Ирина Родионова - Разящая стрела амура
— Вот видите, что вы наделали! — воскликнул Астарот, выбираясь, наконец, из тесного шкафа.
Поднявшись на ноги, он оказался на две головы выше Бальберита и ровно в три раза выше Саллоса.
— Мадам! Мадам, очнитесь! — демон утонченного разврата слегка встряхнул маркизу. — Эй! Вы меня слышите?
Реакции не последовало.
— Выбора нет, — вздохнул Астарот, подошел к столику, набрал в рот воды из графина, вернулся к лежащей на полу маркизе и набрал уже было в легкие воздуха, чтобы устроить мадам де Помпадур освежающий душ, но в последнюю секунду ее маленькая ручка заткнула ему рот.
— Хам! — воскликнула маркиза и, отпихнув демона утонченного разврата, перевернулась на живот, встала на четвереньки, а уже затем поднялась на ноги.
Плотный лиф, заостренный к низу, придуманный специально для того, чтобы указывать на «любовный гротик» женщин, успешно справлялся с этой задачей, но его ношение создавало массу неудобств. Во-первых, поворачиваться можно только всем корпусом, во-вторых, согнутся невозможно, в-третьих, стоило даме сесть, как заостренный низ лифа упирался в то самое место, на которое ему полагалось только указывать.
— Итак, господа, что вам угодно? — маркиза взяла себя в руки и царственно разлеглась на софе. Однако при этом ее кринолин поднялся колоколом, представив обозрению стоящего у нее в ногах Саллоса все то, что этому самому кринолину полагалось прикрывать.
Демон мгновенной роковой любви присвистнул и решил сыграть с маркизой шутку.
Он тихонечко подкрался к софе и спрятался за ее спинкой.
Мадам де Помпадур решила, что раз уж черти не унесли ее сразу, то им, пожалуй, что-то нужно, а если им что-то нужно, тогда можно выторговать что-нибудь и для себя.
Например, чтобы Франсуазу де Пуатье охватило бешенство матки и она сама, в приступе любовного безумия, накинулась на первого встречного мужчину. Желательно, чтобы на глазах у Его Величества…
— Мадам, — Астарот галантно поклонился и уселся в кресло, — мы просим прощения, что вторглись в вашу спальню без предупреждения…
В этот момент раздался очень неприличный звук. Демон утонченного разврата замялся, нерешительно поводил туда-сюда кистью и сказал покрасневшей, как вареный рак, маркизе:
— Ничего страшного, я и сам, знаете ли, иногда совершенно не могу сдержаться…
Бальберит тоже напряженно хохотнул и махнул рукой, мол, ничего страшного.
— Но я не… не… — мадам де Помпадур попала в совершенно дурацкое положение.
Она-то сама знала, что не пускала никаких ветров! Но в то же время звук, исходивший откуда-то сзади, был настолько громким и отчетливым, что всякие оправдания выглядели бы просто смешно'.
— Так вот, мадам, я хотел бы извиниться, что мы… — снова начал Астарот.
И в ту же секунду звук повторился, еще громче и протяжнее.
Маркиза вскочила и заглянула за софу.
Спустя миг она обернулась. Лицо ее пылало от гнева, на вытянутой руке она держала за шкирку Саллоса, который, вставив пальцы в уши и надув щеки, самозабвенно имитировал оглушительное пуканье.
Увидев, что его разоблачили, демон мгновенной роковой любви непонимающе заморгал глазами, снова заткнул пальцами уши и начал выпукивать «Все могут короли».
Черт вскочил со своего кресла.
— И-и-звините, простите… — делая всевозможные мелкие реверансы, Бальберит приблизился к дрожащей от гнева маркизе и молниеносно выдернул Саллоса из ее руки.
Не зная, куда его деть, черт заметался из стороны в сторону, а потом просто положил Саллоса в кресло и уселся на него сверху. В ту же секунду из-под задницы черта раздался оглушительный неприличный звук. Бальберит залился красной краской, вскочил, схватил Саллоса в охапку, забегал туда-сюда, бросился в потайную нишу, оттуда послышалось сердитое мяуканье, потом глухой стук захлопнувшейся крышки, скрип передвигаемой мебели, а затем сдавленный, протестующий визг.
— Пришлось крышку сундука комодиком прижать, — смущенно пояснил Бальберит, вернувшись в центральное помещение будуара.
Увидев, что присутствующие как-то странно на него смотрят, черт приподнял брови и ткнул себя пальцем в грудь.
— Что-нибудь не так? — пролепетал он.
Астарот и мадам де Помпадур молча показали пальцами вниз.
Бальберит опустил глаза и увидел, что сзади него стоит Саллос! С приподнятыми бровями и указывающий себе в грудь!
— Хватит меня передразнивать! — взвизгнул черт. — И вообще, почему ты не в сундуке?! Я же сам тебя там запер!
— Интересно, почему это я должен быть в сундуке? У меня там никаких встреч не назначено, карамели маркиза там тоже не хранит, и потом ты прижал крышку не того сундука, — Саллос развел своими лапками и гордо отвернулся в сторону.
— Кхм! Полагаю, мы можем продолжать, — Астарот снова принял галантную позу и сделал учтиво-слащавое выражение лица, — мадам, мы просим прощения, что вторглись в вашу спальню без предупреждения…
— Это была самая приятная часть вашего визита! — топнула ногой маркиза. — А вот разбитый сервиз я вам не прощу! Вы хотя бы отдаленно представляете, сколько он стоит?!
— Ох, простите, — Астарот щелкнул пальцами.
— В ту же секунды розовые осколки закружил маленький смерч, а спустя секунду из розового торнадо начали вылетать совершенно целые чашки, тарелки, блюдца, фигурки и сами собой расставляться на вновь мгновенно восстановившихся полках шкафчика!
— Шарман… — прошептала пораженная маркиза. — Ах! Это просто изумительно!
Браво! Браво!
И захлопала в ладоши.
— А теперь перейдем к делу, — голос Астарота стал неожиданно жестким.
Саллос, заметив как веки демона утонченного разврата начали медленно подниматься, предусмотрительно снова нацепил маску сварщика. Бальберит покосился на демона мгновенной роковой любви и сдвинул кепку на глаза.
— Мне кажется, что вас беспокоит одна молодая особа. Представьте, что она интересует и нас, поэтому слушайте план…
* * *Король Людовик XV «Возлюбленный» объелся салатом с улитками и копчеными осьминогами. Его Величеству сильнейшим образом пучило живот, отчего король пребывал в черной меланхолии.
Тронный зал переделали в первую очередь. Знаменитые гобелены Людовика XIV цвета «индиго», затканные золотыми лилиями, заменили на водянисто-голубой бархат с серебряной вышивкой. Королевские лилии стали гораздо скромнее и меньше. Тяжелую позолоченную люстру, весом в тонну, рассчитанную на пятьсот свечей, заменили четырьмя легкими хрустальными люстрочками, позвякивавшими при сквозняке. Впрочем, сквозняк теперь случался крайне редко, потому что огромные окна были завешены плотными шторами, из того же голубого бархата, что обтягивал стены, а со стороны парка окна закрыли специальными деревянными решетками, по которым должен был подниматься вверх густой плющ. Массивные дубовые стулья заменили легкими стульчиками на изящных изогнутых ножках с позолотой.
