Ведьма на выданье (СИ) - Комарова Марина
На мужчине фиолетовый халат, дорогой и сшитый у прекрасного мастера. На безымянном пальце левой руки массивный перстень из черного металла с головой летучей мыши. Её глаза сверкали красным.
По спине бы пробежали мурашки, только вот как-то резко пришло осознание, что сейчас напротив этого красавца сижу не я, а кто-то другой. И он его не боится. Немного опасается, но вот основательного страха нет.
И видится всё вокруг немного иначе, чем обычно. И уютная комната, где стоят два кресла, шкафы с книгами и… библиотека! Точно! Это она!
Только не то жуткое помещение, где давно не прибирали, а вполне светлое и уютное местечко. Тут же хочется подольше посидеть, чтобы всё разглядеть как следует.
— Анджей, но ты же понимаешь… — сказали мои губы. И не мои одновременно.
Губы того, через чьи чувства я могла видеть и слышать, что происходит. Банально подглядывать. Только не через щель в заборе, а через чужие разум и тело.
— Понимаю. Поэтому, друг мой, нам придется поработать над этим.
— Анджей, с твоей дочерью очень сложно. Ей никто не нравится. Особенно, мои мальчики.
Я невольно вздрогнула, пусть и мысленно. Анджей?
Присмотревшись, поняла, что и взгляд сидящего напротив мужчины, и черты лица, и волосы мне напоминают… моё отражение в зеркале. То самое, которое я увидела в лекарне, когда шла в купальню. Неужто пропавший отец Алины?
— Это уже задача твоих детей, Тадеуш, понравиться моей дочери. Пока она ребенок, к тому же слишком увлечена занятиями, чтобы смотреть на мальчишек.
- Все они смотрят друг на друга, — усмехнулись мои-Тадеуша губы. — Первую влюбленность никто не отменял.
— Не отменял, — кивнул Анджей, — задумчиво разглядывая свой перстень с мышью. — Только всё равно Алина пошла в мать. А ты сам прекрасно помнишь её.
Кстати, хороший вопрос. Где матушка Алины? Про отца все говорят, а вот про мать — ни слова. От волнения я сжала подлокотник кресла, только вот пальцы так и не шевельнулись.
«Черт, — проскочила мысль. — Тело мне неподвластно».
— Помню, Анджей, очень хорошо помню. Но Алина… Ты же понимаешь, что им придется приложить усилия, чтобы сохранить семью?
Тадеуш сомневался. Ему не нравился разговор, но, кажется, выхода не было. Это я каким-то образом чувствовала.
— Захотят — потом расторгнут брачный союз, — вздохнул Анджей, вмиг его лицо стало каким-то уставшим. — Но она должна быть в безопасности.
— А ты что?
Анджей отложил трубку в сторону. Встал и подошел к окну, сцепив руки за спиной:
— У меня задачи иного плана. Всё, что мог, я девочке дал. Теперь ваша задача.
— Ключ колдовства? — хрипло поинтересовался Тадеуш, и я каким-то образом ощутила, что он весь напрягся.
— Именно, — ответил Анджей, не оборачиваясь. — У меня мало времени, друг мой. Поэтому один из твоих двоих сыновей женится на моей дочери. А я тем временем…
Кто-то отвесил мне пощёчину и затряс за плечи:
— Алина! Алина!
2
«Нет в жизни счастья», — мрачно подумала я, поморщившись.
Казалось, что чрезвычайно важно узнать: что же скажет Анджей Тадеушу? Куда делся сам Анджей потом? И кто такой, черт возьми, этот самый Тадеуш? Я знаю только то, что у него сыновья… больше одного. А вот дальше, эх…
Пришлось открыть глаза, свет показался слишком ярким, я снова зажмурилась.
— Алина, попробуйте ещё раз, — прозвучал голос, в котором я признала пана Шаленого.
Охо-хо, так это уважаемый лекарь явился.
Вторая попытка открыть глаза оказалась куда удачнее. Я осознала, что лежу на кровати в собственной комнате. Кроме меня тут Шаленый, Дорота, Вислава, раздери её все кузяки этого мира, и Бецик.
Я бы не отказалась увидеть рядом Лешека, который присел на краешек кровати, и смотрит на меня с тревогой и желанием отодрать господина Горневича за плохое поведение. Кстати, самого Горневича нигде не видать. Интересно, сам выпрыгнул в окно, или все же вынесли?
— Вас надолго нельзя оставлять, — мрачно заметил Шаленый. — Что произошло?
— Вот это я понимаю, деловой разговор, без всяких как вы себя чувствуете, — хмыкнула я.
Вислава закатила глаза. Я уже приготовилась, что тётушка скажет что-то про невоспитанных племянниц и наглых проходимок, но она смолчала. Нет, определенно сегодня не мой день. А настроение поганое, хочется кому-то гадость сказать! Такую… истинно ведьминскую.
Да ещё и какое-то странное ощущение во всем теле. Будто что-то бурлит, шипит в крови пузырьками игристого вина. И почему-то кажется, что сейчас можно учинить любую шкоду, и никто не скажет и слова против.
— Пан Горневич явился в мою комнату без предупреждения, накинулся с домогательствами и что-то там сказал про Право Первого. Я пыталась сопротивляться, но ничего не получалось. А потом потеряла сознание, — рассказала очень краткую версию произошедшего.
Интуиция задрала кружевную юбочку и отплясывала канкан на моем желании говорить правду и только правду, намекая, что не стоит выкладывать все, как есть. Подожди, посмотри, понаблюдай. Авось увидишь что-то такое, чего раньше не замечала.
— Кстати, где он? — спросила я, приподнявшись на локтях.
— Мы забрали его в лекарню, — мрачно ответил пан Шаленый. — Вы оба были без сознания, Алина. Только в отличие от вас пан Горневич ещё и с раной на затылке.
«А Басенька знает своё дело, — немного отстранённо отметила я. — Надеюсь, он неплохо проломил голову товарищу Марку, с душой так проломил».
— Она стала опасна для окружающих, — вкрадчиво произнесла Вислава, становясь возле лекаря. — Вы понимаете, что может натворить ведьма, которая не помнит своих деяний? Ведь это…
О, вышли кобры на прогулку.
Дорота уже приготовилась осечь тетушку, но я кинула на неё предупреждающий взгляд и с интересом приготовилась слушать дальше. Очень люблю, знаете ли, сказки перед обедом.
— Это что? — достаточно резко отреагировал пан Шаленый, дернув плечом.
Вислава ему не нравилась, однако он всё же не имел права ей хамить.
— Это всё очень плохо, — голос тётки стал ещё ниже. — Если будет выявлено сумасшествие слишком поздно, то под удар попадут жених, гости и сам Князь Претемных. Вы хоть понимаете, что со всеми Каторжинскими сделают за то, что они посмели пустить безумную ведьму на Выданье? Нас же заживо замуруют в стенах Вайвельского замка! А Алина в своем горячечном бреду даже не узнает, что произошло с близкими! Ведь она очень любит…
— …борщ с пампушками на обед, — завершила я монолог Виславы самым приемлемым для меня способом и невинно посмотрела на Шаленого. — Мне же не прописана диета?
Ещё никогда на меня так не смотрели! Одновременно с желанием придушить и защитить от «любящей» родственницы. Шаленый явно не понимал: смеяться или плакать. Пациентка мечтает о борще и прикидывается ланью. Что с такой поделаешь?
— Нет, — сказал он.
Я уже выдохнула с облегчением, как эскулап добавил с неожиданной мстительностью:
— Но прописан постельный режим. Никаких забегов по городу, панна Каторжинская.
— Э… — начала я.
— Без «э»! — отрезал он. — Уважаемая Дорота, если режим будет нарушаться, мне придется забрать Алину в лекарню. Вы меня поняли?
— Как правильно, — улыбнулась довольно Вислава. — Пан Шаленый, вы всё очень правильно делаете. Я знала, что вы прекрасный ле…
— А вам запрещено приближаться к моей пациентке ближе, чем на двадцать шагов, — резко оборвал он Виславу. — И не приведи Эльга и Эржебет, я узнаю, что вы нарушили покой Алины.
Тетушка побледнела. Уж не знаю, какой властью обладали упомянутые барышни, но Виславу это впечатлило. Точно так же, как и оставило Дороту довольной.
Бецик не выражал никаких эмоций. Это несколько настораживало. Смог ли договориться фамильяр с Лешеком? Или вся затея кузяку под хвост?
Я сама вдруг поразилась, что подхватила местное ругательство. Надо будет хоть разузнать, как выглядит этот самый кузяк и есть ли у бедняги хвост.
— Пан Шаленый, вы несправедливы. — Вислава поджала губы, того и гляди разрыдается. — Я так люблю Алину и готова ей помогать!
