Ничего не исправить - Рина Лесникова
Такие штуки были запрещены к применению на территории Рилоссы, да и не только Рилоссы. То есть мужчина был однозначно виновен. Оставалось определить, действовал ли он только ради собственного обогащения, или же был связан с теми, ради кого сюда и приехали Алекса и леди Элсинора.
Вечер и половина ночи были потрачены на то, чтобы переделать серьги под собственные нужды. Господина Пинтерса ждал неприятный сюрприз.
** х
Заявился он, как и вчера, ближе к вечеру. Небрежно махнул рукой, приказывая Алексе закрыть лавочку. А Алекса что, она ничего, это и в её интересах проделать всё в тайне.
— Где бабка? — властно спросил он.
— Спит наверху с дочерью, — ответила Алекса и преданно посмотрела на мужчину, изображая готовность к сотрудничеству и полное послушание.
— Это хорошо, — проговорил Пинтерс и, нисколько не таясь, выставил на прилавок очередной артефакт. Стандартная антипрослушка. От излишнего любопытства соседей избавит, от бабулиного — нет. — Сядь пока! — приказал он и принялся по-хозяйски осматривать лавочку.
Хорошо, что стул был совсем рядом, иначе, изображая полное послушание, пришлось бы садиться прямо на пол. Алекса покорно села. И что дальше?
— Пожалуй, я не буду забирать у тебя лавочку, — после тщательного осмотра сообщил Пинтерс. — Хлопотное это дело, да и не совсем по моему профилю. — Будешь сама здесь работать, поняла?!
Алекса энергично закивала. Да, поняла, чего же не понять.
— Будешь работать, продавать то, что я буду приносить, выручку отдавать мне. За это в качестве вознаграждения я буду изредка — не надейся, не каждую ночь! — оставаться у тебя ночевать. Бабку, чтобы не мешала, отправим восвояси. Девчонку — с ней. Не люблю детей! — Пинтерс подошёл к Алексе, сально улыбнулся и протянул руку.
Опять захотел потрепать по щеке? Ну уж нет!
— Сядь! — приказ прозвучал громче, чем планировала, но ещё раз терпеть прикосновения этого мерзкого слизняка не хотелось.
Пинтерс моргнул и послушно сел. Так как стул был уже занят, то сел он прямо на пол. Оставалось пожалеть, что сегодня не было дождя и пол оставался сравнительно чистым. Ну ничего, это только начало.
— У тебя чешется щека. И будет чесаться каждый раз, как ты увидишь женщину. Или подумаешь о женщине, — мстительно добавила Алекса, поднявшись и удовлетворённо кивнув, отмечая, как Пинтерс послушно принялся чесать щёку.
— А это-то зачем? — озадаченно поинтересовалась подошедшая леди Элсинора.
— Я вчера чуть до крови свою щёку не истёрла, пока отмывала его прикосновение!
— А, понятно, — соглашаясь, кивнула бабуля. — Это ты правильно, пусть чешется. Ну и какие выводы ты сделала?
То есть, с вопросом личной мести всё решили, к нему можно не возвращаться. Не смертельно, но действенно. Настала пора обсудить самого господина Пинтерса, и у Алексы, как у имеющей меньше опыта, спрашивали первой.
— Думаю, обычный мошенник. Цели — мелкие, артефакты — так себе. Точно не наш клиент.
— Тоже так думаю. Что предлагаешь?
— А что здесь предлагать? Если он не наш, то и работать с ним не нам. Свои лет этак двадцать каторги он честно заслужил. Вряд ли он только со мной такое пытался проделать. Поэтому попросим-ка мы его явиться в полицейское управление и честно признаться во всех своих прегрешениях.
— Хорошее предложение, — согласилась леди Элсинора. — Только для начала всё же узнаем, что он знает об интересующем нас деле, а то мало ли что. Ну и думаю, о тебе ему тоже не стоит помнить. Преступления ведь нет? А что дотронулся до тебя, так уже получил своё. Чешись, милый, лучше чешись, — поощрила непрошенного гостя достойная леди.
Про появляющиеся древние артефакты высших Пинтерс, как и предполагали Алекса с бабушкой, ничего конкретного не знал. Потому его отпустили с миром.
Домой. Смотреть сон, в котором к нему придёт его совесть и настойчиво призовёт покаяться. Каяться мошенник пойдёт не к храмовникам, а почему-то к стражам, которые и примут его в цепкие объятия закона. Ещё и подельников сдаст. Двадцать лет каторги на тех самых нерафовых рудниках, как и предрекла Алекса, будут достойным вознаграждением за недостойные деяния.
Можно ли считать эпизод с Пинтерсом неудачным? В своём расследовании они не продвинулись, но ведь избавили мир от преступника, наживавшегося на таких вот одиноких и беззащитных. Пора бы заняться настоящим делом.
ГЛАВА 6
Пора заняться делом. Пора заняться делом. Пора, пора заняться делом!
Отбивали в голове такт настойчивые молоточки.
А как им заниматься? Не спрашивать же у всех подряд, нет ли у них чего древнего на продажу. И не знают ли они случайно, откуда эти древности появляются? Про взрывы опять же, хорошо бы узнать. Ага, и вопрос вопросов: кто за этим стоит? Не стоило забывать, что продажа древних артефактов вроде бы как запрещена. В таких мелких лавочках так уж точно. Для этого существовали роскошные аукционы, где раритеты с шумом и помпой продавались за огромные состояния. И на каждую такую штучку обязательно имелась куча сертификатов и паспортов. Управление и Алексу интересовали как раз нелегальные вещи, желательно с криминальной историей.
Да, она понимала, что такие дела быстро не делаются, что внедрённые агенты иногда годами ждут своего часа. И всё равно, стали закрадываться сомнения, что это дело им с бабушкой по зубам. Здесь таланта артефактора мало, здесь больше решают знакомства и связи. Связи, которые оборвались со смертью Питера Крофа, который, кстати, тоже этим всем не неделю и даже не месяц занимался.
И где обещанный Управлением «человечек или не человечек», который, как говорила бабуля, расследует это дело параллельно? Так и «расследует параллельно»? Это тоже наводит на определённые мысли. Если до сих пор не объявился — или объявился, но не обозначил себя, — значит, и не собирается это делать.
Разнообразие вносили беседы и дружеские перепалки с Кольдером. Тот взял за правило появляться пару раз в неделю, иногда что-либо приносил на продажу, иногда просто поболтать. Просто ли? Кажется, внешне пустозвон и ловелас составил своё впечатление о степени знакомства Алексинты с артефакторикой.
Нет, о том, что она — урождённая Рейнин со всеми их талантами и умениями, вряд ли догадывался, но то, что её знания артефактов гораздо выше бытового уровня, понял. Приносимые им вещи становились сложнее и сложнее. Подозрение, что он и есть тот «человечек или не человечек», крепло. Ведь оборотень не человек же? Как и намекали бабуле в Управлении.
— Алекса, — с некоторых пор они перешли на ты, — есть у меня один знакомый. А у него есть вещь, которую он хотел бы продать, — вроде бы небрежно
