Гимназистка. Нечаянное турне (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

Переход был резкий и очень отрезвляющий. Песцов чуть отстранился, насколько позволяла ширина сиденья и его собственная упитанность, и недовольно сказал:

— Филиппа, вы же оставили всё упакованным. В гостинице обещали сдать в багаж и вручить вам квитанции.

— Это же будет не под мои присмотром, — закапризничала она. — Вдруг они погрузят не всё?

— Они погрузят всё, — уверенно ответил Песцов. — Там очень ответственный управляющий.

— Хм…

— Филиппа, ваши гастроли — не первые, которые я устраиваю, и ещё ни у кого не пропадал багаж. Ни единого саквояжика не пропадало, поверьте мне.

— Вам поверить? Хм…

— А кому вам верить, как не мне?

Песцов распушил хвост и пошёл на очередной приступ дамы сердца, которая вроде бы не прочь была сдаться, а на деле, похоже, просто тянула время, не желая выдавать ничего, кроме авансов, зато получать всё, что оговорено. Но болтали они довольно мило всё то время, пока мы подъезжали к Ильинску и немного, когда ехали уже по нему. Затем мисс Мэннинг опять начала переживать, что либо не успеем на поезд, либо её вещи не погрузят в багажный вагон. Песцов уже потерял надежду её успокоить и даже апеллировал к моему мнению, словно я разбиралась в грузоперевозках. Мисс Мэннинг я попыталась успокоить, но сама нервничала всё больше и больше. В моих планах не было столь скорого возвращения в Ильинск, и я опасалась, что меня вычислят и вернут Рысьиным. До поезда я хотела добраться не меньше мисс Мэннинг, пусть и по другой причине.

На вокзал мы приехали заблаговременно, никем и нигде не остановленные, и я уже почти уверилась, что ничего не произойдёт.

— Какой красавец, — внезапно промурлыкала мисс Мэннинг, полностью потеряв интерес к Песцову. — Какое мужественное лицо.

Я обернулась посмотреть, о ком она, и моя выдержка дала трещину. Да что там трещину — я чуть было не отправилась в бега самым позорным образом. Оказалось, что нас встречали: перед вокзалом невозмутимо прохаживался Волков собственной персоной. Он же уезжал надолго, если не насовсем? И что сейчас принесло его не просто в Ильинск, а на вокзал, с которого я собираюсь уехать? Страх прочно пустил внутри меня холодные корни, сковывающие и мысли, и движения.

— Что там мужественного? — возмутился Песцов. — Разве что усы. Но у меня не хуже.

Смотрел он на Волкова настолько неприязненно, что я забеспокоилась, не полезет ли в драку. Мне же привлекать внимание штабс-капитана было не с руки, поэтому я попыталась отвлечь Песцова:

— Ваши усы намного мужественней, Дмитрий Валерьевич.

— Вот спасибо, Анна Дмитриевна, — тоном старой сварливой бабы огрызнулся он, — порадовали. Усы, значит, мужественней.

— И вы сами ничуть не хуже, — попыталась я сгладить неприятное впечатление от своих слов.

Песцов оскорблённо фыркнул и демонстративно повернулся к Волкову спиной, помогая мисс Мэнниг выбраться из саней. Сделал он это зря, поскольку Волков неторопливо, но неудержимо двигался к нам и, когда мисс Мэннинг, расточавшая ему улыбки, выбралась из саней, он стоял уже за спиной у Песцова. Тот еле заметно дёрнул носом, явно чувствуя такое неприятное соседство, но поворачиваться всё равно не торопился, протянул руку и этаким интимным движением поправил палантин мисс Мэннинг. Прекрасный палантин, в этот раз — из чёрно-бурой лисы, заставивший меня в очередной раз застрадать из-за собственной неказистой горжетки.

— Дмитрий Валерьевич, добрый вечер, — обозначил своё присутствие Волков.

— Александр Михайлович? Какой приятный сюрприз, — делая вид, что только что заметил соперника, ответил Песцов с гримасой, показывающей его истинное отношение к «приятному сюрпризу». — Извините, что не могу уделить вам время, мы торопимся.

— Дмитрий, представьте меня своему другу, — скомандовала мисс Мэннинг.

Наступила неловкая пауза, поскольку Песцов никого представлять не собирался, а если и размышлял, то лишь о том, как убрать Волкова с дороги.

— Александр Волков, к вашим услугам, — представился тот сам и склонил голову в знак уважения. — Вы же, мисс Мэннинг, настолько известны, что в представлении не нуждаетесь. Вы не будете возражать, если я украду вашего спутника для короткой приватной беседы?

— Разумеется, буду, — бросила мисс Мэннинг, кокетливо улыбнувшись.

— Дмитрий Валерьевич, мне нужно буквально пять минут. Поверьте, это в ваших интересах.

Каждое волковское слово словно вбивалось в голову молотком. Можно было только порадоваться, что его воздействие направлено не на меня и что нас с горничной он не замечает на фоне мисс Мэннинг и её мехов. И у облезлых горжеток бывают преимущества. Обратись он ко мне, не представляю, что бы пришлось делать, поскольку голос менять я не умею. Разве что притвориться, что простыла? Я закашлялась.

Тем временем Песцов с тяжёлым вздохом отцепил от себя возмущённую пренебрежением певицу и отошёл на пару шагов с Волковым, тут же поставившим защиту от прослушивания, которую я вскрыла, будучи уверенной, что речь пойдёт обо мне. Волков не разочаровал.

— Мне нужна Елизавета Рысьина.

Песцов опешил.

— Думаете, Александр Михайлович, я её в сундуке мисс Мэннинг вожу? — едко спросил он. — С таким требование вам к Фаине Алексеевне, знаете ли. Меня же Рысьины от дома отлучили.

— Девушка пропала примерно в то время, когда вы покинули Ильинск, — бросил Волков.

— Полноте, как это пропала? — недоверчиво сощурился Песцов. — Об этом непременно бы болтали.

— Рысьины пока скрывают, но у меня свои источники информации.

— Может, ваши источники врут?

— А может, вы помогли ей бежать?

Песцов вытаращился на штабс-капитана так, словно его глаза жили отдельной жизнью и вытягивались на стебельках из глазниц. Сказать, что он был поражён предположением Волкова, — это ничего не сказать.

— Вы с ума сошли, — наконец выдавил он из себя. — Зачем мне помогать бежать Рысьиной?

— Возможно, потому что это в ваших интересах? Или вы всю жизнь собираетесь заниматься этим? — презрительно искривив губы, кивнул Волков на мисс Мэннинг.

— Не ваше дело, чем я собираюсь заниматься, — отрезал Песцов, с такой брезгливостью глядя на Волкова, словно выше был он, а не соперник. — В любом случае, Александр Михайлович, это не имеет никакого отношения к пропаже, точнее, якобы пропаже Рысьиной. Пропала-то она только по вашим словам.

Волков положил руку на плечо Песцова, что со стороны наверняка казалось дружеским жестом, но я прекрасно видела, как под пальцами сминается толстое сукно. А если он выпустит когти, то не только сомнётся, но и продырявится.

— Если я узнаю, что вы мне солгали, — низким рокочущим голосом почти прорычал Волков. — Если окажется, что Рысьина уехала с вами, вы об этом сильно пожалеете. Я вас уничтожу.

Сказано это было так, что даже мне стало страшно и вспомнилось откуда-то: «И живые позавидуют мёртвым». Но на Песцова этот спич не произвёл такого впечатления. Он пренебрежительно фыркнул и дёрнул плечом, на котором устроилась волковская рука.

— Послушайте, Александр Михайлович, все женщины, которых я вывез из Ильинска и привёз обратно, перед вами. Это мисс Мэннинг, её горничная и её переводчица. Кто из них, по-вашему, Рысьина? Впрочем, если хотите, забирайте любую, кроме мисс Мэннинг. Да и ту тоже, если выплатите неустойку за срыв концертов. Честно говоря, мне её концерты, устраиваемые лично для меня, поднадоели.

Волков перевёл тяжёлый взгляд на нас и осмотрел всех так, что мисс Мэннинг, ничего о нём ранее не знавшая, отшатнулась, а мне вообще захотелось спрятаться, пусть он пока и не признал во мне цель своих поисков.

— Какой неприятный мистер этот военный, — прошептала, едва оправившись от испуга, мисс Мэннинг. — О чём они говорят, как вы думаете, Анна?

— О женщинах, конечно.

Получилось хрипловато, и это меня порадовало: пусть лучше мисс Мэннинг с компанией посчитают, что у меня начинается простуда, чем Волков опознает по голосу.

— Почему именно о женщинах? — удивилась она.