Амброзия - К. Н. Кроуфорд
– Хорошо. Значит, кровать.
* * *
Я забралась под одеяло, погружаясь в самую удобную и мягкую, как пух, кровать. Мышцы бедер сводило судорогой от усталости, но тело утонуло в мягкой перине, и я будто растворилась в ней. А от звука барабанящего по окну дождя мои глаза уже начали слипаться.
Но они тут же распахнулись, когда я услышала, как в комнату вошел Торин с взъерошенными темными волосами. И все же в серебристом свете он каким-то образом выглядел безупречно, словно модель. На нем по-прежнему не было рубашки. На самом деле, теперь на нем не было ничего, кроме шорт, которые я нашла, но они были чрезвычайно обтягивающими. Низко сидящие на бедрах, они демонстрировали каждый дюйм его рельефного пресса.
Сделал ли он это нарочно, чтобы что-то доказать?
Учитывая его дьявольский взгляд, я бы сказала, что да.
Я закрыла глаза, и в голове пронеслись сказанные им в Фейриленде слова.
Потому что, будь это мы в дубовой роще на Белтейне, я бы заставил тебя выкрикивать мое имя. Называть меня своим королем. Я заставил бы твое тело отзываться на каждую мою команду, содрогаться от удовольствия подо мной, пока окончательно не забудешь о существовании человеческого мира…
Подходя к кровати, он провел рукой по волосам и посмотрел на меня так, что внизу живота разлилось тепло.
Я перевернулась на другой бок, полная решимости закопаться глубже в кровать и заснуть.
Глаза закрылись, но я знала правду. Я ни на минуту не смогу уснуть, когда рядом со мной почти голый Торин.
«Если мы выберемся отсюда, он женится на какой-нибудь высокомерной принцессе Благих», – напомнила я себе.
Я попыталась представить, как он идет по проходу рядом с Морией. Как сногсшибательно они смотрелись бы вместе.
Я натянула одеяло до подбородка.
Как только Торин забрался в постель, меня окутал его восхитительный дубовый аромат, и я почувствовала исходящий от него жар, его силу.
Когда его бицепс коснулся моей спины, пульс участился. И, конечно же, Благой король заметил это.
– У тебя сердце колотится, – пробормотал он. – Перенервничала.
К моему удивлению, он нежно обнял меня своими рельефными руками и крепко прижал к себе. Я чувствовала биение его сердца, ритмичный стук через тонкий материал моей рубашки.
Я остро осознавала, как мало на мне было одежды, и чувствовала, как жаждет его прикосновений каждый дюйм моей обнаженной кожи.
– Ава, со мной ты в безопасности. – Он откинул волосы с моего лица, затем ласково провел кончиками пальцев по моему виску. – Эта тварь оставила на тебе синяк.
Я почувствовала себя виноватой. Он удивительно добр ко мне, а ведь мое сердце так учащенно забилось не из-за нервов и страха. Я думала, что при всем его высоком самомнении Торин сразу раскусит ложь.
Он свернулся калачиком, прижимаясь к моей спине всем телом, и мои мышцы обмякли.
Торин глубоко вдохнул.
– Как ты их чувствуешь?
Мои мысли заметались в миллиарде направлений, и ни одно из них не подходило двум людям, которые твердо решили, что никогда не смогут быть вместе.
– Как чувствую что?
– Рога.
– Кажется, они довольно чувствительные. Даже на холодный ветер реагируют.
– Что произойдет, если я прикоснусь к одному из них?
– Наверное, ничего. – Но как только сказала это, я поняла, что неправа. От одной мысли о том, как он касается их, меня пробрала горячая дрожь.
Он высвободил руку и потянулся вверх. Одно медленное поглаживание рога оставило за собой чувственный жаркий след. У меня затрепетали ресницы. Желание захлестнуло с головой, и все разумные мысли из головы в миг испарились. Я внезапно обнаружила, что вжимаюсь бедрами в его пах и услышала, как у Торина сзади перехватило дыхание.
Моя спина инстинктивно выгнулась, и я повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Ты меня соблазняешь?
Он приблизил губы к моему уху.
– Мой демонический друг, – промурлыкал он, – если бы я хотел соблазнить тебя, ты бы уже стонала мое имя. Но я ведь и не пытаюсь, разве нет? Потому что ты симпатичный маленький демоненок, которого я никогда не смогу заполучить.
– Я бы уже стонала твое имя? – Я уставилась на него, и мой взгляд невольно упал вниз, к чувственному изгибу его губ. Меня убивало, как сильно мне хотелось вновь ощутить эти губы на вкус.
– Не могу определиться, то ли ты настолько высокого о себе мнения, то ли это часть твоего королевского имиджа.
– О, это истина и довольно известная.
Я улыбнулась.
– Именно так все и будут тебе говорить. Ведь ты король. Вспомни, к примеру, как Генрих VIII считался величайшим спортсменом своей эпохи. – Я поморщилась. – Как считаешь, не могло ли это быть только потому, что все слишком боялись сказать ему правду? Учитывая его привычку отрубать головы. Может быть, все эти милые благие леди во время Белтейна просто не хотели злить Верховного короля. Что, если в сексе ты тоже Генрих VIII.
Он приподнялся на локте и одарил меня медленной, порочной улыбкой, его глаза потемнели. От него исходил призрачный, знойный жар.
– А вот это, – пробормотал он в изгиб моей шеи, – звучит как вызов, подменыш.
13. Ава
– Дело в том, подменыш, – прошептал он, согревая дыханием мое горло, – если мне не удастся выбраться из Двора Скорби, я не могу умереть, зная, что ты считаешь меня Генрихом VIII в постели. И я заставлю тебя стонать мое имя.
Его голос словно ласкал кожу, посылая по всему моему телу греховный трепет.
В окно проник косой лунный луч, осветив серебряным сиянием его душераздирающе красивое лицо. Я не могла позволить себе полюбить его, но тело сгорало от желания. Я плавилась под его обжигающим взглядом. В его неземных голубых глубинах горело опасное пламя.
Он снова протянул руку и нежно погладил мой правый рог, медленно двигаясь от кончика вниз. При этом он внимательно следил за моим лицом, наблюдал, как приоткрываются губы, опускаются веки и трепещут ресницы от запретного удовольствия. Под тонкой тканью рубашки потяжелела грудь, и вдоль позвоночника пробежала волна жара.
– Так нечестно, – выдохнула я.
– Но как я могу устоять перед возможностью вновь увидеть это выражение на твоем прекрасном лице?
Его голос охрип. Торин наклонился и провел губами по моей шее, а затем осторожно коснулся зубами горла. Лизнул языком нежную кожу, пробуя на вкус, и весь остальной мир исчез. Мои мысли сузились до благоговейных прикосновений его языка.
Свободной рукой
