Весь мир – театр. А люди?.. (СИ) - Лариса Чайка
— Диана, я не знаю, как вам это доказать, но это полнейшая чушь. Да, у нас с отцом был прощальный разговор, но простились мы с ним скорее холодно и безразлично, чем на накале страстей. Я, после этого разговора, еще два дня был в городе. Отец был жив. Странно было бы, если бы он начал переживать, спустя трое суток.
Я осторожно высвободилась из объятий графа.
— Вам не кажется, что все это…, если вы, конечно, говорите правду, — поправилась я, — м-м-м-м-м… все это, как-то странно и непонятно.
— Да уж, мне придется разобраться с этим, Диана. Мне сильно нужен Источник, верните, пожалуйста.
— Вернер, мне тоже нужен Источник. Вы же знаете, что если два Источника сливаются, то остается один, только более сильный. Я даже не могу сказать, чей Источник на момент слияния был сильнее — вашего или нашего рода. Тогда, когда Хельмут был при смерти и настоял на том, чтобы мы слились, мне было не до проверок. Все случилось буквально за день до его смерти.
— Зачем вам Источник? Вы же женщина. Выйдете еще замуж и заставите еще кого-нибудь соединиться с вами.
Я начинала закипать. Ах, так! Начал за здравие, а скатился опять к хамству.
— И что это было? — заморозив голос до предела, сказала я. — Вы не умеете быть любезным достаточно долгое время. А поэтому, я попрошу вас удалиться. Разговор окончен.
Вернер схватил меня за талию и крепко притянул к себе, бокал с вином так и остался в моей руке. Что ж, ситуация повторяется. Только я подняла руку с вином наверх, намереваясь вылить его на голову ле Мор, как он перехватил ее и, отшвырнув бокал в сторону, впился в мой рот.
О-у-у-у. Его руки, не отпуская меня от себя далеко, шарили по моему телу. Что он там ищет? Я начала звереть. Этот поцелуй не был приятным, это было скорее затыканием рта. Я приоткрыла рот, и когда его язык скользнул в него, я просто укусила. Не сильно, чего он так заорал— то? Мы разбежались в разные стороны.
— Стойте, где стоите, граф. Вам не кажется, что наш разговор не приведет ни к чему хорошему?
Он опять смеялся. Ну, что ты будешь делать? Этот веселый хохотун начинал мне действовать на нервы, а я люблю свои нервы и никому не позволю над ними измываться.
— Все, все, все. Успокоились. — Граф опять бухнулся в кресло и спокойно стал пить свой чертов бренди. — Хорошо, Диана, я женюсь на вас, раз вы так ставите вопрос. Только месяц — это долго, видите, как я горю. Предлагаю сократить время ухаживаний, скажем, до недели.
— Вы припадками не страдаете, ваше сиятельство? Провалами памяти? И с логикой у вас как? Я не собираюсь замуж. Ни за вас, ни еще за кого бы то ни было.
— А придется, Диана. Я пересмотрел договор между нашими семьями, советую и вам взглянуть на свой экземпляр. Если вы откажете мне, то существует система отступных по желанию обманутой стороны. В договоре четко прописано, что объединяются двое старших отпрысков рода. О младших там нет ни слова.
— Но вас же не было, а, следовательно, я выполнила…
Он меня перебил:
— Хельмут даже с моим исчезновением не стал старшим сыном графа ле Мор. А теперь, когда я здесь и заявляю свои права, а я их заявляю, и подавно. Или вы становитесь моей женой в недельный срок, или я заберу ВАШ Источник в качестве компенсации. Зачем вы пошли за него замуж?
— Но мне сказали, что в ваше отсутствие Хельмут становится главой рода.
— Главой может быть и да, но старшим отпрыском— никогда, по сути. Кто вам такое присоветовал? Вас обманули.
— Хельмут приехал к отцу, и договаривались они между собой.
— А вы, светлая головка, — он окинул меня насмешливым взором, — даже, наверно, не потрудились изучить договор?
Я опустила голову. Крыть было нечем. Я в глаза этого договора не видела, всем занимался папенька.
«Надо что-то делать, надо что-то делать», — билось где-то у меня в голове. Я судорожно вздохнула, ногтями впилась в ладони. Все, Диана, соберись! Выторговывай хотя бы время. А там, что-то придумается.
— Вернер, — умоляюще сказала я. — Дайте мне месяц.
— Зачем?
— Ну, — я замялась. — Платье там, гости, все надо приготовить. Я хочу, чтобы свадьба была пристойной.
— С Хельмутом у вас было только венчание в храме и скромный фуршет для родных. Чем наша свадьба отличается? У меня нет желания возвращаться в Лидию. Мы будем жить здесь, в Аккаре. Прощаться вам ни с кем не придется. Значит, лишнее время не нужно. Неделя — прекрасный срок.
— Нам надо время ближе познакомиться.
— Я обещаю, что как только мы поженимся, вы узнаете меня очень близко, очень. — Он со значением посмотрел на меня.
— Я прошу вас. Три недели, Вернер.
— Нет.
— Хорошо. Если я взбрыкну, и мы подадим на разбирательство с завещанием в суд, пройдет гораздо больше времени, чем месяц.
Ле Мор задумался.
— Не думаю, что месяц. Недели две. Контракт составлен по всем правилам. Там вопросов не будет. Я бы мог согласиться на две недели, но с одним условием…
Он выжидательно посмотрел на меня. Ура! Две недели — уже что-то. Отстоять хотя бы две недели. Я улыбнулась, как можно чарующе.
— Вы сейчас подойдете ко мне и сами поцелуете меня. Естественно, со всем пылом, на какой способны. И, если я буду доволен результатом, я соглашусь на две недели.
Вот надутый индюк. «Я… Я… Доволен… Соглашусь….» Как последняя инстанции, право слово. Ладно, Диана. Ты на сцене, и это надо сыграть.
Я немного замешкалась. Кого играть? Несмелую, неискушенную инженю или страстную роковую женщину? Ладно, начнем с инженю. Я нерешительно, опустив голову, стала подходить к графу. Он продолжал сидеть в кресле с бокалом в руках. Припустила дрожи в руки, несмело подошла, остановилась над ним и с дрожью в голосе сказала:
— Вы не могли бы встать?
Он лениво встал. Я несмело подняла голову, подойдя к нему еще ближе и, продолжив изображать смущение, указала на бокал:
— Вы не могли бы поставить бокал?
Вернер поставил бокал. Его взгляд выражал интерес.
Подойдя еще ближе, все еще не касаясь его телом, положила руки ему на плечи
