Керстин Гир - Алый Рубин. Любовь через все времена
— Я его ненавижу, — пробормотал Гордон, пробираясь к своему месту.
Лесли утешающе похлопала его по плечу.
— Я думаю, что это основывается на взаимности.
— Пожалуйста, скажи мне, что это был сон, — просипела Синтия.
— Это был сон, — послушно сказала я. — На самом деле мистер Уитмен и не слышал, что ты его считаешь Sexiest Man Alive.
Синтия, застонав, опустилась за свою парту.
— Земля, разверзнись под моими ногами и поглоти меня!
Я села на своё место рядом с Лесли.
— Бедняга всё ещё красная как рак.
— Я думаю, она такой и останется до конца школы. Ой, как всё это было неловко!
— Может, мистер Уитмен теперь будет ставить ей лучшие оценки.
Мистер Уитмен поглядел на Шарлоттино место и сделал задумчивое лицо.
— Мистер Уитмен? Шарлотта заболела, — сказала я. — Я не знаю, позвонила ли моя тётя в секретариат…
— У неё понос, — проблеяла Синтия. Видимо, у неё была жгучая потребность быть не единственной, кто оказался в неловкой ситуации.
— У Шарлотты уважительная причина, — сказал мистер Уитмен. — Она, видимо, будет отсутствовать несколько дней. Пока всё… не нормализуется. — Он повернулся к доске и написал на ней слово «Сонет». — Кто-нибудь знает, сколько сонетов сочинил Шекспир?
— Что он имеет ввиду под «нормализуется»? — прошептала я Лесли на ухо.
— Мне не показалось, что он говорит о Шарлоттином поносе, — шепнула мне Лесли в ответ.
И мне не показалось.
— Ты его кольцо-печатку разглядела? — продолжала шептать Лесли.
— Нет, а ты?
— Там изображена звезда. С двенадцатью лучами!
— И что?
— Их двенадцать. Как у часов.
— У часов нет лучей!
Лесли закатила глаза.
— Ты не ухватываешь? Двенадцать! Часы! Время! Перемещение во времени! Спорим, что… Гвен?
— Вот дерьмо! — сказала я. У меня в животе опять всё скрутилось.
Лесли в отчаянии уставилась на меня.
— О нет!
Я тоже была в отчаянии. Раствориться в воздухе на глазах у одноклассников — это было последнее, чего я хотела. Поэтому я встала и потащилась к двери, прижимая руку к животу.
— Мне кажется, что меня сейчас вырвет, — сказала я мистеру Уитмену и, не дожидаясь ответа, рванула на себя дверь и вывалилась в коридор. Я ещё успела услышать, как мистер Уитмен сказал:
— Наверное, кто-то должен пойти следом. Лесли, ты не будешь так добра?..
Лесли пулей выскочила из класса и плотно закрыла за собой дверь.
— Так, быстрей, давай в туалет, там нас никто не увидит. Гвен? Гвенни?
Лицо Лесли расплылось у меня перед глазами, голос зазвучал как через вату. А потом она исчезла.
Я стояла одна в коридоре с роскошными золочёными обоями на стенах. Под ногами вместо прочной травертиновой плитки — изумительный паркет, отполированный до блеска, с искусной инкрустацией. Была, видимо, ночь или поздний вечер, со стен мерцали канделябры с горящими свечами, а с разрисованного потолка свисали люстры, тоже с горящими свечами. Вокруг разливался мягкий золотистый свет.
Моей первой мыслью было: супер, я не провалилась вниз. Моей второй: где здесь можно спрятаться, чтобы меня никто не увидел?
Потому что в этом доме я была не одна. Снизу доносилась музыка, струнные инструменты. И голоса. Много голосов.
Родной коридор третьего этажа средней школы Сент-Леннокса было не узнать. Я попробовала вспомнить порядок кабинетов. За мной была дверь в наш класс, в кабинете напротив миссис Каунтер как раз проводила урок географии для шестиклассников. Рядом находилась лабораторная. Если я туда спрячусь, то меня, по крайней мере, никто не заметит по возвращении.
С другой стороны, лабораторная была в основном закрыта, и, возможно, спрятаться там было не особенно удачной идеей. Если я вернусь в запертое помещение, то мне придётся убедительно объяснить, как я там оказалась.
Но если я спрячусь в какое-нибудь другое помещение, то по возвращении я материализуюсь из ничего перед целой толпой учеников и их учителем. Вот это будет совсем трудно объяснить.
Может, мне стоит просто остаться в коридоре в надежде, что я тут надолго не задержусь? В предыдущие два перемещения я отсутствовала всего несколько минут.
Я прислонилась к парчовым обоям и стала горячо ждать головокружения. Снизу доносился гул голосов и смех, я слышала звон бокалов, затем снова заиграли скрипки. Было такое впечатление, что внизу хорошо веселится целая куча народу. Может, и Джеймс был там. В конце концов, он когда-то тут жил. Я представила себе, как он — из плоти и крови — где-то там, внизу, танцует под музыку скрипок.
Жаль, что я не могу с ним повидаться. Но он он вряд ли обрадуется, расскажи я ему, откуда мы друг друга знаем. То есть будем знать, через много лет после его смерти. То есть после его будущей смерти.
Знай я, от чего он умер, я бы могла, вероятно, его предупредить. Привет, Джеймс, 15 июля тебе на Парк Лейн упадёт кирпич на голову, так что в этот день лучше сиди дома. Глупо, но Джеймс не знал, от чего он умер. Он вообще не знал, что он умер. Э-э-э… умрёт. В смысле уже умер, но в будущем.
Чем больше начинаешь задумываться насчёт этих перемещений во времени, тем сложнее представляется вся эта чепуха.
Я услышала шаги на лестнице. Кто-то бежал сюда. Причём их было двое. Вот фигня! Уже нельзя простому человеку мирно постоять пару минут в коридоре! Ну, куда теперь? Я выбрала комнату напротив, в моё время кабинет шестого класса. Ручка двери не поддавалась, я лишь через пару секунд сообразила, что её надо нажимать не вниз, а вверх.
Когда мне наконец удалось прошмыгнуть в комнату, шаги были уже совсем близко. И в этой комнате со стен мерцали канделябры с горящими свечами. Как это легкомысленно — оставлять горящие свечи без присмотра! Дома я получала взбучку, если забывала задуть маленькую плоскую свечку в швейной.
Я огляделась в поисках места, где могла бы спрятаться, но комната была крайне скудно меблирована. Диван на кривых золочёных ножках, письменный стол, стулья с мягкой обивкой — если ты крупнее мыши, спрятаться негде. Мне ничего не оставалось, как стать за длинную золочёную штору — не слишком оригинальное место для пряток. Но пока ведь меня никто не ищет.
Снаружи в коридоре раздались голоса.
— Куда ты? — спросил мужской голос — он звучал довольно сердито.
— Всё равно! Лишь бы подальше от тебя! — ответил другой голос. Это был голос девушки, плачущей девушки, если точнее. К моему испугу, она забежала именно в мою комнату. Мужчина за ней. Через штору я могла видеть их колышущиеся тени.
Ну конечно! Из всех помещений они выбрали именно моё!
— Оставь меня в покое! — сказала девушка.
