Лавандовые тайны (СИ) - Хаан Ашира

— Да, — отвечает Петра. — Командир надеялся, что вам понравится.

— Обедать в скрытом саду, предназначенном для любовниц? — усмехается Тимира и прикусывает язычок, когда видит, как искажается лицо ее собеседницы. — Я просто хотела сказать, что легенда какая-то неправдоподобная. Наверняка жена знает про эту часть замка, так что прятать тут другую женщину — не самая лучшая идея.

— Южные жены во всем покорны своим мужьям…

— Тем более, — замечает Тимира. — Нет смысла.

— Но они действуют втайне и очень любят пустынные травы. Почти все они ядовиты, — заканчивает Петра.

Тимира вздрагивает и с подозрением смотрит на незнакомую зелень, которой украшены сэндвичи на тарелке.

— Когда меня назначили ответственной за сад, я первым делом выполола все эти травы, — говорит Петра, поймав ее взгляд. — Не люблю лицемерие и удары исподтишка. Поэтому и пошла в военные маги.

— О! Любопытно! — Тимира радуется, что можно сменить тему ядовитых трав. — А как получилось, что ты служишь на рубежах?

— У меня не было особого выбора. То, что я маг, помогло мне занять офицерскую должность, иначе ковырялась бы на кухне или в конюшне. Но мы с братом с детства жили в этой крепости, и больше пойти нам было некуда.

Было бы интересно расспросить Петру: кажется, она становится менее хмурой, рассказывая о себе, — но в этот момент в сад входит один из денщиков Тойво. В аккуратно выглаженной форме, перчатках и с высокомерным выражением на лице. Тимира уже ловила их на презрении к военным магам, служащим на рубежах. Мол, провинция есть провинция: тут даже офицер стоит ниже уровнем, чем простой чиновник из столицы. Здесь, в Черной крепости, это кажется особенно неуместным.

Единственное полезное дело, которым занимаются боевые маги в столице, — охрана императора. Остальные служат лишь формально — доставляя письма аристократам и поддерживая бытовые заклинания во дворцах аристократов.

Денщик склоняется перед Тимирой, протягивая поднос с ворохом разноцветных писем. Петра споро расчищает край стола, чтобы он мог избавиться от своей ноши и оставить их одних. И только тут Тимира понимает, что с утра забыла надеть перчатки.

Она растерянно смотрит на письма.

Успели ли их проверить, перед тем как принести ей? Или в отсутствие Тойво все расслабились? А ведь получить не отраву, так проклятие —слишком легко: хоть народ и любит чету Эссен, а сумасшедших везде полно.

Петра, наблюдающая ее замешательство, ухмыляется и стягивает свою перчатку.

Проводит ладонью над конвертами, и Тимире кажется, что над ними чуть подрагивает воздух, словно над каменной дорогой в самую жару.

А еще — один из конвертов слегка обугливается. Узкий, цвета неспелых абрикосов, подписанный женским почерком.

— Ничего страшного, — спешит успокоить ее Петра. — Там нет намеренно вредоносной магии, просто очень сильная зависть просочилась в чернила. Пару часов головной боли обеспечила бы — но и все.

Тимира задумчиво смотрит на выписанное изящным почерком имя на конверте. Одна из придворных дам из хорошего рода вышла замуж за мага из не менее хорошего рода и прошлой весной родила сына. В последнее время она так часто забегала в гости к Тимире и писала ей письма, что той показалось, что она обрела подругу.

Что ж… все ошибаются.

Петра, расслабленно откинувшаяся на стул после своего представления и даже подхватившая из вазы с фруктами сочную желтую грушу, вдруг настораживается. Поднимает голову к белому южному небу и тревожно принюхивается. Это выглядит немного забавно и очень по-собачьи — маленький пухлый носик на лице Петры ерзает на месте, ноздри раздуваются… Но вот выражение ее лица уже далеко от смешного.

Тимира тоже смотрит в небо и принюхивается, но для нее ничего не изменилось — та же сонная одурь послеполуденного завтрака. Разве что появился легкий ветерок, слегка колышущий листья на деревьях.

— Что случилось? — спрашивает она Петру, не надеясь, впрочем, на ответ.

— Нехороший ветер… — медленно отзывается та. — При таком ветре приходят песчаные монстры.

Тимира замирает, чувствуя, как крадутся мурашки по внезапно похолодевшей коже.

— Песчаные монстры? Драконы? — переспрашивает она. — Те драконы, с фресок? Они часто нападают?

— Эта крепость была построена несколько сотен лет назад, чтобы не пускать их к людям… — говорит Петра, щурясь в яркое небо. — Граница здесь проходит только пятьдесят лет как… Пока дует ветер, зовущий песчаных монстров, можно не опасаться нападения людей.

Тимире очень хочется, чтобы Тойво был сегодня здесь. Очень.

Ей не нравится, как Петра судорожно сжимает край стола своими тонкими загорелыми пальцами.

Глава 14

— Тимира!

— Тимира!

— Тимира!

Тревогу развеивают Гиния, Тайша и Армина, впархивающие в тайный сад в облаке духов, шелесте юбок и с возбужденным щебетом.

— Чай!

— Ой, какие пирожные!

— Ах, как тут мило!

Петра морщится, словно у нее внезапно начинает болеть голова. Но встает и подвигает свой стул Армине, которая моментально тянется за чайничком, между делом засовывая в рот крошечные печенья из вазочки.

— Ах, вчера был такой вечер!

— Столько мужчин!

— А как хорош командующий!

Тимира замечает, что спина Петры, отошедшей, чтобы принести стулья для двух других фрейлин, ощутимо напряглась под перекрестьем заклепанных ремней брони.

— Я с ним танцевала!

— И я танцевала!

— А я! А я! Я… Я с ним целовалась!

Тут Тимира чуть не давится чаем. Гиния с Арминой смотрят на выпалившую это Тайшу, открыв рот и даже забыв о пирожных.

— Целовалась?!

— С Иржи Эссеном?

— С нашим Иржи?! — хором говорят Петра и Тимира, бросив друг на друга быстрые взгляды.

Тайша смущается и начинает преувеличенно долго сыпать сахар в чай, намазывать рогалик сначала маслом, потом джемом — под взглядами четырех женщин, жаждущих подробностей!

Петра так тяжело дышит, что Тимире немного страшно за тоненькую шейку Тайши, на которую та так плотоядно смотрит. Свернет ведь! Отправится потом на рудники или в болотную тюрьму, но свернет, по глазам видно!

Выдерживают паузу присутствующие недолго:

— Расскажи!

— Расскажи!

— Расскажи!

— Немедленно! — припечатывает Петра.

Это выглядит уже совершенно неприлично, но всем наплевать. Главное — вытряхнуть из Тайши подробности!

Она чувствует себя в центре внимания — и ей это нравится. Ведет плечиком, манерно отставляет мизинчик, прежде чем начать есть свой рогалик, хлопает ресницами. Но — сдается.

Возводит очи горе и, облизывая губы, начинает:

— Я устала и не хотела больше танцевать, шла к скамейкам, чтобы отдохнуть и вдруг меня чуть не сбили с ног! Я почти упала, но тут меня подхватили под локоть сильные пальцы, а бархатный голос сказал прямо на ухо, что…

— Бархатный? — уточняет Петра.

— Мне так показалось… — опускает глаза Тайша. — Он сказал, что просит прощения, но, конечно, я должна непременно потанцевать с ним, раз судьба…

— Потанцевать с голосом? — Ехидно интересуется Гиния.

— С командующим! Я как подняла глаза, так и утонула в его черном взгляде!

Тимира молчит. В его взгляде и правда можно утонуть. Захлебнуться черной водой и сгореть под ней от черного огня.

— В общем, мы танцевали вальс… — мечтательно продолжает историю Тайша, и Тимире становится совсем тошно. — Он шептал мне на ухо такие непристойности…

— Какие? — подавшись вперед, уточняет Армина.

— Непристойные! — отрезает Тайша, но в голосе ее слишком много сладкой мечты, чтобы можно было поверить, что она возмущена. — А когда танец закончился, он повел меня к скамье, но потом свернул на полпути и увлек за занавеси, а там…

— Что там? — хором спрашивают Армина с Гинией, а Тимира молчит, чувствуя, как перехватывает дыхание.