Домой? Да никогда! - Радомира Берсень
— Ну? Что они велели? — Нетерпеливо подал голос Кинжал.
— Они велели нам идти в Северный храм, — хмуро сказала я, пытаясь скрыть свое беспокойство, — там лежат все их пожертвования. Все. Со всех храмов мира их свезли туда. Это они устроили так, что тракт оказался разрушен, чтобы северный край стал изолирован от остального мира. Поэтому темные были спокойны за свои сокровища и знали, что их никто не тронет.
— Так это действительно северный край? — Он подскочил как ужаленный и снова впился взглядом в руины. Среди полускрытых разросшимися кустами и деревьями домов виднелось огромное здание, на узкой высокой башне которого болталось что-то темное. — Так вот оно что! Я все-таки вернулся! Моя родина, мои земли, мое место!
Я удивленно вскинула брови — ишь ты какой пафос на него напал, с чего бы это?
— Я — последний властитель этих земель, — вдруг тихо проговорил Кинжал, — я последний мужчина из рода Северных Королей.
— Ты разбойник с отвратительными манерами, — буркнула я ему в спину. Кинжал обернулся и я изумилась — глаза его сияли, он улыбался странной улыбкой, полной счастья и торжества одновременно.
— Видишь ту башню, с крыльями? Я родился там. Как и все мои предки. — Он указал на высокий шпиль с неподвижными грязными тряпочками на самом верху. Я встала рядом с Кинжалом и заслонила глаза ладонью, чтобы солнце не слепило.
— Это крылья? — Недоверчиво переспросила я. — Больше похоже на какую-то ветошь.
— Они угасли. — Кивнул Кинжал. — Когда на этой земле не стало никого с королевской кровью. Но они просветлеют и развернутся вновь, когда король снова примет власть над землей и свою законную корону.
— И это у нас будешь ты? — Саркастически спросила я. — Прости, но я не верю. Ты издевался надо мной, бил меня, голодом морил, а цепочка? Это так по-королевски! Или у тебя в роду все были садистами?
Тут я спохватилась и прикусила язык. Король он или нет, но выслушивать обидные слова, пусть и справедливые, не хочется никому. Но Кинжал неожиданно схватил меня за плечи, заглянув в мои глаза. Ну все, с замиранием сердца подумала я, тут-то меня и похоронят, под ближайшим камушком. Язык мой — враг мой и еще немного гробовщик. Но Кинжал лишь слегка встряхнул меня и страстно заговорил:
— Когда мне было десять лет случился переворот, моих родителей убили, а меня вывезли и продали на рынке рабов как обычного пацаненка. Я оказался в южных землях — они там не стесняются продавать и покупать рабов, хотя во всех остальных землях этого давно уже нет. Мне удалось бежать оттуда. Я долгое время бродяжничал. Когда мне было одиннадцать, меня подобрали разбойники. Они выкормили меня и воспитали еще одним разбойником. Я двадцать лет прожил с ними! И я отчетливо понимаю, что вел себя с тобой не лучшим образом.
— Это еще мягко сказано, — вставила я и снова прикусила себе язык. Лучше б ты не снимал с меня эту цепочку, парень. Интересно, могу я надеть ее на себя сама и сама же снять потом? Это был бы самый полезный артефакт в моей жизни.
— Верно, — кивнул Кинжал и отпустил меня, — но я вижу ты мне не веришь. Гляди!
Он вдруг скинул с себя рубаху и повернулся ко мне правым плечом, показывая татуировку, которую я заметила раньше. Она была небольшой и представляла собой округло замкнутое изображение, в которое были вписаны два крыла, корона и набор странных черточек между ними. Я прикоснулась к рисунку кончиками пальцев, затем не удержалась и накрыла ладонью, покачала головой.
— Не понимаю что это такое. И потом — ты же разбойник, романтика, татухи и все такое, мало ли что ты себе набил?
Кинжал посмотрел на меня сверху вниз как на слабоумную.
— Это королевская метка. — Пояснил он. Ага, а я вот взяла и поверила тебе, потому что глаза у тебя честные … и еще есть татуировка на могучем плече. — Ну ты даешь! — Выдохнул он и повернулся плечом к солнцу. — Смотри!
Тонкие линии изображения вдруг посветлели, потом вспыхнули тончайшей золотой вязью. Магия? Кинжал поводил плечом и сокрушенно вздохнул:
— Но сейчас метка не развернута. Как только я принесу клятвы верности и приму корону — она развернется и ты сама все поймешь. Увидишь. Ты хорошо сделала, что привела меня сюда. Это мои земли и мне пора принять их, хватит уже болтаться по дорогам и отнимать барахло у купцов. Я король и мое место здесь. А те сокровища, которые мы добудем в храме Темных Богов, отлично мне помогут!
Он натянул рубашку и продолжил, возбужденно сверкая глазами:
— Понимаешь, если их там действительно так много, я смогу восстановить свои земли, отстроить мост, пригласить строителей, чтобы починить дома, купить скот, провизию, мастеровых, инструменты … да я все смогу! Боги! Как же я тебе благодарен, девочка моя, за то, что ты меня привела сюда!
Кинжал вдруг схватил меня, приподнял и счастливо захохотал. Мое настроение портилось все сильнее и сильнее при мысли, что я обманываю его. Меня так и подмывало крикнуть: нет, ты ошибаешься! Нет никаких сокровищ! Ты не восстановишь свои земли! А еще ты умрешь.
— Что с тобой? — Удивился он, поставив меня на землю и ласково прикоснулся к моему виску ладонью. — Ты расстроена? Почему? Разве ты не рада, как и я?
Я отвернулась и изо всех сил попыталась овладеть своими чувствами, взять под контроль лицо, но выходило не очень — совсем-совсем не очень, я буквально с трудом сдерживала слезы. Вот чего я расстраиваюсь? Он бил меня по лицу, надел эту проклятую цепочку … да он пугал меня насилием! Еще и женой своей называл, хотя я на это согласия не давала! Чего мне стоит сейчас улыбнуться, а потом привести его в храм? Откуда во мне вдруг взялось такое количество совести?
— Я понял, — он посерьезнел, затем неожиданно опустился передо мной на колени, — прежде, чем стать королем, я должен исправить свои ошибки. Мари, я прошу меня простить за все, что я сделал с тобой. Пойми, меня воспитывали разбойники, я жил среди них как равный и вел себя соответственно. Но я жалею обо всем дурном, что сотворил с тобою. Я раскаиваюсь в каждом злом слове, которое сказал тебе. Если хочешь, я выброшу цепь тишины прямо сейчас. Клянусь, я никогда в жизни больше не подниму руку на тебя или на другую женщину. Не скажу ни одного поганого слова. Отныне и навеки я возвращаю себе благородное
