Изумрудная песнь - Олеся Рияко
Эльфийку замутило. Она с омерзением скосила взгляд на предложенный ей ужин и, увидев как со дна похлебки к мутной поверхности всплыла куриная черепушка с вываренными белесыми глазами, прильнула к прутьям решетки и вывернула наружу все что было в ее желудке.
Бурвадеги заржали еще пуще прежнего! Девушке показалось, что еще чуть-чуть и от их гогота у нее заложит уши, но вдруг все стихло. И, откинув со лба, прилипшие к нему непослушные пряди, девушка поняла почему.
Он стоял прямо напротив нее, с совершенно непроницаемым выражением на лице. Будто бы спокойный, но при этом готовый взорваться от гнева, который словно выжигал воздух вокруг главаря бурвадегов, излучаясь раскаленными волнами.
На мгновение Нера замерла от ужаса, решив что ее стошнило прямо на него, так близко орк стоял к клетке, но быстро поняла что ошиблась. Мужчина возвышался над остальными, выделяясь теперь не только своим ростом и крепостью мышц, но также богатством одежд. Вместо старых выцветших льняных штанов и потрепанных битвами кожаных доспехов на нем красовался вышитый черным шелком по черному бархату жилет и черные же шаровары, заправленные в шнурованные сапоги по щиколотку. Эта одежда теперь еще больше выделяла его среди остальных и казалась совершенно неуместной в военном походе.
На миг поймав ее взгляд, орк обернулся к своим людям и, прорычал что-то на родном наречии, от чего все вдруг выдохнули и даже стали нерешительно улыбаться. Все, кроме надзирательницы. Та наоборот вся подобралась и даже сложила под тяжелой грудью могучие руки.
Обернувшись к ним спиной, бурвадег склонился к клетке и сказал так, чтобы услышала только Нера:
– Нйе вздумай йест то, что она приноситэ. Вечером пойдйешь служить в мой шатер, там и накормлйю.
***
Когда лес вокруг погрузился в сумерки и Нера начала клевать носом, ее вдруг разбудил лязг замков. Угрюмый бурвадег с каким-то потухшим, рыбьим взглядом и уродливым шрамом тянувшиемся от левой скулы к ключице, снял с ее клети замок и с угрозой стукнул по прутьям короткой дубинкой.
Неловко поднявшись на нетвердых, затехших ногах, Нерандиль кое-как выбралась из клетки, расталкивая кур, и, спрыгнув на землю, постаралась отойти от орка как можно дальше. Но тот, рыкнув что-то на своем, схватил ее повыше локтя и с силой потащил в сторону костров и палаток.
Лагерь бурвадегов умопомрачительно пах жареным мясом. Этот аромат сводил с ума, перебивая все другие запахи и заставлял желудок эльфийки скручиваться тугим болезненным узлом. И это при том, что она знала – вряд ли хоть один из тех кроликов, тетеревов и кабанов, которые крутились на импровизированных вертелах над кострами, был убит по закону Лантишан – милосердно и с благословения богини. А значит ей их мясо было есть нельзя.
Всю дорогу на них оборачивались. Кто-то просто смотрел с интересом или отвращением, кто-то переговаривался, а некоторые плевали себе под ноги, с омерзением произнося какие-то рычащие едкие слова. Если бы Нера могла убивать взглядом, то положила бы поллагеря, но за единственную попытку огрызнулся в ответ тут же получила ощутимый тычок в спину от сопровождавшего ее орка. А вот бурвадегам за ее унижение ничего не было. Только раз, когда кто-то попытался швырнуть в нее камень, смельчак получил не менее грозное предупреждение.
Остановившись у самого большого шатра, в центре которого было отверстие с курившимся сквозь него сизым дымком, орк достал откуда-то высокой кувшин со сплюснутый горлом. Грубо сунув его в руки эльфийки, он втолкнул ее внутрь и Нерандиль на миг застыла, ослепнув от яркого света и громких голосов.
Вокруг жаровни в центре, возлежали и сидели орки-бурвадеги. Они, кажется, даже не обратили внимание на вошедшую туда эльфийку – так были увлечены разговорами. Их было не меньше десятка – все как на подбор здоровенные, мускулистые и волосатые. Некоторые носили бороды, другие напрочь сбривали всю растительность с головы, но при этом отличались едва ли не густой шерстью на всех прочих открытых участках тела.
Орки пили, проливая вино на тонкие эльфийские ковры, которыми здесь был устлан земляной пол, без зазрения совести вытирали руки, испачканные в жиру от приготовленной тут же кабанятины, об шелковые подушки с ручной вышивкой, били посуду и смеялись, смеялись, празднуя свою кровавую победу.
Над ее соседями, друзьями и близкими.
Тонкие пальцы сильнее сдавили горлышко кувшина и Нерандиль охнула, узнав витиеватый рисунок на его округлых боках. Он принадлежал родителям Эрисин! Кажется, она видела его всего дважды. Кувшин был частью большого сервиза и наверняка являлся реликвией семьи виноделов.
А теперь что же, Нерандиль должна была подавать в нем вино их убийцам?
Стиснув зубы от злости так, что те едва не начали крошиться, Нерандиль замахнулась кувшином и со всей силы саданула им по ближайшей опоре шатра, забрызгав кровавыми каплями и струйками вина ближайшего к ней орка.
Вот теперь бурвадеги обратили на нее внимание. Все до единого. Они замолчали, в недоумении уставившись на нее. Кто-то со злостью, раздражением или даже смехом. Но ярче всего читались эмоции орка, медленно поднявшегося с горы подушек в дальней части шатра. Увидев ярость в глазах своего пленителя, Эрисин даже пошатнулась на месте, едва не упав – так страшно ей стало всего от одной краткой мысли о том, что предводитель убийц сделает с ней за такую дерзость.
Он что-то прорычал на своем родном наречии и все вокруг с удивлением обернулись к нему. Мужчина же, высоко подняв руку над головой, щелкнул пальцами и мгновения не прошло, как в руки Нерандиль с силой всунули другой кувшин. Судя по тяжести и цвету – латунный, в отличии от предыдущего.
Прежде чем обратно рухнуть в подушки, бурвадег сказал что-то еще, заставив своих соплеменников зайтись мерзкими смешками и смехом. Теперь они поглядывали на нее не со злостью, а скорее с презрением. Когда же внимание пристуствующих вновь переключилось с нее на явства и разговоры, эльфийка получила очередной ощутимый тычок под бок – тот самый орк с рыбьим взглядом, приведший ее сюда, многозначительно обвел выпученным взглядом присутствующих и замахнулся на Неру короткой дубинкой.
Что ж, тут и семи пядей во лбу не надо быть, чтобы понять что именно от нее требовалось и что она получит за непослушание.
Идя от одного призывно поднятого кубка к другому, эльфийка размышляла о том, как просто было бы подсыпать всем им яд. Ведь всего-то и нужно было что найти в округе специальную травку, и, подсушив ее на солнце, да растерев
