Ким Харрисон - Умерла — поберегись!
А потом Джош рванулся прочь. Он сбросил руку Кайроса и, спотыкаясь, попятился, все отдаляясь и отдаляясь от него. Пригнулся, когда черная тень, которую видели лишь трое из нас, нырнула над ним.
Я обежала черный кабриолет с другой стороны и схватила Джоша за руку.
— Эй! — крикнул он, вырываясь, но тут узнал меня. Очки его сидели криво, в голубых глазах застыл страх — страх от того, что он наконец поверил мне и оттого, что смерть стояла на перекрестке и смотрела на нас.
От ужаса я словно одеревенела. Между нами и Кайросом оказались люди, они спрашивали, все ли с ним в порядке. Кто-то толкнул меня, я очнулась и потащила Джоша прочь, не сводя глаз с Кайроса. Он жаждал моей смерти еще до того, как я украла его амулет. Почему?
— Давай же, — я дернула Джоша в гущу толпы. — Быстрее к машине!
И тут же вздрогнула от неожиданности, когда совсем рядом раздалось хихиканье ангела-хранителя:
Жил-был мальчик, до крайности милый,
распевал шар света,
Только к мессе совсем не ходил он.Раз чуть в ад не попал,Но Сет-Кайрос удрал.Кто же спас тебя, мальчик мой милый?
— К машине! — крикнула я, толкая Джоша, который по-прежнему пялился на Кайроса. Вряд ли черные крылья нас почуют, ведь мой ангел-хранитель вернулся. Вероятно, это она подстроила, чтобы светофор упал, Джош свернул с дороги, а Кайрос разбил машину, привлек тем самым внимание и не сумел так запросто убить свою жертву.
— Это он. — Джош, в лице ни кровинки, поправил очки. — Он спрашивал о тебе.
Мы добрались до машины. В ней по-прежнему ревела музыка, что только усиливало общую неразбериху.
— Удивил так удивил, — пробормотала я.
Издалека раздался вой сирен, и я с благодарностью взглянула на ангела-хранителя. Она умудрилась остановить Кайроса, да так, что Джош оказался простым свидетелем. На его машине ни царапины, поэтому ошиваться здесь нам совершенно незачем. А вот Кайроса так просто не отпустят, и у нас будет больше времени на побег. Она молодец. Ну просто умница!
Жаркое солнце заливало парковку перед магазином мороженого. Я рванула дверцу Джошевой машины. Мой боевой настрой а-ля «нам не страшен темный жнец» уже как ветром сдуло, я плюхнулась на сиденье и втащила Джоша. В довершение всего этого бедлама моя хранительница принялась напевать что-то своим звенящим голоском.
— Машине положено ехать, так? — подсказала я, и Джош глубоко вздохнул. Трясущимися руками включил передачу. Аккуратно дал задний ход и, оказавшись снова на дороге, прибавил скорость. С каждой секундой мы были все дальше от Кайроса — и Джош, и я.
Джош, к великому разочарованию ангела-хранителя, выключил музыку. По-моему, он чаще оглядывался, чем смотрел вперед. Так напуган, что даже пристегнулся.
— Ты в порядке? — спросила я и наклонилась взглянуть на спидометр. Не приходилось видеть, чтобы человек так бледнел. Может, стоило сесть за руль самой?
— Это был он, — Джош облизнул губы. — Он назвал тебя по имени.
У меня засаднило в груди, и я вздохнула поглубже, готовясь объяснять:
— По крайней мере, он тебя не убил. Эй, а помедленнее нельзя? Мы не одни тут едем.
— Он может погнаться за нами.
Я положила руку ему на плечо — хотела успокоить, но Джош от неожиданности подскочил.
— Он не сумеет выследить тебя по ауре из-за моего амулета. Пока ты рядом со мной — ты в безопасности.
С колокольчика раздался звон:
— Это из-за ангела, а не из-за амулета, детка.
— Знаю, — отозвалась я, — но в это он не поверит.
Черт! Я с досадой сжала губы. Джош чуть притормозил, когда мимо нас в сторону аварии проехала полицейская машина. Он сдал к тротуару, повернулся ко мне и спросил:
— С кем ты разговариваешь? Только, пожалуйста, пожалуйста, не говори, что с мертвецами.
Сердце защемило. Иногда я бываю круглой дурой.
— Ну… это… мой ангел-хранитель, — с сомнением в голосе сказала я. — Она… на твоем колокольчике.
— Ангел-хранитель?
Я улыбнулась, улыбка искренней не получилась.
— Она из Группы работников экстренной службы защиты, один-семьдесят шесть. Или ГРЭйС один-семьдесят шесть, для краткости.
Не могу я так ее называть. Просто Грейс еще куда ни шло.
Джош хотел было что-то сказать, но Грейс динькнула колокольчиком. Джош, еще сильнее побледнев, уставился на него.
— Мэдисон… — тихо-тихо проговорил он.
— А?
— Ты мертвая?
— Угу, — кивнула я.
Он сглотнул, сжимая руками руль, и сквозь голубую полоску на верхнем крае стекла посмотрел в небо.
— И это не вороны?
Я прищурилась и заметила, что на горизонте снова кружат черные крылья.
— Нет.
Джош стукнулся лбом о руль. Бам!
— Но с тобой все хорошо? — спросил он у своих коленок.
— Благодаря амулету. — Я прикоснулась к камню. — А с тобой все хорошо, потому что Рон оставил мне ангела-хранителя, пока он там убеждает серафимов не отбирать у меня камень. — Я обернулась. — Кайрос помнит резонанс твоей ауры еще с бала, но не видит ее, пока ты со мной. Может, все-таки поедем дальше?
Джош, не говоря ни слова, посмотрел в зеркало заднего вида и снова завел мотор. Мы обходными путями поехали через весь город.
— Э-э, — неуверенно начала я, — не хочешь заехать ко мне на пару бутербродов?
— К-конечно.
Я облизнула губы. Не нравятся мне эти его смуры. Он повернул на перекрестке налево и поехал длинной дорогой на другой конец города. Его состояние можно понять. Вообще-то я знаю, каково это, когда смерть касается тебя, и каково умирать по прихоти какой-то странной силы, которой совершенно все равно, жив ты или нет.
— Извини, что впутала тебя во все это, — сказала я, вспомнив голос Джоша той ночью, когда он спустился под откос. Он шел ко мне! И пусть именно в этот миг Кайрос обрезал нить моей жизни. — Ты был там. Это не сон. И я хочу сказать тебе спасибо. Благодаря тебе я не умерла в одиночестве.
5
Джош бочком пристроился на квадратной кухонной табуретке и вытянул ноги. Он сделал себе два бутерброда, и с них буквально свисала нарезанная ветчина. Он любил газировку со льдом и чипсы со вкусом барбекю.
Мой завтрак составляли тоненький бутербродик, горстка чипсов и стакан чая со льдом. Я с завистью наблюдала, как Джош в один глоток уничтожил полстакана содовой. С тех пор как кто-то нажал клавишу «удалить все», есть мне не хотелось. И придумывать отмазки для папы становилось все труднее.
Кухню не переделывали со времени постройки дома, бело-желтый кафель и кремовые стены казались усталыми. Холодильник тоже стоял здесь еще до того, как родители разошлись. Но в уголке теперь приютилась кофеварка — последнее слово техники, — а значит, у папы все-таки была своя система ценностей. На столе разместился маленький круглый деревянный поднос с салфетками, солью и перцем, а позабытая пепельница пылилась именно на том месте, которое отвела бы ей на кухне мама. Воспоминания о ней, ушедшей много лет назад, так и остались в папиной жизни.
