Суженый для принцессы (СИ) - Трамонтана Полина

Армандо

С разрешения Ее Высочества я вернулся в замок на следующий день после нападения. Принцесса ни о чем не узнала: не стоило попусту ее волновать, ведь все равно любое наше действие может вызвать дипломатический скандал. К тому же, я опасался, что Лучиана банально мне не поверит: слишком уж невероятно прозвучала бы моя история.

Пару дней, пока длилась охота, я почти не вставал с кресла, однако за это время успел отдать распоряжения об усилении охраны, особенно в крыле принцессы и в саду, где она любила подолгу гулять, а заодно написал другу — Диего, начальнику королевской службы разведки: просил прислать мне парочку хороших шпионов и по возможности узнать, что за уговор заключил наш правитель с Королем Базиль.

С делами я управился всего за полдня, и оставалось только ждать, когда уймется, наконец, ужасная боль в ребрах, а вместе с ней и притупится злость. План мести — дерзкий до нахальства — уже созрел в моем воображении, однако для его осуществления мне нужно потренироваться. А перед тренировками — сначала хоть немного прийти в себя.

Чтобы скоротать время, я взялся было за одну из модных книг, но автор с такой восторженной радостью описывал любовные муки героя, что я забросил глупую историю уже на двадцатой странице. Когда я читал о «розах любви, расцветающих в тоскующей душе», становилось тошно. «Все не то и не так!» — хотелось выкрикнуть мне, но какой смысл спорить с неизвестным? Разве жиголо, развлекающийся на досуге клепанием таких вот мелодрам, поймет, что значит любить и скрывать чувства? Нет в этом ни романтического, ни приятного, ни нежного. Есть только тупая боль, смешанная с досадой от невозможности выразить все то, что днями и ночами мучает воображение.

На второй день отдыха я почувствовал, что былая легкость возвращается к телу, и тут же пошел на задний двор, на плац, где тренировались королевские гвардейцы. Их наставник по фехтованию — на вид настоящий франт: тонкий и изящный, красивый как эльф из древних легенд, столь ловко орудовал едва ли не любыми клинками, что мало кому удавалось победить его в сражении.

Сегодня, как и всегда, он тренировался, чтобы поддерживать звание чемпиона. Забранные не манер восточных дикарей в высокий хвост волосы, выгоревшие под южным солнцем, метались вслед за ним вокруг манекенов. В тонкой кисти клинок летал так быстро. что едва удавалось разглядеть его очертания. Острые скулы блестели от пота, а по прищуру раскосых глаз я понял, что наставник уже заметил меня.

— Чем обязан, граф? — воин выпрямился, и только сейчас я смог полностью разглядеть изящный стилет в его руке.

— Хочу составить вам компанию на сегодняшней тренировке, если вы не против, Алехандро, — ни титула, ни фамилии бойца я не знал, и подозреваю, он скрывал их специально, чтобы не выдавать низкого происхождения или не подставлять под удар семью.

— Прошу, — боец развел руками и указал в сторону стойки со старым оружием.

Я как всегда выбрал длинный одноручный меч, и стоило мне взмахнуть им пару раз, привыкая к весу клинка, как Алехандро атаковал без предупреждения. Я едва успел развернуться, чтобы блокировать его выпад, и отскочил, лишая опытного фехтовальщика его преимущества — короткого расстояния, на котором я просто не успевал бы орудовать длинным клинком.

Мы бились дольше часа, и я вкладывать всю силу и мастерство в каждый удар. Чувствовал, что дерусь почти остервенело, но иначе не мог: только в бою у меня появлялся шанс выплеснуть злобу от недавнего поражения и от бессмысленных чувств, которые, не принося радости, только ранили непривычное к ним сердце.

Но сколько бы злобы я не вкладывал в каждую новую атаку, когда мы оба окончательно выдохлись и замерли друг напротив друга, с ужасом осознал, что досада от поражения ушла, но осталась боль, которая стала моей неизменной спутницей в последние несколько дней. С тех пор, как…

Я оглядел солдат, собравшихся посмотреть на наш поединок, и вернул меч на стойку. Пот застилал глаза, и я едва видел перед собой хоть что-то. Ребра снова заныли, но я понимал, что до завтрашнего дня физическая боль перестанет терзать тело. Душевная — нет.

— Если хочешь выйти победителем, тебе придется разобраться со своими демонами, — Алехандро дружески хлопнул меня по плечу, и когда я тихо озвучил маленькую просьбу, раскатисто рассмеялся, как умеют смеяться люди, всю жизнь стоявшие на грани между жизнью и смертью, и неожиданно согласился, не потребовав ничего взамен.

— Но имей в виду: если будешь так же ослеплен ненавистью, как сегодня, у тебя ничего не выйдет, — с этими словами боец толкнул меня в направлении одной из башен. — Посиди в тишине и подумай.

Я кивнул, но направился все же в свои покои, намереваясь переодеться. Мне не нужны были часы размышления, чтобы понять причины собственной боли и ярости: я давно знал о них, но признаться себе в том, что они реальны, означало проиграть и обречь себя на очень долгое мучение. Однако убегать от чувств вечность все-равно не выйдет, рано или поздно придется признать, что я… люблю Лучиану.

Глава 10

Лучиана

Снова гремели трубы, шумели трибуны, заполненные гостями замка, а в центре площадки, щедро засыпанной сухим песком с побережья, Их Высочества разминались перед предстоящим турниром. Я медленно шла в окружении стражи и фрейлин, герольд, раскланиваясь, указывал на широкую крытую площадку, отведенную специально для меня и моей свиты.

— Не гневайтесь, ваше высочество, — лебезил худой мужчина лет сорока на вид, с проседью в аккуратно уложенных волосах. Его длинный нос сновал вверх и вниз от постоянных поклонов, и глядя на него, я почувствовала легкую тошноту.

— Отчего же мне гневаться? — я поднялась на площадку, с которой открылся прекрасный вид на поле предстоящей битвы. Натянутое над ней плотное полотно отлично защищало от палящего полуденного солнца, а высота моего сегодняшнего «насеста» обеспечивала безопасность от толпы или возможных недоброжелателей.

— Для вас было подготовлено более роскошное место в первом ряду, ближе к полю, но буквально вчера граф Наварро распорядился о том, чтобы перенести его. Но если вы считаете, что столь простое кресло недостойно будущей королевы…

Я махнула рукой, утомленная бесконечным потоком бессмысленных слов. Герольд испуганно замолчал.

— Не место делает меня королевой, — в моем голосе проскользнуло раздражение, которого я вовсе не хотела показывать, так что выдержав паузу, продолжила уже спокойнее. — Напротив, любое кресло, в которое я сажусь, превращается в трон.

Герольд с явным облегчением на усталом лице низко поклонился и я, наконец, смогла занять свое место в зрительском зале. Меня совершенно не прельщала перспектива несколько часов глядеть на упражнения принцев со шпагами, а после — еще и на их поединок друг с другом, но таковы условия одного из этапов конкурса: сначала Их Высочества должны продемонстрировать основные движения с оружием в тренировочном спарринге с наставником, а потом — сойтись в поединке друг с другом для того, чтобы определить, кто же из них лучше остальных владеет искусством фехтования. Победитель еще раз сразится нашим мастером меча, чтобы доказать, что он достоин вести за собой армию, если это потребуется.

На мой взгляд все происходящее — бессмысленная трата времени. Я ни секунды не сомневалась, что в спарринге победит вождь Бранн: быть может, его техника не идеальна, но превосходство в росте и скорости несомненно. К тому же, он единственный, не считая нашего тренера по фехтованию, участвовал в реальных боях и, надо полагать, накопил в них немалый опыт.

Зазвенел колокол, оповещающий о начале соревнований, и на площадку вступил Алехандро. Черная кожаная броня делала его фигуру несколько более широкой, чем мне помнилось. Как мы и договорились, он скрыл лицо плотной тканевой маской, волосы собрал под черный платок. Я не хотела, чтобы принцы знали, с кем сражаются, и решила, что будет лучше, если их противник останется кем-то безликим. Таким образом я надеялась предотвратить возможные конфликты. К тому же, кто бы из принцев не одолел остальных, в финальном бою мечник должен поддаться победителю, чтобы не ущемлять его гордость и достоинство побежденных: потерпеть поражение в сражении с настоящим победителем не столь унизительно для проигравших.