Брошенная невеста короля драконов - Василиса Лисина
Разворачиваюсь в полной решимости высказать ему всё, возмутиться. Но становится только хуже: я вижу его тёмные глаза близко-близко, и тону в них. Мне чудится, что если всмотрюсь лучше, ещё глубже, то где-то там, на самом дне найду и узнаю его истинные чувства.
Но в то же время краешком сознания понимаю, что ничего там и нет. Скорее всего, мне просто хочется, чтобы он ещё помнил меня, ещё любил или даже пусть ненавидел. Это лучше, чем равнодушие, которое он демонстрирует. Даже подчёркивает.
– Зачем тебе повязка? – хрипло спрашивает он.
Горячая ладонь ложится на щёку, замирает. А потом тянет повязку вниз.
Я останавливаю его руку, накрыв своей ладонью.
– Нужна, – бурчу я.
Прихожу в себя, убираю его руку. Но вспышка раздражения проходит, и я уже не собираюсь ничего высказывать. Спрашиваю почти спокойно:
– Ваше Величество, давайте тогда определимся с условиями договора, или вы меня отпустите. Очень надо.
– А что это вы делаете? – раздаётся сонный детский голосок.
Артэн убирает руку от двери, разворачивается к принцу. Малвен сидит на диване и трёт глаза. Получается, мы нарушили его сон. Но Артэн сам виноват, что не переложил ребёнка в кровать.
– Знакомься, это Сильвия. Она снимет проклятье, – говорит Артэн.
– Правда? – в глазах принца ярко зажигается радость и надежда.
С осуждением смотрю на Артэна, поджимаю губы. Запоздало вспоминаю, что из-за повязки он не может оценить всю красноречивость моего взгляда. Вот зачем он сказал так ребёнку? А если у меня не получится? Или вдруг мы не договоримся и я уйду?
– Обещать не могу, – говорю я и вижу, как моментально гаснет свет в глазах ребёнка. – Его Величество и я пока не подписали договор.
– Но подпишете? – принц теперь смотрит с надеждой на Артэна.
– Если договоримся об условиях, – говорю я быстрее, чем успевает ответить король.
“Что, получил своим же оружием?”, – мстительно думаю я, пока Малвен уговаривает Артэна быстрее подписать договор.
– Пункт про архивы не включу, но дам золотой абонемент в главную столичную библиотеку. Там тоже есть архивы, – говорит он мне.
Но я решаю добить.
– Давайте напишем, что вы предоставите доступ, только если он понадобится. Если я смогу вас убедить.
Артэн молчит. Я терпеливо жду, когда он примет то, что без меня никак. В принципе, думаю, мне будет достаточно и библиотеки, даже, скорее всего, там больше информации о циниумах, ведь во дворце чего только не происходило, книги могли потеряться или быть уничтожены специально. Но мне важно сейчас одержать хоть маленькую победу.
– Я подготовлю договор, и утром подпишем. Иди спать, – говорит он мне холодно.
– Ура, я не умру как мама и папа, – улыбается Малвен.
Меня немного это царапает: такой малыш, а уже знает о смерти непонаслышке. Но почему он настолько рад, неужели Артэн так сильно запугал мальчика этим проклятием? Ядро ведь было маленьким и ушло довольно быстро.
– Спокойной ночи, – с нажимом говорит Артэн, а я понимаю, что слишком задумалась. – Малвен, тебе тоже пора спать.
– Но я выспался!
Прощаюсь подчёркнуто официально и ухожу. Возвращаюсь в комнату к Карии и готовлюсь ко сну, но в голове продолжаю крутить эту загадку. Не всё так просто, иначе он бы не приехал в проклятые земли с ребёнком. Но ведь завтра он мне расскажет?
Может быть, дело в том, что очищающие зелья очень болезненно принимать, а Малвену придётся пить их всю жизнь, если не найти зерно. Но скоро распространится то зелье, что мы придумали с Идой, и проблема будет решена. Разорвёт ли тогда Артэн контракт? Мне надо успеть найти того, кто меня проклял.
А ещё я ругаю себя за то, что забыла про Карию. Она же едет с нами, но с Артэна станется не пустить её во дворец из вредности. Надо было в договоре прописать то, что она будет меня сопровождать, и зарплату ей выбить. Получится ли добавить это завтра?
Проваливаюсь в сон без сновидений, а наутро встаю разбитая.
На удивление Артэн соглашается и на дополнительные условия: видимо, это не так важно, как архив. При этом даже после того, как мы подписываем контракт и заверяем магической печатью, он не спешит рассказывать подробности о проклятии. Принц теперь улыбается при виде меня и когда мы завтракаем в обеденном зале постоялого двора садится рядом и заводит разговор.
– Дядя Артэн, я могу поехать в карете с Сильвией? – спрашивает он, когда мы заканчиваем с едой.
– Нет, – отрезает король.
– Бука, – шепчу я принцу, и он смеётся.
Артэн хмурится, но ничего не может сделать, только поторопить нас поскорее уйти. Принц встаёт, а я моментально перестаю улыбаться. На его животе снова появилось крохотное ядро. Так быстро?
Получается, ему надо пить зелья каждый день. Может быть, раз в два дня. Бедный мальчик, если он уже проходил через это. Теперь понятно, почему он так радуется мне.
Артэн будто специально держит принца подальше от меня, пока я не сажусь в карету. Жалуюсь на это Карии, на что получаю равнодушное пожимание плечами:
– Он ребёнок. Может проболтаться о проклятии.
– И то верно, – соглашаюсь я. – Но он принц и уже понимает, что не всё можно говорить.
– Но он ребёнок.
– С тобой невозможно спорить, – улыбаюсь я.
Мы едем в карете весь день и только к вечеру. Чем ближе знакомые места, тем больше я нервничаю. А когда едем по столице, замечает даже Кария.
– Ты вздохнула тридцать один раз, – говорит она. – Что случилось?
– Не хочу видеть одного человека, – признаюсь я. – Но рано или поздно увижу, потому что она невеста короля. Наверняка будет встречать его.
– Если знает время приезда, – уточняет Кария.
Да, Артэн же хотел лететь. Но я всё равно не могу полностью успокоиться. Дело не только в Мелати, которая будет злорадствовать, увидев меня. Дело в том, что весь город напоминает мне прошлое, а возвращаться в него я не хочу, и вспоминать тоже. И даже не уверена, что хочу видеть подруг.
Но чему быть, того не миновать. Мы въезжаем в ворота, останавливаемся перед главным входом. Один из гвардейцев короля открывает дверцу нашей кареты и подаёт мне руку.
Подмечаю, что он тренированный, не удивляется моей повязке. Из второй кареты выходят Артэн с принцем. Кария выпрыгивает сама и… жмёт гвардейцу руку.
– Вы знакомы? – спрашиваю я.
Кария видит удивление на моём лице и хмурится. Хочет ответить, но не может сформулировать сразу.
– Думаю, уже можно сказать,
