Милена Завойчинская - Высшая Школа Библиотекарей. Хроники книгоходцев
— Да, мы напарники! И это навсегда! — рявкнул взбесившийся граф Вестов во всю свою голосину, отчего стекла в окне жалобно тренькнули, а моя метла вздрогнула. Я, впрочем, тоже подпрыгнула на месте. — И нет, я не собираюсь тебя домогаться! Но все остальное в силе! И целоваться со мной тебе придется, если это понадобится для дела или для прикрытия. — Я открыла рот, чтобы возразить, но была прервана: — Молчи! Вот просто молчи! Потерпишь! Я же не насиловать тебя собираюсь!
Одарив на прощание испепеляющим взглядом, от которого резко захотелось закопаться в могилку и там пережить эти минуты, Карел стремительно прошагал мимо меня и вылетел из комнаты, со всей дури хлопнув дверью. Эк его пробрало-то. Аж страшно!
— Мама дорогая! — поежившись, прошептала я своей метле за неимением других собеседников. — Что за бешеная муха цеце его укусила? Я его боюсь, когда он такой. Вот уж точно — медвежуть. Пока спокоен — милый добродушный мишка, любящий мёд, но когда разозлится… Ужас! И вообще, он обалдел?!
Метла несколько раз качнулась и попрыгала на месте, демонстрируя солидарность в пережитом стрессе.
Я присела на кровать, пытаясь переждать, пока пройдет слабость и дрожь в коленках. Вот уж удалось Карелу меня ошеломить. Чего угодно я могла ожидать от напарника, но не такого. А я-то! Я-то чего слюни распустила?! На поцелуй ответила… Совсем ума лишилась?! Это же мой напарник! Мне до конца жизни с ним на задания ходить, а я с ним… целовалась. Спятила?!
Чем дольше я паниковала и накручивала себя, тем сильнее злилась. И когда моя злость достигла пика, я вскочила, схватила метлу, которая, почуяв, что грядет нечто из ряда вон, притихла и перестала подрагивать. И вот так, с метлой наперевес, я выскочила в коридор, дошагала до комнаты Карела, пинком распахнула дверь и, словно богиня возмездия Немезида, ворвалась внутрь.
Напарник подскочил от моего внезапного вторжения и замер. А когда понял, что это я, то… покраснел. Даже не так, он побагровел. Смущение его, похоже, было таким, что он просто не знал, куда деваться. Его уже отпустило (он вообще отходчивый и незлопамятный), и, вероятно, пришло осознание того, что он натворил.
— К-кирюш… — заикаясь, пробормотал он, глядя на меня виноватыми глазами. — Прости, я не… Сам не знаю, что на меня наш…
— Так значит, ррыгр меня задери?! — разъяренной гадюкой прошипела я. — Значит, ты спишь со мной, целуешься со мной, подпитываешь свой резерв через мои способности?! И целоваться с тобой мне придется, если это понадобится для дела или для прикрытия? Значит, я потерплю?!
Злая, как сто тысяч чертей, я надвигалась на парня, сжимая побелевшими пальцами древко метлы.
— Кирюша-а-а… — протянул этот… бесстыжий, которому я так доверяла. — Прости, хорошая моя!
— Ах, хорошая твоя?! — взбеленилась я. — Я сейчас тебе покажу, кто тут хороший! Ты вообще страх потерял?!
Первый удар прутьями пришелся ему по плечам. Второй — по спине, ибо Карел увернулся. А у меня окончательно крышу сорвало.
— Я ж к тебе как к нормальному человеку! — приговаривала я, от всей души обхаживая этого паразита метлой. — Я ж с тобой последнюю краюху… И доверяла тебе! Ты же мой напарник, лучший друг!
— Кирочка! Ай! Солнышко! Ой! Ну прости! Уй! Я так больше не буду! Ох, ррыгр! — подпрыгивая и уворачиваясь от неминуемой кары, приговаривал этот гад.
— Конечно, не будешь! — «ласково» пообещала я, перехватывая метлу и снова замахиваясь.
— Ой! Я пошел! — взревел он и дал дёру в дверь, которую я забыла закрыть.
В коридоре, услышав скандал, уже собралась орава любопытных ведьмочек, и вот через это столпотворение Карел ринулся прочь. А я за ним. Кому-то из девчонок тоже случайно досталось метлой. Они взвизгнули и отскочили, а остальные, поняв, что и им может прилететь, если не уберутся с дороги, быстро освободили проход.
— А ну стой, паршивец! — кричала я, пытаясь догнать напарника. — Я тебе еще не все сказала!
— Потом! Мы потом поговорим, Кирюш! — оглянувшись через плечо, ответил он и припустил еще быстрее.
— Я тебе покажу «поговорим»!
— Кирёныш, ну не сердись! Ты мне потом скажешь…
— Я тебе сейчас всё скажу! Ты у меня всё выслушаешь!
Со ступенек Карел банально навернулся, так как под ноги не смотрел. Кубарем скатился вниз по лестнице, едва не сбив с ног ректора. Я испуганно охнула и замерла наверху. Только бы шею себе не сломал! Госпожа Альбертина вскинула брови и посторонилась, а парень встал на четвереньки, бросил на меня затравленный взгляд и вскочил.
— Кир! Ну, Кир! — заискивающе позвал он меня, застывшую наверху с метлой.
— Живой?! — обрадовалась я и тут же добавила: — Сейчас я это исправлю! — и, перепрыгивая через две ступеньки, помчалась вниз.
Напарник мешкать не стал и рванул к выходу…
— Это что такое? — услышала я вопрос госпожи Альбертины.
— Милые бранятся! — хихикнул кто-то из девчонок.
— А как они целова-а-ались… — с завистью пропела Лисси.
Вот это она зря! Услышав про поцелуй, я снова впала в состояние белой ярости.
Глава 7
Настигла я бессовестного наглого типа во дворе, на лужайке, служившей площадкой для игр в мяч и прогулок. Не знаю, сколько времени прошло к тому моменту, когда я выдохлась, а Карел щеголял красными следами от прутьев на всех открытых частях тела. В какой-то момент он смирился и только прятал лицо и руки, позволяя мне хлестать его по спине и пятой точке.
— Какой же ты гад! — тяжело дыша, произнесла я и обессиленно уселась прямо на землю.
— Я тоже тебя люблю, Кирюш, — взглянул он на меня через раздвинутые пальцы рук, которыми прикрывал лицо.
— Умолкни! — хищно зыркнула я на него и тыльной стороной ладони убрала растрепавшиеся волосы со лба.
— Ну чего ты так разозлилась? — осмелев, напарник присел передо мной на корточки. — Ничего ведь не случилось. Это всего лишь я… Мы же и так с тобой фактически живем вместе, и спим вместе, и вообще все делаем вместе. Ну, подумаешь, поцеловал…
Я глухо зарычала. Сама не знала, что умею вот так…
— Понял! Все понял! — вскинул в защитном жесте руки друг. — Больше не повторится. Я нечаянно, сам не ожидал. Какое-то помутнение рассудка нашло. Ты же знаешь, что ты для меня не девушка, а друг и напарница.
И вот надо было бы успокоиться после этих слов, которые ставили все на места. Но как-то так обидно стало… Ужасно обидно!
— Ненавижу тебя! — буркнула я, часто моргая.
Напарник тяжело вздохнул, потер лицо руками и встал.
— Да-да… И все равно, моя ведьма — это ты, и этого никто и ничто не изменит. Не сиди на холодном, Кирюш, застудишь себе все по женской части.
