Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine
— Я могу не спать целыми… неделями… — бурчал Нидар Сур, едва шевеля языком. — Что за мудрёное пойло вы мне дали, сударыня…
Он заснул сидя, и Атанаис с Акилом уложили его и накрыли пледом. Отряд посмеивался и шутил, лишь Цесперий глядел на старшую дочь герцога, а виконт Аим заявил с хитрой полуулыбкой:
— Барышня, ваша красота опасна. Никто не смеет перечить вам, и все в конечном итоге станется по-вашему.
— Вы преувеличиваете, господин Аим! — воскликнула она, зная, что в эти минуты все мужчины отряда, за исключением тех малочисленных, что спали, глядели на неё с восхищением — она была бодра после сна, а волосы свои тщательно расчесала, и они блестящим покрывалом струились по стройной спине. Даже бледная после кошмаров и головной боли Ишмерай и прихрамывающая Сагрия со своей разбитой коленкой и ушибленной ногой невольно залюбовались ею. — Господин Сур измотан. Пусть отдыхает. Отдыхайте и вы — никто не знает, какой приём ждёт нас в Аваларе.
Цесперий, уверенный в дружелюбии своих земляков, ничего не ответил, но пристально на неё поглядел. Она не доверяла ему, как и остальные.
Выставили несколько дозорных и отпустили троих гвардейцев исследовать местность. Некоторые, решив воспользоваться случаем, завернулись в пледы и отправились в страну сновидений. Посланник Ансаро, его помощник Юнес, Цесперий, Ивен Аим, граф Сагдиард, Марцелл, Делвар, Умрат, Сагрия, Акил, Атанаис, Ишмерай с Марком и ещё несколько гвардейцев герцога Атийского собрались у костра в большой плотный круг и тихо зажужжали беседами. Вино, разбавленное водою, чтобы не хмелеть и не тратить слишком много любимого напитка, согревало.
— Господин Юнес, у вас очень красивое и необычное для Карнеоласа имя, — с улыбкою заметила Ишмерай.
Помощнику посла было немногим больше тридцати пяти, темно-каштановые волосы его, аккуратно подстриженные ещё в начале похода, отрасли в пути. И лишь этим утром ему удалось чисто выбриться. Он редко говорил, но темно-серые глаза зорко глядели вокруг, а рука часто что-то записывала в маленькой толстой книжке с приятно шелестящими страницами.
— Оно скорее сильванское. Моя мать была сильванкой, — он всегда улыбался вежливо.
— Что до имён, — усмехнулся посланник Ансаро, — то у вас, барышня, самое необычное имя из всех. Я ещё не слышал, дабы детей в Архее называли в честь супруги Шамаша.
Александр тихо проговорил, будто невзначай подчёркивая каждое слово:
— С таким именем в государстве, народ которого поклоняется Атаргате, богине луны, придётся сложно. Ишмерай Изумрудноокая увела у их богини счастье.
Ишмерай почувствовала, что лицо наливается жаром, но, сдержавшись перед спасителем своего жениха, она с улыбкой повернулась к нему и проговорила вежливо, тихо и невинно, как воспитанные дети:
— Мне остаётся надеяться лишь на то, что жители Авалара не придают большого значения именам.
— Я слышал обратное.
— Ну же, Александр! — пожурил его Ивен Аим. — Не пугайте раньше времени нашу барышню.
— Я лишь предупреждаю. Впереди сложные месяцы. Сначала фавны, потом Кунабула.
— Не будем забегать так далеко вперёд, — подал голос Цесперий. — Быть может, нам удастся обойтись без кровопролития. Не думаю, что самим демонам хочется бросаться на копья наших армий.
— Хочется? — удивлённо протянул Александр, глядя на фавна с нескрываемым презрением. — О каком желании может идти речь? У демонов нет своей воли. Они подчиняются своему хозяину, Нергалу, слепо и беспрекословно.
— Их воля слаба, но они не лишены её, — спокойно ответил Цесперий, не глядя на графа. — Чем слабее Кунабула, тем крепче их воля. Демоны не были рождены тьмой Кунабулы, все они были людьми и асмарами. Не все люди способны бороться со своими пороками. Нергал начал собирать войско против Шамаша ещё задолго до того, как на свет появился Атариатис Рианор и даже отец его Саргон. Нергал собирал людей из осужденных на каменоломни Эрешкигаль, мелких мошенников, воров, убийц. Он нашёптывал каждому из них, что навек освободит их от мук, если они присягнут ему, они более не должны будут служить тем, кто лишил их свободы. Он обещал им просторы золота, вечную жизнь и непобедимую силу. Захватив их волю сладкими посулами, он помогал им бежать и заключал их в другую темницу, — темницу своей воли. Чем дольше служили ему люди, тем меньше походили на людей. Но Нергал выполнил часть договора — его рабов боялись, они были сильны и свирепы, и время не старило их и ослабевало. Быть может, несчастные осознали, что их обманули, но было слишком поздно. Если они и осознают, что стали чудовищами, то не в силах противиться черной воле их господина.
— Можно ли освободить их из этой демонической сущности? — Ишмерай первая нарушила наступившую тишину.
— Освободить?! — изумился Ивен Аим. — Бог мой, девочка! Их лучше уничтожать — одного за другим! Они не люди, они — наши враги, они рабы его воли. Ничто и никогда более не вернёт им их былого облика!
— Но почему вы, сударыня Ишмерай, желаете освободить их? — тихо спросил Цесперий, глядя на неё своими диковинными загадочными глазами.
— Я верю в то, что они сами желают высвободиться. Матушка рассказывала, что они скулили и стонали, когда она сталкивалась с ними.
И сама она слышала то же, когда повстречалась с ними в лесах Эрсавии.
— Они скулили от страха, ибо боялись Акме Рианор, — сказал Александр.
Ишмерай же пропустила его реплику мимо ушей и продолжила:
— Что-то человеческое ещё живо в них, пусть и глубоко, пусть воля их слаба, но я верю, что, переманив их на свою сторону, их можно освободить, и души их обретут покой.
— Души воров, убийц и прочего сброда, — презрительно усмехнулся Александр.
— Человеку свойственно раскаяние, — заступилась за сестру Атанаис. — Они провели в немилой им шкуре столько веков. Возможно, это их научит чему-нибудь.
— О чем вы говорите, они же звери! — возмутился Александр.
— Согласно легенде господина Цесперия, у этих зверей человеческая душа, — мягко возразила Ишмерай, пристально поглядев на него. — Если человек жаждет исправиться, мы не должны отказывать ему в подобном рвении. Если раскаяние искренне, мы должны помочь ему.
— До чего вы праведны и добры! — с издёвкой произнёс граф.
Ишмерай более не хотелось говорить о демонах. Ей было страшно погружаться в вспоминания о снах, где все, кого
