43 дня до конца (СИ) - Валарис Эмбер

Стоило ему покинуть комнату, как произошло то, чего не было уже более двенадцати лет. Алиана Росс присела на колени рядом и притянула меня к своей груди. Я окаменела, не в силах пошевелиться, боясь спугнуть этот миг.

— Теперь всё хорошо, — прошептала мама, проводя пальцами по моей спине и оставляя на лбу лёгкий поцелуй.

Словно не было Апфера, не было фракций. Она снова была обычной матерью, а я её маленькой дочерью. И мы бежали от преследующего нас по пятам ужаса. Я прикрыла веки, решаясь прокрутить в памяти отрывки былых воспоминаний.

Когда-то, двенадцать лет назад, политические отношения между странами стали накалёнными настолько, что это привело к военным действиям. И в миг, когда одна из стран нажала на «красную кнопку», другие последовали её примеру. Основная часть ракет так и не долетела до земли, но больше трети людей было уничтожено лишь за несколько часов. Для меня до сих пор оставалось загадкой, как наша планета не раскололась на части.

Всего за два месяца мир изменился. Мы потеряли связь с другими континентами, а основная территория Земли представляла теперь из себя скорее безжизненную пустыню. Человек перестал быть человеком, превратившись в мародёра и безжалостного убийцу. Чёрный рынок стал властвовать повсюду, и на нём, как никогда раньше, ценились лекарства и человеческие органы…

Я крепче прижалась к маме, стараясь избавиться от картинки прошлого, стоящей перед глазами. События этого вечера бередили все самые глубокие раны.

— Ложись спать. Утром обсудим все вопросы, — мама выпрямилась, стирая с лица ту слабость, что вырвалась на несколько секунд.

Я кивнула, тоже вставая на ноги, и только когда дверь за ней закрылась, подошла к шкафу, скидывая с себя вечернее платье. Прохладная постель приняла меня в свои объятия, стоило мне плюхнуться на неё. Я нарочито не смотрела на запястье, укутываясь в кокон из одеял.

«Теперь всё хорошо…»— звучали слова мамы в голове. И как же хотелось в них верить. Я поджала губы и закрыла глаза, повторяя эту фразу как мантру и колыбельную.

«Когда я проснусь, всё будет хорошо», — мысленно заклинала я, пока обессиленное сознание делало попытку утащить меня в сон.

Вдох. И я постаралась досчитать до десяти и отвлечься от мыслей о своём запястье.

Выдох. Сердце с гулом билось в груди, разгоняя адреналин в крови и лишний раз отрезвляя всё тело.

Вдох. Я перестала сопротивляться и перевернулась на спину, вперив задумчивый взгляд в потолок. Устало прикрыла веки и поджала губы, собираясь с силами, что у меня ещё остались.

Я знала, понимала, что моя жизнь уже изменилась, что она не станет прежней. Бесполезно было сопротивляться или отрицать то, что уже произошло. Но складывалось ощущение, будто у меня всё-таки не хватало смелости принять это и посмотреть на чёртово запястье.

Я резко распахнула глаза, всё ещё с силой сжимая губы, и подняла руку перед собой, медленно разворачивая её, словно давая себе отсрочку ещё на несколько сотых секунд. Чёткие алые линии разрезали белизну кожи, вырисовывая на ней яркое число.

Сорок три.

Сорок три дня до моего конца.

Глава 10. Эрик

Ветер свистел в ушах. Пальцы крепко сжимали руль мотоцикла, и парни еле поспевали за мной, всё больше отставая с каждой минутой.

Голова гудела от потока мыслей и злости, которая пронизывала каждую клеточку тела. Виски сдавило от гонимой крови, отзываясь глухим шумом в сознании.

Время. Я ненавидел ограничения. Всегда стремился к свободе любой ценой. И, как иронично, из всех возможных козней судьбы меня настигло именно время.

Перед глазами всё ещё стоял образ той девчонки, испуганно смотревшей на своё запястье, на котором я успел разглядеть тонкую алую линию. Я уже знал, что на моей левой руке красуется такая же метка, и ярость от этого лишь сильнее горела в груди.

Как это вообще возможно, если девчонка находилась под Апфером? Без измерения его нормы её просто не пустили бы в Ордо. Неужели того, что я полноценно испытываю эмоции, хватило, чтобы таймер запустился?

Со времён войны я видел такие метки лишь однажды — в соседнем лагере сопротивления, когда небольшая группа с нашей базы была направлена туда. Учитывая последствия войны и истребление людьми друг друга, такое встречалось крайне редко. Тогда один из товарищей резко почувствовал режущую боль в запястье при взгляде на молодую девушку. Как оказалось в дальнейшем, она оказалась дочерью главы второй базы. И кто же знал, что подобная участь ждёт и меня. Только с дочерью главы третьей фракции. Потрясающе!

Я тяжело выдохнул, на миг расслабляя пальцы и чуть сбавляя скорость. За нами никто не гнался. Но я стремительно летел вперёд, словно стараясь догнать ускользающую свободу. Противное чувство царапало всё изнутри — ощущение, что на меня нацепили невидимые кандалы, не дающие отныне полноценно вздохнуть. И именно оно раздражало, ибо свободу я ценил превыше всего.

Мы въехали в пещеру, паркуя мотоциклы и стремительно спрыгивая с них. Фигура Зака показалась около двери, а его синие глаза были расширены от волнения и эмоций.

— Где ты был? — яростно прорычал я, надвигаясь на него.

— Где остальные? — оглядел он нашу троицу с неподдельным удивлением.

— Я задал вопрос, — ледяным тоном отчеканил я.

Зак выдохнул и смело посмотрел мне в глаза. На его скулах заплясали желваки — то ли от бушующего негодования, то ли от преобладающего волнения.

— Связь с вами была потеряна практически с того момента, как вы выехали с базы. Я не мог ничего сделать. Не знаю, в чём именно заключалась поломка, но складывалось ощущение, что либо там стояли новые заглушки, которые мы не можем пока обходить, либо…

— Либо? — угрожающе-мягко послышался мой голос.

— Либо они заранее знали о нашей операции.

Я прикрыл веки, делая глубокий вдох, сжимая и разжимая кулаки.

Только этого ещё не хватало.

Но, честности ради, Зак озвучил довольно логичное предположение, которое было и моей первой промчавшейся мыслью.

Я оглянулся на товарищей, которые ждали моей команды. Джон и Сеймур были заметно потрёпаны, а на лице второго даже остались следы запёкшейся крови.

— У вас есть пятнадцать минут. После — жду всех троих в штабе, — бросил я, стремительно направляясь по полутёмному коридору.

Не знаю, для кого именно я выделил время: для них или для самого себя.

Я влетел в широкую комнату — штаб нашей базы, на стенах которой было развешано оружие, примерные карты всех четырёх фракций, а также катакомб под ними. Доступ в неё имел небольшой круг лиц, а о нашем плане знало всего две группы и ещё несколько человек. Отныне я не мог доверять практически никому. А это значительно подрывало планы всех трёх баз содружества.

Наша была первой. Вторая, под руководством Эмануэля, была самой близкой к нам и при этом наиболее радикальной. Их методы по атакам на караваны торговцев между фракциями, а также на патрули, были намного жёстче, нежели наши. Третья база, самая отдалённая, под руководством Катарины, являлась, наоборот, наиболее миролюбивой из нас всех.

Главы обоих лагерей сопротивления знали о нашем плане, и если шпион-предатель появился в их рядах, это ставило под риск все наработанные планы. А если же в моих…

Я подошёл к широкому столу и налил себе стакан воды в попытке успокоиться. Облокотился руками о стальную поверхность и шумно выдохнул, собираясь с мыслями.

Сейчас, помимо возможных предателей, у меня возникла ещё одна проблема, которая могла прервать прежде всего мою жизнь. И тогда никакие планы сопротивления меня уже бы точно не волновали.

Я рывком расстегнул верх комбинезона и снял бронежилет, откинув его в сторону. Сжал челюсти, нетерпеливо поворачивая запястье к себе и смотря на цифры.

Сорок три.

Алая линия чётко вырисовывала мой срок. Сомнений никаких не было — Нея Росс мой анкон. И не сказать, что я испытывал от этого какое-либо счастье.