Око воды. Том 2 (СИ) - Зелинская Ляна

Кажется, что орудие насквозь прожигает плоть и входит в неё на удивление легко, и в какой-то момент Кэтриона отчётливо слышит шипение, как будто на сковороду бросили кусок жирной грудинки. А боцман вопит так, словно упал на горящие угли, и ноздри тут же ловят запах горелого мяса.

Этого достаточно, чтобы мать вывернулась из его цепких лап и, выхватив из-за пояса кинжал, полоснула им обидчика по лицу.

Они бегут из порта и ещё долго прячутся среди вонючих бочек с дёгтем, стоящих между складами, и наблюдают, как напивается команда корабля. И лишь когда матросы разбредаются по притонам и борделям, Кэтриона с матерью выбираются из своего укрытия и идут ночевать под арки старого акведука.

Мать некоторое время сидит молча, прямо на земле, и смотрит на свои скрещенные руки. И кажется, что она совсем отчаялась. Но затем она развязывает тюрбан, отбрасывает его в сторону, и тёмные волосы растекаются по плечам и укрывают её спину густой волной. Она достаёт из узла с вещами мешочек с какой-то чёрной пылью, насыпает круг прямо на земле и встаёт в центр этого круга.

Кэтриона и раньше видела, как мать танцует вайху, но то было давно, ещё в Ксирре, во дворце, среди тенистых аллей и роз. И пламя её танца тогда было нежно-розовым, перетекавшим в алый, совсем как утренняя заря. Но в этот раз её вайха совсем другая.

Её юбка превращается в огонь, а затем, словно угли в затухающем костре, по этому огню расползаются во все стороны чёрные прожилки. Чернота идёт откуда-то снизу, и вот уже подол юбки совсем сливается с ночной темнотой. Нет, он становится даже чернее самой ночи. И эта тьма ползёт откуда-то из-под земли, взбирается вверх по телу матери, по груди и рукам, свивается в волосах жгутами чёрных змей, и с пальцев летят уже не огненные искры, а сгустки чёрного тумана. А мать всё кружится и кружится, шепча слова странного заклинания, и такие слова Кэтриона слышит впервые. И кажется, что её волосы, и юбка, и она сама превращаются в чёрный вихрь, и звук барабанов, низкий и гулкий, слышится Кэтрионе отовсюду. Потом мать замирает в центре круга, раскинув руки в стороны, её тело сотрясают конвульсии, и что-то чёрное, чернее самой ночи, вырывается у неё изо рта и улетает вверх, а она, обессиленная, падает прямо на землю.

Кэтриона подбирается к ней, садится рядом. Кладёт её голову себе на колени и долго гладит по волосам. Мать плачет беззвучно. Слёзы просто вытекают из её глаз и капают Кэтрионе на колени, но рыданий нет.

И той ночью Кэтриона решает, что им просто нужно где-то снова взять денег, чтобы плохие люди больше никогда не приходили в их дом. Тогда и бежать будет не нужно, и бояться тоже. И танцевать этот жуткий танец…

А денег она добудет. Она уже показывала Мелкому Питу, как это — танцевать вайху. Он после этого долго сидел, будто выпив снотворного молока, а потом дал Кэтрионе три медных монеты и сказал, что хочет ещё. И если каждый ей будет давать за такое по три монеты, то матери не придётся больше приводить в их дом людей вроде этих Сивертов.

Конечно, танцует она не так, как её мать, но сегодняшняя огненная птица открыла перед ней что-то новое, чему Кэтриона ещё не придумала названия. Как будто внутри неё поселился кто-то очень сильный, но упрямый и несговорчивый, и только отчаяние и страх смогли заставить его прийти на помощь.

Утром мать снова наматывает на голову тюрбан, надевает юбку наизнанку, чтобы она выглядела чище, решительно берёт узел с вещами и велит Кэтрионе следовать за ней. В ней что-то изменилось, и Кэтрионе кажется, что в её глазах сегодня гораздо больше черноты.

И, как Кэтриона понимает сейчас, именно в ту ночь мать и обратила своё колдовство против Сивертов. Ею двигали обида, ярость и страх. И понимание того, что ей некуда податься. Им не уплыть в Эддар, потому что деньги отнял боцман. И, чтобы снова заработать на билет, ей нужно вернуться в Нижний город и взяться за карты на свой страх и риск. Но той ночью её мать выбрала другой путь — обратилась к богу Ашшу. Что просила она у бога? Спасения? Защиты? Мести? Но чтобы она ни попросила, видимо, взамен Ашш потребовал с неё какую-то плату.

Её мать не была жестокой. Скорее, отчаявшейся. Но та женщина, которую Кэтриона видела в Чёрной Пади выпускающей Зверя, была уже совсем не похожа на её мать. Слишком чёрными были её глаза…

После того танца мать изменилась, стала более молчаливой. И если раньше многим людям она отказывала в их просьбах, ведь они просили разное, и не только погадать или заговорить зубную боль, то теперь она не отказывала никому. И больше не брала в оплату продукты, только деньги, и не стала уступать в цене.

Они поселились по другую сторону от порта, в каморке над таверной. Снизу из кухни постоянно доносился запах подгорелого масла, а пьяный гвалт иной раз не давал заснуть до утра. Но у этой каморки было одно преимущество — вторая дверь вела на соседнюю крышу, а их вещи так и лежали связанными в два узла, как раз у этой двери, на случай, если придётся бежать. Мать сказала, что здесь они задержатся ненадолго, и как только наберут достаточную сумму, то сразу же сядут на корабль и отправятся в Эддар.

Но всё повторилось.

Сначала она заговорила зубную боль хозяйке таверны, потом помогла зеленщику, и весть о знахарке стала распространяться от человека к человеку, как сухой степной пожар. И вскоре у таверны уже стали появляться гонцы из богатых домов. Закутанные в плащи и осторожные, они приглядывались к вывеске, а потом с опаской заходили внутрь…

А дальше…

Её вайха с каждым разом становилась всё лучше, и денег ей платили всё больше. Ещё немного, и они бы смогли уплыть в Эддар…

Кэтриона тряхнула головой, отпуская воспоминание, и взялась за деревянную закладку. Может быть, эта книга откроет перед ней и другие тайны? И она выяснит, что же произошло дальше с того момента, как ирдионские рыцари разлучили их с матерью?

Она положила ладонь на страницу, буквы вновь проступили ярко, и дальше рассказ пошёл о том, как князь Сиверт, не получив желаемого с помощью зелья, вновь принялся искать колдунью, но узнал, что её сожгли.

Да уж, кто-то из аладиров: Магнус или Рошер, а может, это был Крэд, позаботился о том, чтобы все стали считать колдунью мёртвой.

«Тогда князь Сиверт занялся организацией большого весеннего карнавала, надеясь, что хотя бы это развлечёт короля и даст возможность его дочери Камилле побыть с ним рядом и попытаться его увлечь. Он желал породниться с королевской семьёй больше всего на свете.

Карнавал и в самом деле развеселил короля. Но король увлёкся вовсе не дочерью князя Сиверта, а иноземной красавицей, которая прибыла на карнавал тайно…»

Перевернув лист, Кэтриона обнаружила надпись, что дальше книгу может прочесть только обладатель ключа. И выше на странице проступило изображение этого ключа, похожее на изящное веретено, свитое из серебряных нитей, внутри которого прятался синий каплевидный камень с вертикальным зрачком.

Она долго смотрела на книгу, понимая, что прочесть без ключа её не удастся, придётся поискать иной способ. Дэйя бы помогла, но сейчас ей туда никак нельзя, а значит, книгу нужно пока убрать с глаз подальше. Этот ключ она уже видела раньше. Где-то в описаниях прайдов, то ли среди гербов, то ли среди Источников…

«…История записана Хранителем прайда Реки со слов джарта Ланса Ингрэма»…»

Ну конечно! Это же Око воды! Это же ключ к Источнику прайда Реки!

Увы, прочесть эту книгу она вряд ли сможет. В её крови-то уж точно нет ни капли воды.

Кэтриона взобралась по лестнице и засунула книгу во второй ряд, в самый дальний угол одного из верхних стеллажей. Она вернётся к ней позже, когда придумает, как обойти защиту ключа.

Глава 6. Кусочки мозаики (3-я часть)

До того, как найти нужное, Кэтриона провела в Хранилище не одну ночь. И каждый раз перед рассветом она расставляла книги обратно, помечая места, чтобы потом достать их без труда, а затем шла спать. Парифик Вильгельм гостеприимно приютил её у себя, и, пожалуй, это было то самое место в городе, в котором ей по-настоящему ничего не угрожало.