Во славу человечности! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

Уже в сумерках люди подходят к берегу, но кораблей едва ли половина осталась, и повсюду убитые, принесённые волнами к берегу.

Кто-то из сражавшихся возле города и на дороге не дожил до утра, но Священные вдохновители нашли добрые слова, чтобы направить души погибших в светлые и счастливые места.

Следующий день у людей выдался хлопотным. Перевязка раненых, споры о дальнейшем. Решили переждать, пока твари никого не беспокоят, но через пару дней лёгкие ранения обернулись тяжелейшими воспалениями, и с каждым днём людям становилось всё только хуже.

Обетованная земля для чужаков стала проклятой. Оставшиеся целыми корабли уходили один за другим, бросая рыцарей и вдохновителей. Они свой договор выполнили, доставили войско до места, а дальше — не их забота. Наверное, все бы они ушли, если бы гигантские рыбы не преградили им дорогу.

На загаженное побережье вышел черноволосый мужчина, окружённый волками, а рядом с ним ехал на олене один из старцев. Они стояли и смотрели на засуетившихся людей. Кто-то из рыцарей собрался вступить в переговоры, но мужчина показал рукой на корабль и крикнул:

— Кто не уйдёт, ночь не переживёт, — и стоило ему произнести эти слова, как страх заполз в души людей. Никто уже не видел, как местный правитель поморщился, бросая недовольный взгляд на старца.

Утром берег был пуст. На родину возвращались меньше сотни кораблей, с половиной команды на борту, часть которой заменяли воины.

Однако потери этого дня продолжали преследовать участников священного похода. Ни один раненый стрелой воин так и не смог выздороветь, а обратный путь занял намного дольше времени, чем хотелось бы, что привело к бунтам на кораблях.

Проклятые земли, проклятый поход, вот так он войдёт в историю людей. Будут ещё пиратские набеги, но никогда больше не будут провозглашать священный поход против грязных отродий.

А пока на берегу стоял Гор с охраной и трое старейшин Западного леса. Лесных жителей пленила красота океана, и они не могли насытиться теми эмоциями, что он вызывал.

— Смотрите! — молодой старейшина указал на небо. — Богиня! Мать Светил!

Гор поднял глаза и с удивлением увидел плывущее облако в виде крылатой женщины.

«Чудеса!» — ухмыльнулся он. Но ещё большим чудом стал лёгкий дождик, пролившийся на преклонённых старейшин и вождя Чёрных. Ни одной тучки — а дождик идёт!

— Не оставила своих детей, — удовлетворённо произнёс моложавый старейшина, — значит, верен наш выбор!

— А ты сомневался? — хмыкнул Карем. — Зло есть зло, и с ним нужно бороться, какой бы облик оно не принимало.

Гор вопросительно посмотрел на старейшин, и наиболее молодой из них с чувством некоторого превосходства пояснил:

— Наш мир создан силой любви Богини и отдан ею сыновьям. Золотой Свет дал жизнь людям разных рас, а Серебряный Мрак — отец двуликим.

— Это я и без тебя знаю, — буркнул Гор.

— Да, это все знают, а вот то, что их Мать чувствует боль нашего мира, как свою собственную, мало кто понимает. Каждая творимая несправедливость, содеянное зло наносит урон её силе. Свет и Мрак пытались увести свои творения от разрушительного пути, но, видно, последние века слишком много горя принесли их Матери, что она показалась и сейчас послала нам своё благословение.

Тут Карем закашлялся и предупреждающе посмотрел на Гора. Старик явно знает о том, что Аню преследовали тревога и предчувствия, но не хочет говорить об этом своим.

Ну что ж, похоже, Богиня не могла открыто вмешиваться в дела своих сыновей, значит, не стоит об этом говорить. Но дождичек, посланный ею, очень приятен, и Гор подставил лицо под освежающие капельки.

Облако на небе исчезло, а вот невероятно яркая и сверкающая радуга появилась. Может, знамение, что отныне всё будет хорошо, а может, обыкновенная радуга, ну, чуть ярче, чуть красивее, чем другие. Гор об этих тонкостях забыл, стоило только повернуть домой, а старейшины переглянулись, и вскоре стали досаждать императору обсуждением договоров.

Спустя две недели после битвы Анна сидела рядом с Гором у небольшого камина и читала записи Мрака. Юный летописец не выдержал и бросил беров, чтобы увидеть собственными глазами сражение и описать его.

Муж ничего не рассказывал, ему достаточно было видеть, как его Анюта выкладывается, организовывая помощь раненым. Благодаря ей все женщины защищаемого города пришли помочь ухаживать за воинами.

Лекарей не хватало, раны у оборотней были тяжёлыми. Лесные принесли немного порошка, но до нового урожая было ещё далеко, а все запасы у них выкупила Анна в конце лета. У Гора тоже практически не осталось порошка, и часто приходилось решать, кому жить, а кому умирать. Кабы знать, что случится такая напасть! Многие командиры получили грибной порошок в награду за службу ещё осенью, но уже истратили его на семью.

Только в конце первой недели уже стало ясно, кто выберется и будет жить, а о чьих родных надо позаботиться. Ружья оставляли страшные раны, и многие воины не восстановятся, но хотя бы будут жить. Это могло стать для них проблемой и, предвидя многие сложности, Аня взялась их решать сразу.

Из всех этих хлопот Гор выдернул её только обещанием рассказать о том, как проходило сражение. Оставив свои дела, она вернулась во временно занимаемый ими дом и слушала летопись.

Из неё Анна узнала, какую помощь оказали лесные жители и, в частности, её дед. Берсерков она видела в городе. Их, истощённых, принесли на руках, кормили с ложечки, а на следующий день один из старейшин велел погрузить их в телеги, чтобы увезти домой. Полное бессилие на несколько дней — вот плата за высокую скорость, силу и неуязвимость.

Об использовании яда на стрелах она уже знала. Этот яд придумала она сама. Её хвалили, но ведь при помощи женского воображения несложно представить, как мучились раненные люди из-за попавшей в их кровь отравы. Гордиться было нечем, и Аня не давала себе покоя, пытаясь помочь поставить на ноги всех своих воинов. Искупление.

А вот о горящей земле она услышала впервые. Мастера не успели усовершенствовать порох, но горючих веществ в их арсенале было достаточно. Ещё Сибилл увлекался химией и экспериментами в этой области, а уж его ученик всё классифицировал и продолжил изучение, ища применение новым веществам в деле.

— Анюта, зачем ты себя мучаешь, пытаешься вызнать, как всё происходило? Мало тебе последствий? Ты еле ходишь, отдавая всю себя работе! — ругался Гор, видя, что его жена тает от взваленной на себя ноши.

— Не злись, мне надо понять, каких нам ждать последствий. Как скоро они снова соберутся, сколько у нас есть времени для подготовки, — устало отбивалась она. — Нам нужны корабли, мореплаватели, необходимо защитить свои берега, предупредить другие государства о чужаках.

— Всё сделаем, любимая, не рви себе душу. У тебя есть другие дела. Карем хочет составить мирный договор с нами. Границы он обещает открыть позже, говорит, что всем нужно время, чтобы осознать перемены, но торговлю хочет вести активно уже сейчас. У тебя ещё дворец в новой столице строится, да ты планировала заложить некоторые предприятия уже этим летом.

— Да, дел много, — вынужденно согласилась Аня.

— Вот и займись ими, а раны воинам перевязать тут найдётся кому.

— Да, ты прав, — грустно кивала Аня, — но не помочь лекарям я не могла. Мне надо было самой… быть рядом с теми, кто, не жалея себя защищал нас, женщин и детей. Понимаешь…

— Понимаю, моя лапушка, поэтому и не мешал тебе, но пора тебе заняться и другими делами. Их за тебя никто не сделает, моя радость. Мне надо восстанавливать то, что люди успели порушить, да ещё помнишь ли ты, что оставила мне записки по проверенным отчётам, где утверждаешь, что наместников вместо пятнадцати должно быть как минимум вдвое больше. Я согласен с тобой. Если решили, то надо срочно назначать, а то наши крестьяне побояться сеять, почуяв неразбериху.

— Жизнь продолжается? — с надеждой посмотрела на мужа.

— Да, Анюта, жизнь продолжается, — уверенно обнимая её и прижимая к себе её голову, улыбнулся он.