Королева карантина - Кэролайн Пекхам
Это было неправильно. Он был таким сильным, таким внушительным, таким чертовски постоянным, что я даже не представлял себе мир без него. Но сейчас это было все, о чем я мог думать. Эта бесконечная бездна времени, простиравшаяся перед нами, которая должна была быть полна радости и возможностей, стала пустотой. Какой в этом был смысл, если он не мог разделить это с нами? После всего, что мы пережили вместе, разве мы не заслужили жить долго и счастливо?
Дверь открылась прежде, чем Нэш успел до нее дотянуться, и Татум, затаив дыхание, повернулась, чтобы посмотреть на мужчину, который только что вошел в комнату вместе с нами. Ее рука крепко сжала мои пальцы, и я затаил дыхание, ожидая услышать, что он скажет. Собирался ли он покончить с миром или спасти его.
Лицо доктора расплылось в усталой улыбке, и надежда расцвела в моей груди подобно восходящему солнцу.
— Он пережил операцию. Мы остановили кровотечение. Я даже не могу начать объяснять — насколько это было маловероятно… — Он замолчал, недоверчиво качая головой. — Воистину, он должен был быть мертв. Фактически, он был мертв — дважды. Но, клянусь Богом, он упрямый ублюдок. Его сердце просто продолжало возвращаться к жизни. Должно быть, у него есть что-то, ради чего он действительно хочет жить, потому что я никогда не видел, чтобы кто-то так упорно боролся за то, чтобы остаться с нами.
— О, черт возьми, спасибо, — выдохнула Татум, прежде чем разразиться рыданиями, когда я крепко обнял ее, и с губ Нэша сорвался смех облегчения.
— Когда он очнется? — Спросил Сэйнт, поднимаясь на ноги и выглядя лишь с небольшим облегчением. Я знал, что он не поверит, что это правда, пока не посмотрит Киану прямо в лицо и не увидит это своими глазами.
После операции по удалению пули, застрявшей у него в животе, прошла неделя мучений в ожидании, когда он очнется. Им потребовались часы, чтобы исправить весь нанесенный им ущерб и вытащить ее из него, и после этого он был в ужасном состоянии. Затем сегодня утром у него снова началось внутреннее кровотечение, и его срочно отправили на операцию.
Мы пережили семь дней ада, пока они держали его в искусственной коме и постоянно наблюдали за ним, предупреждая нас о том, насколько плохи шансы, и поощряя нас попрощаться, пока у нас был такой шанс. Черта с два мы это сделали. Никто из нас ни разу с ним не попрощался. Все, что он слышал от нас четверых всю неделю, были требования к нему бороться с этим, остаться с нами, вернуться, как он всегда делал. И, похоже, этот засранец слушал. Хотя, когда час назад они снова доставили его в отделение неотложной помощи, я мог признать, что был чертовски напуган.
— Скоро. Если кто-то из вас хочет увидеть его сейчас, тогда…
— Мы все пойдем, — решительно сказал Сэйнт, бросив на доктора взгляд, который явно был направлен на то, чтобы напомнить ему о том, кто именно здесь платит ему зарплату.
Татум, не дожидаясь согласия доктора, спрыгнула с моих колен, но, продолжая держать меня за руку, потащила за собой к двери.
Нэш и Сэйнт тоже пронеслись мимо доктора, и мы практически понеслись по коридору к палате Киана.
Помещение было убрано и проветрено, пока он был в операционной, но сейчас он лежал там, в центре большой больничной койки, с подключенной к руке капельницей и таким румянцем на щеках, какого я не видел за всю неделю.
Татум поспешила к нему, убрала волосы с его лица и наклонилась, чтобы поцеловать в уголок рта. Ее глаза блеснули из-под припущенных век, и я схватил один из стульев, подтаскивая его прямо к ней, чтобы она могла свернуться калачиком, оставаясь рядом с ним.
Мы придвинули и другие стулья поближе к кровати, столпились вокруг него, смотрели, как он спит, и ждали, когда действие лекарств закончится, пока Татум держала его за руку.
— Я чувствую, что наше будущее только что снова открылось перед нами, — пробормотал я, вздыхая с облегчением.
— Мы только что вернули себе жизнь, — согласился Нэш, хлопнув меня по плечу и крепко сжав.
Мы обменялись взглядами, и я знал, что он думал о том, каково это — быть прикованным к тому кресту в ожидании смерти, как и я. Как мы были близки к тому, чтобы все рухнуло в тартарары, но каким-то образом мы все были здесь, живые, свободные. Мой отец был в безопасности в нашем семейном доме, ничего, кроме нескольких царапин и ушибов, свидетельствовавших о том, что он был в плену у «Ройом Д'Элит». А сам клуб исчез. Вчера мы убили всех основных игроков, кроме Троя, и Сэйнт официально передал все имеющиеся у него улики по «клубу ужасов» своим контактам в ФБР, чтобы они могли уничтожить остальных.
Это было во всех новостях, но ни о ком из нас не было ни слова. Ничего. Мы были призраками, которых, судя по сообщениям, не существовало, и так оно и останется.
Этим утром появились новости о том, что отца Татум подставили, и она почти час рыдала от облегчения, прежде чем снова переключить свое внимание на выздоровление Киана. Я тоже почувствовал облегчение, узнав, что человек, который так усердно трудился, чтобы защитить своих дочерей, теперь оправдан. И его смерть не была напрасной. Я просто жалел, что у меня не было возможности познакомиться с ним. Потому что из того, что Татум рассказывала мне о нем, я был уверен, что мы бы поладили. И я жалел, что у меня не было возможности поблагодарить его за то, что он привел в этот мир любовь всей моей жизни.
Все складывалось. Все было кончено. И даже если Трою удалось избежать смерти от наших рук, он все равно был сокрушен, в бегах, и пути назад у него нет. Этого было достаточно. Так и должно было быть. Мы не могли посвятить свои жизни охоте за призраком. Нам нужно было жить.
Мы сидели там и ждали, пока Киан медленно вдыхал и выдыхал, его лицо было более спокойным, чем я когда-либо видел.
— Он просыпается! — Татум ахнула, указывая на руку Киана, которую она держала, его пальцы теперь сжимали ее.
— Не заставляй меня искать твою бабушку и вынуждать ее есть кошачий
