Евгения Кобрина - Непреложная пара (СИ)
- Да, про него.
Кэтрин хихикнула в трубку и спросила:
- И что сказали?
- Нет, я тебе не расскажу. Сама узнаешь перед своей свадьбой.
- Ты же знаешь, я не выйду замуж. Не хочу.
- Поговорим об этом через год, - как всегда сказала Сайли, отвечая на много раз слышанные слова подруги. – А теперь к делу. Мне нужна твоя помощь.
- Что, просветить тебя в вопросах секса? – хмыкнула в трубку Кэтрин.
- Ладно, ладно. Как будто ты сама что-то знаешь? Не больше моего.
- Больше, - похвасталась Кэтрин. - Я хотя бы не боюсь произносить это слово: секс, секс, секс…
Сайли отняла трубку от уха и, досчитав до пяти, снова поднесла её к нему:
- Успокоилась?
- Да, - ответила Кэт. – Ну, давай Сайли, скажи это. Ты завтра станешь женщиной, тебе уже можно. Скажи: с-е-к-с.
- Отстань. Не буду я ничего говорить.
- Ну, давай, не бойся волчонок: с-е-к-с…
- Ты не боишься, что мой отец, может проходить мимо и услышать твои лексические познания?
В трубке послышалась тишина, а потом еле различимый шёпот:
- С-е-к-с…
Сайли рассмеялась и сказала:
- Ладно, скажу я это, как только увидимся.
- Ловлю на слове. Когда увидимся?
- Об этом я и хотела поговорить, пока ты не завилась со своим… словом.
- Слушаю.
- Мне нужна, твоя помощь. Что бы ты, как бы встретилась со мной.
- И что это значит?
- Мне нужно, что бы ты отправилась гулять, и сказала, что со мной.
- И…
- Что и?.. Что непонятного?
- Ничего непонятно! – раздраженно сказала Кэт. – Если хочешь увидеться, говори куда ехать.
- Объясняю еще раз. Никуда ехать не надо, просто надо выйти из дома и всем сказать, что на встречу со мной, а потом куда-нибудь пойти, например… в кино. Да в кино лучше всего. А когда я позвоню, вернуться домой. Понятно?
- Одно из двух: либо я полный тормоз, либо ты хочешь втянуть меня в обман.
- Ты не тормоз, - тихо сказала Сайли.
- Ты, что с ума сошла! Обман? Обман!!! Ты дочь Альфа-вожака! Тебя… тебя… я не знаю, что с тобой сделают за обман, но что-то ужасное!!! – бушевала Кэтрин, а потом тихо спросила: - Всё-таки решилась на побег?
- Нет! Конечно, нет! Просто мне нужно время.
- На что?
- Я бы не хотела говорить.
- Так, подруга, либо сейчас же говоришь, либо больше вообще можешь со мной не разговаривать.
- Я не хочу говорить, ради твоего блага, Кэт. Лучше тебе быть в неведении, тогда ты будешь чистой, если всё откроется.
- Чистой? Я помогу тебе соврать, Сайли. Я уже не буду чистой.
- Значит, поможешь? – с надеждой спросила девушка.
- Не переводи разговор, хитрюга. Я ещё не решила. Решу, когда узнаю, стоит ли игра свеч.
- Стоит.
- Это, между прочим, мне решать. Так что слушаю.
Сайли молчала, не решаясь открыться полностью.
- И долго будем молчать?
- Я, правда, не могу сказать. Я доверяю тебе, Кэтрин, но знаю, каким может быть мой отец. Я завтра перейду в другой клан, и взятки глади, а тебе жить в нашей стае ещё как минимум год. И если он спросит, знали ли ты: ты честно скажешь, что нет, но ты мой самый близкий человек, и не могла отказать мне в помощи. А потом, добавишь: «Даже если бы я знала, всё равно бы ей помогла, потому что она нуждалась во мне». Это смягчит его сердце.
Кэтрин долго молчала, а потом тихо спросила:
- Ты ведь не задумала самого плохого.
- Самого плохого? – неуверенно спросила Сайли, решая, подходит ли это определение, к тому, что она задумала.
- Не хочешь ничего с собой сделать?
Сайли тревожно вздохнула, неужели подруга догадалась, о её планах. Кэтрин начала тихо говорить:
- Если ты решила воссоединиться с Рейном на небе, я сейчас же звоню твоему отцу и всё ему рассказываю. И пусть его страшный гнев навсегда отвадит тебя от этих мыслей.
- Нет! Что ты! – облегченно вздохнула Сайли, понимая, что Кэт не догадалась. – Я не собираюсь покончить с собой!
- Точно?
- Точно! Я была влюблена в Рейна и хотела быть с ним. Но я люблю и свою семью, и тебя. Я люблю жизнь. Так что никаких суицидальных мыслей. Клянусь!
- Ладно, верю. Ну, на убийство ты не способна, так что самое плохое отменяется, - сказала Кэт и, немного помолчав, решила: - Я помогу тебе. И если твой отец оторвёт мне за это голову, я приму это с честью.
- Спасибо, Кэтрин, - с благодарностью сказала Сайли.
- За это ты поможешь наподдать твоему брату, когда он снова назовёт меня «кошечкой», - пошутила девушка.
- Обещаю.
- Договорились. Тогда удачи тебе, что бы ты там не задумала.
- Спасибо, Кэт.
- Надеюсь, сегодня в кино показывают, что-нибудь приличное. Всё. До связи, - сказала Кэтрин и отключилась.
Сайли спрятала телефон.
«Надеюсь, тебя услышат, и удача мне улыбнётся», - подумала Сайли и вышла из своей машины, припаркованной у главного входа в здание большой компании, которой, как она знала, руководил Крейк.
Глава 6.
«Девятый Непреложный закон оборотней гласит «Будь честен в своих желаниях, поступках и словах». Это значит многое и одно из этого многого – обман под запретом. Строжайшим запретом. Волк может не сказать чего-то, утаить свои мысли, чувства, желания, но если его прямо спросят, он должен честно признаться. Если же волк задумал обман, если он его спланировал и осознанно сделал, тогда оправдания ему нет. Он нарушил Закон. Конечно, обман обману рознь. За украденную конфету, маленького волчонка не выгонят из стаи, но накажут за воровство так, что больше он и смотреть на конфеты не захочет, не говоря уже о том, что бы ещё раз украсть. Поэтому серьезность проступка влияет на наказание, которое Альфа стаи выносит провинившемуся волку. Если обманута не все стая, а кто-то конкретно, обычно вожак предоставляет ему право выбрать наказания для обманщика. Конечно, если секрет раскрыт. Но с волчьей способностью чувствовать эмоции и чувства, утаить что-то, почти невозможно, поэтому волки очень редко решаются на осознанный обман.
Я решилась. Я задумала обман, спланировала его, с привлечением еще одного волка, и приведу задуманное в исполнение, если мне, хоть немного повезёт. И если хватит смелости, сделать то, ради чего я обманула свою стаю, свою семью, своего отца».
Крейк был в офисе, об этом Сайли, сказала его секретарь, которой она звонила из дома полчаса назад. Охранники без проблем её пропустили, когда, все та же секретарь, сообщила им, что предупреждена о возможном приходе девушки. Поднявшись на двадцать первый этаж, Сайли вышла из лифта и подошла к рисепшену, наконец, в живую увидев вежливого секретаря. Она была человеком, лет двадцати четырёх, высокой и красивой, с милой улыбкой.
