Колючая ромашка - Ирина Успенская
Глава 10
Проснулась я ночью. Это могло стать дурной привычкой – засыпать обессиленной днем и просыпаться, когда на небе светит полная луна. Зато я четко знала, как мне стоит поступить. Только один человек мог дать ответы на мои вопросы, и я была полна решимости их получить. Так что в ближайшие дни меня ждет путешествие, а пока нужно как можно скорее попасть в Роби-холл и еще раз обшарить дом. После нелепой смерти родителей я искала хоть что-то: документы, записи, письма, что-нибудь! Ничего! Даже копии завещания не было! Тогда я решила, что, перед тем как сброситься с башни, отец уничтожил все бумаги, но сейчас у меня закрались сомнения…
Я отбросила одеяло и осмотрела себя. Платья не было, но нижняя рубашка и белье остались на мне. Не забыть выставить герцогу счет за уничтоженное платье. Да, оно мне не нравилось, но это была память о маман, и не любовницам герцога решать, что мне носить. Даже если это реликтовая эльфийка, вымершая двести лет тому назад!
Села, оглядываясь по сторонам. В прошлое пробуждение было не до изучения обстановки. Обычная целительская палата. Большое окно, надеюсь, на первом этаже, кровать, шкаф, низкий столик и треногий стул. В углу стояла вешалка, на ней висел теплый халат, а под ним стояли мои туфли. Взгляд блуждал по стенам, пока не уткнулся в темный угол: там, в тени шкафа, в кресле сидел герцог Годфрей. Он спал, откинув голову и вытянув длинные ноги в черных форменных штанах. К креслу был прислонен тонкий меч в ножнах, отливающих серебром, рядом на полу темной кучей валялся китель и стояли сапоги, белоснежная рубашка была расстегнута, и в лунном свете я видела мощную шею с аккуратным кадыком, рельефную грудь…
Наверное, подсознательно я ожидала чего-то такого, поэтому даже не удивилась. А вот мысли в голове появились совершенно неуместные, в мыслях я встала на очень скользкую дорожку, как бы не шлепнуться и не поймать очередные приключения на свой многострадальный тыл. Я смотрела на спящего мужчину и думала всякую ерунду! Вместо того чтобы бежать из-под надзора, я рассматривала чужую обнаженную грудь, которую было видно в распахнутые полы рубашки…
Интересно, а есть ли у герцога кубики? И если есть, то сколько? Лара говорила, что это высший шик для мужчины – иметь кубики на прессе. Она видела их у брата, а я до сих пор ни разу не видела обнаженный мужской торс, а тут такой шанс все хорошенько рассмотреть! Ромка, ты все же чокнутая!
Прикусив губу, чтобы нервно не хихикать, я осторожно сползла с кровати и, стараясь не шуметь, крадучись направилась к герцогу. Он дышал тихо и размеренно и никак не отреагировал на мое передвижение. Ощущая себя одновременно и шпионкой, и жутко распущенной женщиной, осторожно протянув руку, я сдвинула в сторону расстегнутую рубашку и задохнулась от собственной смелости. Щеки и шею обдало жаром, а глаза старательно запоминали увиденное.
У Габриэля были кубики! И мне ужасно захотелось их потрогать, чтобы понять, они такие же твердые на ощупь, как и на вид? Даже кончики пальцев закололо от желания дотронуться до смуглой кожи. Это пугало и возбуждало, словно я нарушаю сто правил одновременно. В голове раздался голос тетушки: «Невинная девушка может трогать мужчину, только если он тяжело ранен, а она целительница и уверена, что он скоро умрет и не расскажет никому об этом постыдном действии. Только в медицинских целях допускается сие непотребство!» А вот так, наедине, при лунном свете… Это будоражило и заставляло мое сердце гулко колотиться, а пальцы – подрагивать.
А еще на мужской груди я заметила шрамы и татуировку, но, чтобы ее рассмотреть, мне бы пришлось содрать с него рубашку. От мысли, что могу быть поймана с поличным, похолодели ноги, и я очнулась, на цыпочках попятилась к вешалке, схватила с нее халат, быстро надела и, прихватив туфли, прокралась к двери. Мне срочно нужно отбыть подальше от герцога, его кубиков и моих странных желаний!
Ручка повернулась, но дверь не открылась. Я дернула сильнее.
– Куда торопимся? Ты еще не все рассмотрела. Хочешь, сниму рубашку?
От неожиданности я подпрыгнула и резко развернулась, одновременно с этим вспыхнули светильники под потолком. Не на полную мощь, только чтобы видеть лицо собеседника. Пришлось прибегнуть к самому безотказному средству – невинному взгляду. Такому невинному, чтобы герцогу стало стыдно меня в чем-либо подозревать. Не могла такая милая неискушенная лапушка разглядывать спящего мужчину! Это ему все приснилось!
Годфрей проникся и оценил.
– Ромашка, – простонал он, быстро застегивая рубашку. – Нельзя же так.
– А как можно?
Только Светлые боги знают, как сложно мне было притворяться невинной и смелой одновременно. Да мне памятник пора поставить из белого мрамора на центральной площади! Годфрей сглотнул и хриплым голосом выдал:
– Тебе нельзя вставать. Вилма сказала…
– Мне нужно в комнату уединения! – выпалила я первое, что пришло в голову.
– Тогда тебе не в эту дверь. – Годфрей кивнул в сторону, то, что в темноте я приняла за шкаф, оказалось маленькой уборной. – А потом возвращайся в постель, я прикажу принести успокоительный отвар.
О да! Отвар, конечно, успокоит, но не выпитый, а вылитый на голову того, кто бесит! Я развернулась и пошлепала в уборную, ничего, ночь длинная, я придумаю, как мне попасть домой.
В уборной не было зеркала, наверное, чтобы больные не пугались собственного вида. Я умылась, заодно напилась воды из-под крана, не хочу рисковать и пить что-то из рук Годфрея, ему хватит наглости меня усыпить. Как смогла, пригладила волосы, проверила свои амулеты. Все было на месте: серьга в ухе, невзрачное колечко с одноразовым прыжковым телепортом – всего на пять сотен шагов – и кулон-капелька, зачарованный на дождь. Дождя в ближайшие полчаса не ожидалось…
Выходить было страшно. Я не боялась Годфрея, я боялась своих реакций на него, и это злило! Ведь он совсем не в моем вкусе! Наглый, самоуверенный, жестокий. Но его присутствие делало меня уязвимой. Гипнотический голос, жаркий взгляд, нечаянные прикосновения… И как результат: сердце колотится, пульс бешено стучит в горле, колени слабеют, а разум впадает в оцепенение. Впору обращаться к целителю за волшебным порошком, пока процесс не стал необратимым.
– Романна, все в порядке? – Дверь открылась, и в нее заглянул озабоченный герцог. – У тебя лицо горит. Жар?
Захотелось запустить в нахала каменной мыльницей, чтобы не путал болезненный жар со стыдливым! Но не успела я
