Забери мою жизнь - Анна Сергеевна Платунова
Руби подтвердила мои опасения: «Не примет и обидится. Маленькая, но гордая птица. Она даже печеньем не разрешает ее угостить, если ничего не может предложить взамен».
Поэтому я искал работу, которая бы подошла нам с Лети. Причем такую, чтобы Летиция меня не заподозрила в покровительстве.
Я гладил ее тонкие пальцы и боролся с искушением коснуться губами макушки. В какой-то момент поднял голову и натолкнулся на пристальный взгляд Лули. Дриада сделала вид, что смотрит не на меня, а в сторону, а мгновение спустя уже повернулась к Арвилу – они сидели рядом – и негромко произнесла пару слов.
Эмоции василисков легче легкого считываются по чешуе. Не только возраст. Все знают, что чем моложе василиск, тем ярче чешуйки: небесно-голубые у малышей, в старости они становятся темными почти до черноты.
По тому, как Арвил топорщил чешую на затылке, как по ней молнией пробегали зеленые всполохи, я понял, что он хочет казаться уверенным в себе, хотя на самом деле растерян. Лети мне не верила.
– Да ладно, ничего такого я не замечаю, – сказала она на прошлой лекции, после того как несколько минут разглядывала Арвила. – По-моему, он весьма в себе уверен. И та еще заноза в… хм… Ты понял.
Ладно, может быть, я и выдумал это. После неоднократной встряски я не слишком доверял своему рассудку. Иногда казалось, что я мыслю ясно, иногда разум будто тонул в тумане, и тогда сквозь дымку я начинал различать лица и голоса: еще немного – и узнаю, кто эти люди! Но нет, не узнавал.
С шумом открылась и закрылась дверь: вернулся преподаватель. Мэтр Кунс энергично подошел к кафедре и обвел аудиторию строгим взглядом.
– Надеюсь, вы плодотворно провели время? Обсуждали версии, а не дремали, как некоторые.
Лули обернулась, посмотрела на Летицию и хихикнула. Как мне не хотелось будить Лети, но придется.
– Лети, проснись.
Я подул ей на лоб, Лети потерлась щекой о мое плечо, думая, что ее щекочет сквозняк.
– Проснись, Лети.
– Возможно, юная Летиция уже разобралась с трудным случаем, который поставил в тупик мастеров своего дела. Так, Летиция?
Лети проснулась, но сказать ей было нечего. От смущения краска бросилась ей в лицо. Я нашел под столом ее руку, пожал и негромко произнес:
– Просто повтори за мной.
– Свидетеля оставили одного в комнате, – послушно повторила за мной Летиция, а потом ее глаза распахнулись и она посмотрела на меня в недоумении.
«Что?» – беззвучно произнесли губы.
Но суровый взгляд мэтра Кунса смягчился.
– Так-так, а почему вы так полагаете?
Я собирался подсказывать дальше, но Лети и сама нащупала путь к верному ответу и теперь подыскивала слова, наблюдая за реакцией преподавателя, – точно канатоходец, осторожно пробиралась вперед.
– Я полагаю… Эту необычную некродевиацию нельзя исправить, мертвый свидетель отказывался отвечать на вопросы, а находиться с ним наедине небезопасно…
Мэтр Кунс кивал.
– Оставалось только два пути – расследовать дело так, как если бы свидетеля и вовсе не было, или… Или дать ему свободу и посмотреть, что он будет делать. Если странное поведение жертвы – это отражение его последней мысли или чувства, то таким образом он может указать на убийцу.
– Вижу, что вы внимательно слушали, Летиция. Садитесь.
Лети бухнулась рядом, будто у нее подкосились ноги. Переволновалась, но справилась. Я переплел свои пальцы с ее: «Все хорошо, ты молодец».
– Действительно, это довольно известный случай из практики некродевиаций, и подробнее о нем вы сможете прочитать дома во втором параграфе учебника. – Мэтр Кунс вернулся к лекции.
– Так нечестно! – выкрикнули несколько голосов. – Нам интересно, чем закончилась история!
Другие уже шуршали листами книги, стараясь найти описание.
Преподаватель улыбнулся.
– Обычно я таким образом побуждаю студентов самостоятельно изучать материал, но так и быть, в первый раз сделаю вам поблажку. Господина Х., так он обозначен в деле, утопил в бочке с вином собственный брат. Не поделили наследство. До последней секунды господин Х. пытался нацарапать на дне бочки – господина Х. сунули в нее вниз головой – имя своего убийцы. А говорить он не мог, потому что изо всех сил сжимал челюсти. Последние его мысли были о том, чтобы не наглотаться вина раньше времени: он хотел успеть выдать убийцу. Когда господина Х. оставили в комнате одного, он продолжил начатое и все-таки сумел начертить на стене несколько первых букв.
– О-о-о! – выдохнули будущие дознаватели в едином порыве.
Лети сияла. Она изо всех сил сдерживала улыбку, но тогда начинали лучиться глаза. Она распрямилась и довольно поглядывала на всех, хотя никто из однокурсников на нее не обернулся. Я на них даже разозлился, но Лети не расстроилась. Ей не нужны были аплодисменты и восторги, ей вполне хватало того, что она сама разгадала загадку.
– Умница, – шепнул я, и тогда Летиция все-таки разулыбалась.
– Да ладно, ерунда!
***
Мы виделись только на занятиях и по утрам в столовой, но я радовался и этому. Рум помнил о том, что проиграл пари, и пару раз заговаривал о долге, а именно – об ужине, которым меня обещали накормить. Но я бы ни за что не допустил, чтобы Лети кормила меня из своего кармана, в котором и так пусто. Да и остальные не могли похвастаться богатыми родственниками. Руби и Рум работали весь год перед поступлением в Академию, чтобы накопить деньги на первый семестр. Родители им немного помогли, но скоро моим приятелям придется подумать о подработке.
– Да брось, я тоже проиграл. Я не успел дотронуться до перил, когда меня отшвырнуло прочь, – выкрутился я.
– Не успел? – Рум заметно оживился. – А я так и знал, между прочим! Никто не может!
Повысил соседу самооценку, а заодно избавил Летицию от долга. Она ведь и не хотела идти на придуманное Румом посвящение, это мы уговорили.
Мне тоже скоро понадобится работа. Хотя я… другой, неизвестный мне «я» внес плату за год обучения, мне меньше всего хотелось выглядеть в глазах приятелей бездельником и лентяем. Кроме того, я надеялся подыскать такое занятие, куда можно будет позвать с собой и Летицию.
Вечерами, когда Лети отправлялась в трактир или постоялый двор, чтобы на следующий день отнести в кассу Академии несколько монет, я ходил по улицам города, осматривался и искал подходящего случая.
Была у меня и другая цель, в ней было нелегко сознаться даже самому
