Страж - Елизавета Владимировна Соболянская

– Мамочка, – мальчик остановился, подождал, пока женщина приблизится, и обхватил руками ее юбки, – я хочу кататься на лошадке!

– Ты не закончил писать упражнение! – строго отчитала его мать. – Вернись в класс, допиши строфу, а после будешь кататься!

– Мамулечка, моя дорогая! Я так тебя люблю! Ну позволь мне!

– Я тоже тебя люблю, мой мальчик, – смягчилась дама, – но не могу позволить тебе стать необразованным лентяем! Сейчас же вернись в класс!

Мальчик продолжал ныть, но синьора решительно взяла его за руку и повела за пределы видимости.

Хосе подпрыгнул на месте, услышав за спиной легкое покашливание. Он развернулся и увидел сухопарого дона в дорогой черной одежде. Некоторые черты так роднили его с матушкой, что идальго не сомневался ни минуты – сдернул с головы потрепанную шляпу, поклонился со всем возможным изяществом и сказал:

– Позвольте приветствовать вас, дон Аугусто! Я Хосе Сааведа, сын вашей племянницы Беаты. Матушка просила завезти вам письмо!

– Вижу, вижу, – нейтрально сказал двоюродный дед и кивнул родственнику на кресло: – Присядьте, юноша, налейте себе выпить, я прочту.

Хосе молча подчинился. Он не знал, что написала матушка в довольно увесистом послании, но догадывался, что там есть просьба к родичу присмотреть за юнцом, впервые приехавшем в столицу.

Сангрия оказалась приятно прохладной, и вина в ней содержалось совсем немного, так что гость с удовольствием сделал пару крупных глотков, а потом не спеша отпивал понемногу, чтобы выждать время, необходимое на прочтение письма.

Читая, дон Аугусто время от времени бросал на внучатого племянника строгие взгляды, но Хосе его не боялся. Отец его тоже бывал строг, а уж матушка и за розгу бралась, надеясь вложить в голову отпрыска побольше знаний.

Наконец хозяин дома отложил письмо и начал задавать вопросы – что читал его родственник, знает ли романсы и молитвы? Умеет ли седлать коня, фехтовать, делать расчет пути и вести бухгалтерские книги? Получая утвердительный ответ, не удовлетворялся, а требовал доказательств. Хосе пришлось и на конюшню с доном Аугусто прогуляться, и выйти в патио, помахать мечом, и даже перечислить семь добродетелей мужчины из книги о воспитании юношества.

– Что ж, – сказал наконец дон Траба, – приглашаю вас поужинать и переночевать в моем доме, племянник. Сейчас вас проводят в комнату, предложат купальню и одежду.

Хосе поклонился. Возражать он не видел смысла – идти ему все равно было некуда, зато было понятно, что дядюшка присматривается к родственнику, явно держа в голове какую-то мысль.

Глава 10

Прибежавшая на звон колокольчика служанка получила распоряжения и повела гостя в комнаты. Правда, Хосе сразу понял, что эта была та часть дома, в которой жили слуги – очень уж крепко здесь пахло чесноком, луком и трубочным табаком.

– Прошу вас, синьор! – девушка отворила дверь в комнату и пропустила Хосе внутрь.

Простая узкая комната – кровать, сундук, узкое окно, закрытое ставнем, небольшой стол, стул, пустая полка и занавеска в углу.

– Купальня дальше по коридору, синьор, я сейчас принесу чистое белье и простыню, а вот камзола на ваш рост, наверное, нет, – вздохнула служанка. – Сапоги может почистить Брино, да и прочую одежду выбьет.

– Буду рад любой помощи, красавица, – улыбнулся Хосе, бросая на пол тощий мешок и пыльный плащ.

У него не было ни единой медной монетки, чтобы порадовать служаночку и расспросить о хозяевах дома, но матушка много раз говорила ему – будь вежлив с теми, кто ниже, и в трудный час это тебе поможет.

Девушка убежала и вернулась через десять минут с бельем, мылом и простыней.

– Прошу, синьор!

Она проводила гостя в большую купальню, подождала, пока он разденется, забрала его пыльную одежду и уточнила с придыханием:

– Вам помочь с купанием, синьор?

Хосе невольно засмотрелся на пикантный вырез служанки, но мотнул головой:

– Благодарю, я сам, синьорита. Ваша красота для меня слишком большое искушение!

Девушка ушла, довольная комплиментом, а идальго со стоном удовольствия опустился в теплую воду. Две недели в пути измотали его, да и ночевки в стогах и на фермах не делали его чище или ароматнее.

Отмокнув, Хосе потянулся за мылом и снова удивился. Слуги обычно пользовались самым дешевым зольным мылом, изредка добавляя к нему травы, растущие повсюду – душицу, петрушку или мяту. Но этот кусок тонко и приятно пах дорогой гвоздикой! Или дом этот очень богат, или кто-то позаботился о том, чтобы бедный родственник не чувствовал себя изгоем!

Тщательно вымыв волосы и тело, Хосе завернулся в простыню и подошел к стопке одежды. Он ожидал поношенного белья – из тех, что выделяют слугам, но его ждала новая тонкая сорочка, удобные нижние штаны с завязками, верхние штаны, свежие отрезы для ног и плотный жилет, украшенный вышивкой на каталонский лад.

Он успел одеться и разыскивал в мешке шнурок, чтобы собрать отросшие волосы в хвост, когда в купальню вернулась служанка:

– Синьор, вот ваши сапоги! – она плюхнула на пол начищенную и смазанную обувь. – Белье Лусия забрала в стирку, а камзол вычистила и натерла листьями мяты.

– Спасибо! – Хосе не ожидал такой расторопности.

– Хозяин наш строг и любит, чтобы к столу все выходили при полном параде, так что синьора передала вам шейный платок, ленту для волос и ножницы, чтобы подстричь ногти.

Сааведа изумился такой заботе, но воспользовался всем, что предложили. Дорогого зеркала в купальне не нашлось, но служанка принесла ему начищенную медную пластину, и молодой идальго подправил усы и бороду. Право, он сам себе нравился и даже подмигнул девушке, которая одобрительно смотрела на его действия.

* * *

Гостя проводили в его комнату и сообщили, что зайдут за ним перед ужином. Хосе побродил по узкому пространству и уставился в окно. Оно тоже выходило в сад, но в другую его часть. Рядом была кухня, пахло пригоревшим маслом, кофе и растопленным сахаром. Где-то недалеко гулили голуби,