо.
А Хати не сводил с гостьи потемневших глаз с расширившимися вдруг зрачками. По его позвоночнику вниз от шеи медленно полз легкий холодок. Сердце начало отчаянно разгоняться, словно перед решающим броском на ускользающую добычу. На секунду ему показалось, что он и впрямь способен превратиться в Зверя. Ведь его будущая женщина, кажется, действительно этого хотела. Она ждала…
И Хати сделал то, что в самом деле отлично умел. Да проще простого! Он настежь открыл окно в кухне, прыжком взобрался на широкий подоконник и, глядя на белый шар луны над озером, громко и протяжно завыл. Ему тотчас ответили несколько пар голосов далеко в лесу. Но его-то песня была особенной, что прекрасно понимали остальные, сейчас это был торжествующий клич дерзкого, самца в расцвете сил наконец-то отыскавшего свою самку.
Это был вопль победителя, выигравшего смертельную схватку с врагом. Песня любви и отваги… Катя должна была оценить. Но, когда он повернулся с торжествующим видом, то увидел, что она сидит, обхватив себя дрожащими руками, смертельно бледная с огромными испуганными глазищами. Хати тряхнул головой, приходя в себя, а потом метнулся к ней.
– Нн-не подходи, – прошептала Катя, поднимаясь и начиная пятиться от него к дверям.
Она неловко зацепилась за стул и покачнулась в сторону. Хати тут же поймал ее, подхватил на руки и вышел с ней вместе в гостиную. Там он запрыгнул на диван, усадил дрожащую девушку себе на колени и начал, как мог, успокаивать ее, ругая себя в душе последними словами.
«Надо же мне было поддаться на ее уговоры! Она сама не верила, просто дразнила меня, уж мог бы все перевести в шутку, а сейчас она и вовсе не захочет общаться. Сам все испортил, дубина!»
– Катюш, прости меня. Прости, пожалуйста. Сам не знаю, что за блажь, я удивить тебя хотел, не думал, что так все получится…
Обнимая его за шею, Катя плакала как ребенок, который заплутал в чаще и после долгих мытарств выбрался к теплому жилью.
– Так люди не умеют, ты и правда оборотень, я теперь точно знаю, что они где-то есть. Я больше не буду тебя просить, это я виновата, а не ты. Я глу-у-пая…
Видеть ее слезы Волку было совершенно невыносимо. Желая еще больше утешить, Хати ласково гладил ее волосы, целовал в макушку, в щеку, а потом их губы неожиданно встретились…
Они потянулись друг к другу, словно Адам и Ева в райском саду, когда у них наконец-то открылись глаза. Словно единственные люди на всей планете – мужчина и женщина. Словно две половинки одного целого, которым уже невыносимо было оставаться разделенными. Слова подобрать не удалось, а детальный разбор своих ощущений Катя решительно оставила «на потом».
Сейчас хотелось наслаждаться каждым моментом, чувствовать руки и губы Хати на своей коже, упиваться его дыханием. В ней будто проснулась совершенно другая Катя – смелая и откровенная, щедрая на ласки, жадная до прикосновений. Желающая непременно получить всю радость близости.
Хати видел ее опущенные ресницы, слышал частое дыхание на своей щеке и понимал, что эта нежная, теплая девушка готова ему полностью принадлежать. Но когда Катя почувствовала, что он уверенно располагается сверху, то немедленно напряглась, готовясь встретить привычную боль. Даже ласковый шепот не сразу исправил ситуацию.
– Тш-ш, ты чего так дрожишь, я же осторожно, не бойся… У тебя вообще это было?
Он напряженно замер, ожидая ее ответа.
– Да, только уже давно и мне это не очень нравилось обычно, – тихо призналась Катя, сгорая от нахлынувшего вдруг стыда.
– А ты сейчас хочешь?
– Хочу… с тобой хочу, правда, я постараюсь… я буду, – шептала она, удерживая Хати за плечи, как будто он собирался сбежать от нее, – только у меня ничего не получается, прости… я не умею настоящее удовольствие получать.
– Так чего тут уметь-то? – искренне удивился он, не совсем угадав истинное значение ее слов, – особенно тебе… ты успокойся да лежи себе тихонько, я же все сам сделаю. Ножки подними вот так повыше, а теперь впусти меня, откройся и все… Уметь она чего-то собралась! Мне уметь надо, я же мужик.
Хати тихо рассмеялся и снова поцеловал Катю в губы. Он сказал все это легко и просто, вел себя насколько естественно, что ей вдруг стало спокойно и она полностью ему доверилась. Особенно помогли его слова, что надо всего лишь открыться и принять…
А потом Катя почувствовала его в себе и это оказалось настолько не похоже на то, что было у нее прежде, так удивительно приятно, что она тихо застонала, прижимаясь лицом к твердой груди Хати. И он тут же откликнулся на ее робкую ласку горячим срывающимся шепотом:
– Здорово, да? А мне-то как с тобой хорошо…
От неожиданного одобрения Катя, привыкшая лишь к недовольным возгласам Антона, вдруг вся сжалась внутри, и Хати почти сейчас же опустился на нее всем телом, резко вздрагивая.
– Ах, ты-ы… сладкая… а говоришь, не умеешь. Я же не собирался так быстро, ты что творишь со мной? Я прямо как пацан отстрелялся. Раз-два и готово.
Улыбаясь во весь рот, Хати тяжело дышал, а потом принялся осторожно покусывать ее за шею, и Катя поняла, что "это" закончилось.
«Антон обычно целый час меня мучил, неужели все бывает так волшебно-приятно и даже сразу еще хочется. Но что теперь подумает Иван…».
– Я плохо поступила? – осторожно поинтересовалась Катя, в то же время ужасно боясь чем-то обидеть его.
– Что быстро все получилось? Ну, и так бывает… Да ведь я же не на один раз. Сейчас снова тебя любить буду, и тебе тоже сладко сделаю, – со смехом пообещал Хати, – давай, только диван разберу и принесу еще одеяло.
– До рассвета, знаешь, еще столько всего можно
