Карина Демина - Черный Принц (СИ)

- Все будет хорошо.

- …слухи ходят… всякие… что тебя казнят…

- За что меня казнить?

- Не знаю…

- Вот и я не знаю… наградить, конечно, не наградят, но казнить не будут…

- А что будут?

- Разбираться. И ты только не переживай, ладно?

Кивок.

- Присядешь?

Старая мебель. Копоть на потолке осталась, верно, с тех еще времен, когда Тайберни освещалось факелами. И Кэри смотрит на пятна, зябко поводит плечами.

- Что в городе?

…газет не приносят, комендант извиняется, явно и вправду испытывая неудобство от того, что приходится гостя в чем-то ограничивать. А ведь и вправду, гость.

Пока.

- Были пожары и много…

…следовало ожидать.

- Несколько домов рухнуло…

- Жертвы?

Кивок.

- Люди, да?

- Люди… да…

Вопросы заканчиваются, а слова исчезают. С нею рядом они не нужны. И Брокк гладит руку в кружевной перчатке, пытаясь унять дрожь ее пальцев, успокаивая, обещая, что все непременно наладится… и это свидание, чей-то подарок, которого могло бы не быть, заканчивается как-то быстро.

…два часа.

Куда подевались?

Туда же, куда и весь прошедший год. И хочется верить, что будет еще время.

Обязательно.

Она не хочет уходить, останавливается на пороге, поправляя шляпку, и ленты, и муфту, которую подает комендант. Он кряхтит, краснеет и отводит взгляд, явно сожалея, что не способен пойти навстречу леди.

Правила.

Закон.

Брокк не преступал закон, но правила нарушил.

Он вновь и вновь думает. О Кэри. И Короле, который, наверняка, зол… о чуме, которая сгорела над зеркалом… кто же знал, что у зеркала будет такая теплоотдача? О собственной руке: придется наново все начинать… о прошлом, будущем и всем сразу.

Мысли помогают скоротать ночь, но ежевечерняя рюмка с опиумом - почти непреодолимое искушение. Серые стены Тайберни давят.

Сколько будут держать?

Молчат.

Ни допросов, ни вопросов, хотя Брокк готов ответить на любой, но о нем словно забыли. И получается написать записку для Кэри, нарочито веселую, пустую.

Волноваться не о чем…

…все равно будет.

Дни идут, рассчитывая зиму. И небо с каждым прожитым становится белее.

Неделя… две и три… уж лучше бы сразу приговорили… и наверное, приговорили, отсюда тишина. Зато комендант приносит пачку бумаги и чернила. Есть угольный карандаш для набросков. Работа как всегда спасает. Конечно, это не дом, не мастерская… софу, должно быть, привезли… и другие заказы…

Брокк вернется.

Еще день… или два… три… неделя к неделе… раны рубцуются. И боль отступает, разве что на рассвете культя начинает ныть, тяжело, нудно, вырывая минуты из короткого сна.

Брокк даже полюбил встречать рассветы.

Ясное небо, и ласточкины хвосты зубцов древней стены. Тишина. Черный взъерошенный ворон, один из сотни, прикормленных в Тайберни… кажется, это связано с проклятьем… или предсказанием? Но главное, ворон - все развлечение в череде пустых одинаковых дней.

Этот день отличался от прочих разве что ранним визитом доктора. Он оставил черный кофр на столике и, расстегнув запонки, привычно закатал рукава белой рубашки.

- Могу вас поздравить, - его высокий почти женский голос донельзя Брокка раздражал. - Вам повезло. Раны зарубцевались. Еще несколько дней…

…и новый слой кедровой мази. Повязка, которая прилипает к коже. Темные рубцы. И четверка старых швов.

- …вы совершенно здоровы.

Доктор поклонился, вероятно, прощаясь. Жаль. Его визиты - все какое-то разнообразие… после него оставались запахи мяты, кедрового масла, жира и камфоры. Их Брокку будет не хватать.

Наверное.

Он вернулся за стол, к бумагам и расчетам, к наброску, сделанному наспех. И некому было перерисовать его акварелью…

…Кэри бы понравилось.

- Работа как способ спрятаться от мира? - Стальной король не стал утруждать себя стуком в дверь.

…Тайберни - еще не тюрьма, но вотчина королевская.

- Мне казалось, что это мир меня спрятал.

- Отчасти верно.

Вот и все.

Отложить перо. И пальцы кое-как вытереть, но платок затерялся среди бумаг. И Король с интересом эти бумаги перебирает.

- Ничего не понимаю, - сказал он, взяв в руки набросок. - И что это будет?

- Железная дорога… вам и вправду интересно?

- Интересно. Но позже объяснишь. Сейчас нам бы о другом побеседовать.

И король указал на кресла.

Низкие. С грифоньими мордами и когтистыми лапами. Стоят удобно, друг напротив друга.

…значит, все-таки беседа.

Пока.

- Рассказывай, - Король опустился в кресло с видимым трудом. - И с самого начала… не спеши, теперь-то некуда… а я отдохну. Высоко здесь.

…угловая башня и с полсотни ступеней.

А Король не притворяется уставшим. Ему действительно этот подъем дался нелегко. И сейчас, откинувшись на спинку кресла, он пытается выровнять дыхание.

Говорить легко.

Брокку больше нечего скрывать.

Король слушает, поглаживая кривой грифоний клюв. И чудится, что деревянному зверю приятна эта нечаянная ласка.

- Если я правильно понял, - Король заговаривает не сразу, он тщательно подбирает слова и видно, что это ему вовсе не по душе, - то зеркало… да, пожалуй, зеркало и есть. Вобрало всплеск и отразило его. Ударило по жиле ее собственной силой.

- Да.

- Очаровательно, - по тону Стального короля было очевидно, что случившееся он вовсе не считает очаровательным. - И формально вы трое героическим образом остановили прорыв.

Сплетенные пальцы и бледные запястья. Рунная вязь обручального браслета.

Бледная кожа.

Ногти синюшные.

- Знаешь, ты мог бы солгать, что кристалл попал тебе в руки случайно… и что ты понятия не имел, как выйти на заряды… что не было шансов в принципе не допустить взрыва. Ты мог бы соврать, Мастер. А я бы поверил. Просто ради того, чтобы не затевать это разбирательство.

Ответить нечего. И да, очевидно, ложь бы приняли, поскольку она выгодна всем.

- Но ты у нас слишком честен… и эти двое…

- Я заставил их участвовать.

- А вот сейчас ложь неуместна, - поморщился Король. - Будь добр, помолчи… и да, Виттара я от этого дела отстранил.

- Он-то при чем?

- Во избежание недоразумений… в последнее время родственные интересы ему явно ближе государственных. Но успокойся, я не собираюсь… вникать в нюансы. Брокк, ты понимаешь, что не спас город, а едва его не уничтожил?

- Да.

- И надо полагать, раскаиваешься?

- Да.

…вот только сны по-прежнему пусты. В них нет больше дракона, огня под крыльями и острого чувства беспомощности. Надо ли полагать, что Брокк прощен?