Серебряный лес - Лада Валентиновна Кутузова
– Потому что ты красивая. Очень. Точно такая же, как в «Безнадёге».
Глава 10
Летц
За завтраком собралась вся семья. Мики насыпал в глубокую тарелку кукурузные хлопья и залил их молоком, мама, как обычно, сварила себе овсяную кашу, а отец перекусывал бутербродами. Только Летц не спешил присоединиться, а наблюдал за домочадцами, стоя в проёме двери. Мики посмотрел на него, и Летц высунул язык, но брат никак не среагировал, а мама даже не сделала замечания.
За завтраком собралась вся семья. Мики насыпал в глубокую тарелку кукурузные хлопья и залил их молоком, мама, как обычно, сварила себе овсяную кашу, а отец перекусывал бутербродами. Только Летц не спешил присоединиться, а наблюдал за домочадцами, стоя в проёме двери. Мики посмотрел на него, и Летц высунул язык, но брат никак не среагировал, а мама даже не сделала замечания.
Кухня блестела хромом и пластиком: всё было отмыто и отчищено до блеска. Летц два раза в неделю занимался уборкой, нужно же как-то убивать время. Он заметил развод от воды на столешнице и нахмурился: наверное, капнул, когда заваривал цикорий. Летц подошёл и вытер развод тряпкой – так лучше.
Родственники продолжали завтракать. Мики зачерпнул из тарелки хлопья и принялся разглядывать их, точно выловил золотые монеты. Мама зависла с ложкой каши, так и не донеся её до рта, отец жевал и жевал бесконечный бутерброд. Летц щёлкнул пультом, и голограмма исчезла. Надо ещё будет доработать, чтобы Мики и родители выдали какую-нибудь реакцию, но это потом.
Летц включил компьютер. Следовало проверить Всемирную сеть – не объявился ли кто. Конечно, надежды мало, но лучше сделать всё как полагается. Летц запустил сканер на поиски новых сообщений, но последнее было годичной давности – от Шаарона, когда тот написал, что больше так не может. Летц не стал открывать письмо.
Летц вошёл в «Безнадёгу» – так называлась его любимая игра. Понятно, что не сетевой вариант, а локальный – ведь играть было не с кем. Летц подозревал, что связь со спутниками нарушена, и именно потому он не мог ни с кем общаться, но иногда Летцу казалось, что он остался один во всём мире. И никогда больше не увидит ни родителей, ни Мики. Тогда хотелось забиться в угол и накрыться с головой одеялом.
В такие моменты Летц прибегал к дыхательным практикам – это помогало. Правда, ненадолго.
Обычно он старался отвлечься. Например, качался в небольшом спортзале – они вместе с отцом и братом сами оборудовали эту комнату. Поставили беговую дорожку и пару универсальных тренажёров, чтобы сэкономить на площади. Ну и повесили шведскую стенку с канатом. Усталость хорошо проветривает мозги и выбивает из них всякую дурь.
А ещё спасали игры. Вот и сейчас Летц принялся щёлкать по настройкам: выбрал локацию, время года и напарника, точнее напарницу. В игре она значилась под прозвищем Бешеная. Бешеная умела многое: оторвать противнику голову, угнать автомобиль или вскрыть сейф. Но выбирал её Летц не за это: он – влюбился.
Смешно, конечно, увлечься виртуальным персонажем, но особого выбора у Летца не было – в бункере он сидел уже два с половиной года. Два долбаных с половиной года, когда знакомый мир перевернулся, как бутерброд с маслом. В тот день он задержался дома – с утра пришла рассылка, что ему к третьему уроку. Мики, мама и отец выехали, как обычно, а после случился армагеддец – мир схлопнулся.
В последние десять лет появилась мода на дома-бункеры, они походили на полусферы, вкопанные в землю. Так, что только одна макушка торчала. В те времена ходили слухи, что вот-вот начнётся война, все только об этом и говорили. Летц слышал подобные разговоры с детства.
Даром для него это не прошло: начался моторный тик, Летц хлопал глазами, как заведённый. Мама водила его к неврологу, удалось подобрать лечение, и тики прошли. Не навсегда, но с помощью курса таблеток справиться с ними уже стало получаться.
– Подвижная нервная система, – объяснила врач, – оберегайте его от лишней информации.
Легко сказать! Информация окружала Летца. Утро в школе начиналось с политинформации, где школьники по очереди сообщали об обстановке в мире. По интернету и телевидению еженедельно шли передачи, где диктовались списки продуктов и лекарств первой необходимости. Отец внимательно следил за ними и постоянно обновлял запасы с консервами, крупами и макаронами. Накупил несколько мешков муки и яичного порошка, а также сухого молока.
Это были приметы внешне благополучного мира, в котором каждый делал вид, что всё хорошо, а внутри ждал: когда же? Когда же всё взорвётся к чёртовой матери?! И от этого напряжения становилось только хуже, хотелось, чтобы всё произошло быстрее, чем существовать в постоянном страхе. Зачем учиться, работать, любить, рожать детей? Всё упиралось лишь в вопрос: когда наступит конец? А в то, что он наступит, верили все.
А потом неожиданно выяснилось, что конца не будет, потому что все противоборствующие стороны, которые наращивали и наращивали военные мощности, угрожая ими друг другу, решили прийти к согласию. Перезапустить отношения! И мир получил передышку.
Сначала всем казалось, что это розыгрыш. Ну не может подобное случиться! И Летц тоже подозревал, что это такая уловка. Но затем подписали указ о сокращении вооружения и военных, и Летца отпустило. Он впервые перестал бояться. Тики бесследно пропали, Летц уже не опасался засыпать. Не надо было всё время думать о судьбе мира и своей, и даже появился смысл всего. Все выдохнули, и это стало ошибкой.
Летц точно не знал, что произошло. Новости в интернете сперва взорвались паническими сообщениями на тему «Нас атакуют!», а новых комментариев не последовало. В тот момент Летц только проснулся и направился в ванную, как внезапно дом завибрировал и со стены свалилась семейная фотография, стекло на ней треснуло. Летц сразу не понял, что случилось, решил, что землетрясение. Ну мало ли?
Залез в интернет и только тогда осознал: это финиш! Летц принялся звонить родным, но их телефоны молчали – связь тоже оборвалась. Он обзванивал по интернет-каналам родственников, друзей, но дозвонился лишь до одноклассника – Шаарона, тот тоже недавно проснулся.
– Трындец, – тот был краток.
– Думаешь, война? – спросил Летц, и внутри него что-то оборвалось.
Будто там были натянуты тонкие струны, которые заставляли его звучать, а теперь они лопались одна за другой.
