Танец тьмы. Хроники чародейки - Нова Старр
Тие так и хотелось заглянуть в каждое окно, чтобы узнать больше о жизни в этом месте, прямо как в детстве — магия всегда завораживала её.
Холодный ветер донёс запахи горящих свечей, трав и благовоний из окна одного жилища. Ничем непримечательного в этой полутьме, такого, как многие, но именно туда вела нить цвета синей пыли. Было уже два часа ночи, но Тия не устала — она трепетала в предвкушении, что сейчас узнает, мигом раскроет загадку, ради которой она приехала. Поэтому, недолго думая, она прикоснулась к двери.
Заперто. Наносить вред или нарушать закон Тия не собиралась, поэтому присмотрелась. Считала энергетику двери и замка. Сосредоточилась на ощущении энергетических потоков и блокировок вокруг. Визуализировала, как энергия свободно течёт, открывая замок.
Прошептала — Замок, поддайся моей воле.
Следом Тия приложила руки к замку, представляя, как её энергия плавно входит в механизм, освобождая его. Её магия вплелась в магию, создавшего защиту на этой двери. Эти две силы будто вступили в танец или противоборство. Тия покачивалась, что-то тихо напевая. Она через песню убеждала магию, наложенную на дом, что она своя, та, которую они с хозяином знали испокон веков. Дом начинал верить чародейке. Поддаваясь её уговорам, замок щёлкнул. Тия проскользнула внутрь.
— 16.2—Остолбенела, обалдела, потеряла дар речи, поэтому Тия оказалась связанной по рукам и ногам заклинанием, не дающим ей использовать свою магию. Вот почему ведьме нельзя примешивать к делу чувства! Это всё портит!
Как можно было удивляться в то время, когда нужно было действовать?
Как можно было кричать, когда требовалось слиться с тенями и просто наблюдать?
Как можно было хотеть просто смотреть в глаза, когда нужно было убить его?
Перед ней стоял Пьер, потирая руки. От удовольствия? От радости?
А Тие хотелось плакать. Она столько времени думала, что убила этого идиота! Конечно, не корила себя, а то магия от этого бежит, но тратила кучу усилий, чтобы не ругать себя за это. И он, оказалось, жив-здоров, здравствует, зелье варит. Ей хотелось его убить или побить, или поцеловать, или обнять. Вот она и растерялась — повела себя, как малолетняя дурочка, у которой магия на губах ещё не обсохла. Даже личину на себя не набросила при входе, думая, что её никто тут не знает.
А Пьер всё молчал, будто что-то усиленно обдумывая.
А Тия за это время тишины поняла, что расколдоваться ей не проблема и исчезнуть отсюда тоже. Но Пьер… как же тогда Пьер? Он был каким-то другим. В лесу он смотрел на неё обожающе, как преданная собака, а тут ненавидяще с кучей яда. Но это точно был он. Густые тёмные ресницы, которые она так любила. Одна волосинка почему-то была белой и всегда притягивала Тию. А глаза! Ясное голубое небо, которое звало летать. Почему же поцелуй всё изменил? Не мог же он сейчас на неё успеть приворот наложить? Он же не ждал её.
— Пьер, — тихо, но твёрдо проговорила Тия, — давай поговорим.
— 16.3—Пьер расхохотался. Не тем милым мелодичным смехом, который она знала. В этом была сталь, а ещё лезвие ножа, будто прислонённого к её горлу. Голубые глаза мага или принца, кто ж теперь знает, сверкнули.
— Да, поговорим! Но условия будут мои, раз уж ты пожаловала в гости.
Он взял со стола, на котором варил зелья, какую-то склянку и подошёл к Тие. Одним движением вылил всё содержимое ей на голову. Чародейка задохнулась не от возмущения, а от невероятно едкого запаха.
Колдовская жидкость впитывалась в волосы, одежду, кожу. Повалил розоватый дым, казалось, Тия горела. Но она ничего не чувствовала, будто спала — зелье погрузило в непрошенное забытьё.
Постепенно дым рассеивался, и вместе с этим Тия приходила в себя, ощущая себя совершенно беззащитной. Она открыла глаза и пискнула:
— Я гооолааая?!!!!!!
Визжать так, как тогда с разбойниками, не получилось. Казалось, дым у неё забрал всё — и голос, и магию, и одежду. Она стояла обнажённой перед мужчиной, который весело пялился.
— А ты ничего, смотрю. Зря под балахонами такую красоту прячешь. Вот и пухнешь у себя от одиночества.
Тия хотела взвыть, но вместо этого зарыдала. Её жёсткость и сталь унесло вместе с дымом тоже. Сейчас она была просто маленькой беспомощной девочкой, которая безудержно рыдала и от стыда, и от собственного бессилия. Не так она представляла продолжение отношений с Пьером. Не так она хотела сбросить одежды перед мужчиной. Да, вообще она об этом ещё не думала. Вместо доказательств своего могущества она продемонстрировала невероятнейшую тупость. Тут не то, что раньше несовершеннолетней не сделают, тут до конца жизни насмехаться будут. Если узнают…
В глазах Тии загорелся зелёный огонь.
— Я мечтала об этом с первого дня нашей встречи, мой милый, — заговорила через слёзы она. — Я бросила всё, чтобы отыскать тебя. Чтобы слиться с тобой воедино, а ты держал дистанцию. Не подпускал меня.
Девушка как бы невзначай подергивала бёдрами и то и дело поднимала руки к волосам, чтобы грудь смотрелась эффектнее. Она то поворачивалась спиной, демонстрируя бесподобную попу, то выставляла напоказ грудь. И по чуть-чуть приближалась к принцу, вкрадчиво шепча:
— Я хочу чувствовать твои руки на мне, твои губы. Как твой язык проникает в меня, как ты проникаешь!
Она говорила томно, облизывая пересохшие губы. Эх, не умела она соблазнять мужиков. Столько полезных навыков приобрела, а это дело не освоила. Но вот она уже стояла вплотную к Пьеру, чувствуя напряжение в его теле. Он хотел её! Страстно!
— Давай ты исполнишь мою мечту, — томно выдохнула она, кусая его за мочку уха.
— Почему ты не делала этого в избушке? — еле выдавил он. — Так это же был не ты, милый, — Тия захлопала зелёными глазами. — Я всё ждала, когда ты придёшь, настоящий. А ты… подсовывал вместо себя. Кого?
— Да, так, — смутился Пьер, а Тия всё настойчивее слюнявила ему ухо. — Он был мне должен!
— Думаю, расплатился должник сполна, — захихикала Тия и, наконец, почувствовала его руки на своём теле. — Дааа, — выдохнула она, — только не останавливайся! — и впилась в его
