Протяни руку (СИ) - Белицкая Марго

— Эм… можно кое-что спросить?

— Валяй, — согласилась она, за разговором будет легче скрыть свою телесную слабость.

— В чем смысл ритуала усмирения Иса? Я спрашивал у Гарнса, но он молчит, как на допросе.

— Не твое дело, — привычно отмахнулась Бардис.

— Нет мое! — неожиданно резко произнес Линнар. — Моя жена едва не погибла, я имею право знать!

— Ты не член королев… — начала Бардис, но прикусила язык.

Конечно же, он член королевской семьи, пора уже привыкнуть. Он имеет право знать.

«Смотри-ка, действительно беспокоился. Вон как глаза блестят. Ладно, хочешь знать, я расскажу, только не пожалей потом».

— Мы дочери, сестры и жены Иса, — медленно произнесла Бардис. — Жены в прямом смысле. Когда бог гневается, мы его усмиряем: удовлетворяем его желание, чтобы он успокоился.

Линнар открыл рот, закрыл. Бардис увидела, как алая заря вспыхивает на его щеках.

— Э-э-э… вы… но это же… — промямлил он.

— Оно самое. Он нас трахает. — Она специально использовала грубое словцо. — Каждая женщина королевской крови — любовница Иса. И поверь, в этом нет ничего приятного.

— Гарнс сказал, что несколько женщин погибли, — пролепетал Линнар, старательно изучая сапоги Бардис.

— Они не выдержали напор Иса. Для того чтобы принять его в себя, нужна недюжинная сила. Почему ты думаешь, женщины королевской крови сильнее и выносливее обычных людей? Чтобы сражаться? Не только. В основном для удовлетворения Иса. Он создал нас такими. — Она хлестала словами, как бичом.

«Давай, слушай, неженка. Знай, мы получаем свою силу не просто так. Мы платим за нее высокую цену. Ты даже не представляешь, какая ужасная боль нас ждет».

— Все дартагские женщины, так или иначе, владеют силой Иса, — продолжала она. — У большинства она никак не проявляется, некоторые могут немного колдовать и усмирять шторма. Но для них такое гораздо опаснее, многие погибают, не в силах выдержать напор Иса. Других он убивает, потому что они не смогли его ублажить.

Линнар надолго замолчал, Бардис уже решила, что он удовлетворился объяснением и теперь будет долго раздумывать над услышанным. Но он заговорил снова.

— Получается, сегодня ты могла погибнуть, — очень тихо произнес он, все так же не глядя на Бардис.

— Могла, но вряд ли, — ответила она и добавила, в неловкой попытке его подбодрить:

— Я сильная, я могу принять Иса целиком и не сломаться.

— Но ведь он разозлился на меня, а не на тебя.

Линнар наконец-то посмотрел на нее, в его глазах застыла мука. Наверное, впервые со дня их встречи Бардис ощутила что-то, отдаленно похожее на жалость.

— Ты выполнила мою просьбу, отпустила галад-задорцев, которые должны были стать ему жертвой.

Он выпалил с жаром:

— Лучше бы меня выбросили за борт!

Бардис задумалась. Конечно, она могла бы сказать, что да, он во всем виноват. Но слишком низко валить все на него.

— Пленников отпустила я, — медленно заговорила она. — Значит, и ответственность нести мне. Я — капитан, капитан всегда в ответе за своих матросов. Кстати, шторма случаются и просто так. Вполне возможно, что если бы я выкинула тебя в море, Ис бы не успокоился. И хватит об этом.

Кое-что пришло ей в голову, и она добавила:

— Ис все равно забрал свое. Те трое наверняка не смогли выжить в шторме. Так что в итоге, ты их не спас.

Линнар упрямо вздернул подбородок.

— По крайней мере, они погибли не от ваших рук. У них была надежда выжить. Они умерли, сражаясь со стихией.

Бардис решила, что, пожалуй, в этой мысли есть что-то правильное.

«Умерли сражаясь? Похоже, мы сделали галад-задорцам прекрасный подарок».

Она все же смогла подняться на ноги и заковыляла к двери.

— Спасибо, — тихо раздалось ей в след.

Бардис обернулась. Линнар улыбался светлой, чудесной улыбкой.

Глава 9

«Бурерожденный» на веслах входил в гавань Исфира, трюмы ломились от богатой добычи. Дартагцы поймали еще два галад-задорских купеческих корабля. Линнар боялся, что перед ним встанет проблема выбора: жизни пленников или гнев Иса. Но в обоих случаях в сражении погибала вся команда захваченного корабля. Линнар крепко подозревал, что Бардис проследила за тем, чтобы не осталось пленных.

«Возможно, так она проявила ко мне своеобразное дартагское милосердие», — от такой мысли Линнару стало жутко.

И гадко, потому что он почувствовал облегчение. Огромное облегчение от осознания того, что все галад-задорцы мертвы.

В любом случае первый пиратский набег в жизни Линнара закончился, вывернув душу наизнанку. Три месяца вместили столько событий, сколько не случилось за все прошлые двадцать три года его жизни. Но была и хорошая сторона: Линнару казалось, за это время его отношения с Бардис улучшились. Теперь, когда она смотрела на Линнара, у нее на лице не появлялось брезгливое выражение «В какое дерьмо я наступила?». Она разговаривала с ним охотно и даже дружелюбно, по крайней мере, Линнар надеялся, что не принимает желаемое за действительное.

Члены команды тоже поглядывали на него без привычной насмешки. Наверняка на них произвела впечатление его решительная защита пленных. Линнар сделал вывод, что он должен не бояться стоять на своем и проявлять упрямство, которое дартагцы воспримут как демонстрацию силы духа.

Хорошо, что Бардис не знает, от каких кошмаров он несколько ночей подряд просыпался с криком. Линнар говорил ей, что ему снится давний шторм. Это была почти правда. Кроме холодных волн моря, утаскивающих его на глубину, ему снились безжалостные глаза цвета индиго. И стальные пальцы, сжимающие горло. Синий цвет был чудовищно прекрасен…

«Бурерожденного» встречала веселая толпа. Матросы высыпали на причал в объятия жен, сестер и матерей. Они хвастались победами и добычей. Линнар заметил, как Толан размахивал золотым слитком и приглашал всех выпить браги за его счет. Обычные люди или грязные пираты? Линнар уже не мог понять.

Он спустился по трапу следом за Бардис и Гарнсом. На берегу их ждал слуга из замка с тремя лошадьми.

— Ну, поехали, покажем матри, что ты жив-здоров и не покалечен, — с усмешкой произнесла Бардис.

Уже привычным для Линнара жестом она хлопнула его по голове и растрепала непокорные кудряшки.

Они расселись по седлам и тронулись к замку. Люди на улицах кланялись Бардис, некоторые протягивали руки, и она благословляла их, пожимая ладони. Но в целом горожане вели себя гораздо спокойнее хоралитов: когда по столице ехал шумный кортеж Роада, люди бросались под копыта лошадей, рискуя жизнью, чтобы коснуться принца. В этом Дартаг нравился Линнару гораздо больше: все спокойно и без раболепства.

На главной площади Исфира Линнар увидел большую толпу. Люди обступили грубый деревянный помост, кричали и улюлюкали. Когда всадники въехали на площадь, Линнар услышал глухой стук, а затем стоящий на помосте человек поднял вверх что-то круглое. Толпа довольно взревела. Линнар пригляделся и похолодел: человек держал за волосы отрубленную голову.

На помосте за спиной палача стояли еще шестеро приговоренных с кандалами на руках: четверо мужчин и две женщины. Безголовое тело уже оттаскивали к телеге возле помоста, а к палачу толкали следующего смертника.

Линнар быстро отвернулся.

— О, казнь, — скучающим тоном заметила Бардис.

Линнар сглотнул горечь во рту

— И часто у вас казнят так много людей? У нас обычно массовые казни случаются только во время крестьянских бунтов. — Он говорил с трудом, вспомнив последнее восстание: тогда вдоль дороги на столицу выстроились виселицы.

— А что же вы делайте с остальными преступниками? — спросил Гарнс, тоном, каким ведут светскую беседу.

— Отправляем на работы, в каменоломни, на строительство или еще куда, — ответил Линнар и мысленно скривился.

Он слышал, есть еще один способ избавиться от преступников: продать в рабство в Галад-Задор. Но он надеялся, что это лишь глупые слухи, ведь официально хоралитский закон воспрещал рабовладение.