Третья Сила - Марина Чернышева
Сначала я больше отмалчивался, но когда заметил, что это не помогает, стал давать себе волю в словесной дуэли — ехать так было веселее, но и утомительнее. Впрочем, я забежал сильно вперед и рассказал то, чего еще не случилось, а на данный момент шел всего первый день нашего пути и мне еще не успела опротиветь однообразная дорога.
Итак, мы с джинном ехали, коняшки нас везли, вороненок сидел у меня на плече, для лучшей устойчивости прижавшись горячим бочком к моей шее, а вокруг все искрилось от еще не испарившейся росы и в кустах вдоль дороги во всю щебетали невидимые в листве птицы.
Настроение, у меня по крайней мере, было благостным и, чтобы оно таким и оставалось, стоило позаботиться о занятии для Мерхаба. Поскольку уроки магии на ходу были пока вне моей квалификации, то следовало придумать какую-нибудь интересную тему для разговора. И тут я вспомнил…
— Мерхаб, а Мерхаб, помнишь ты обещал мне легенду рассказать, про то, почему ваш горный хребет так чудно назвали? Расскажи, а? Все равно делать пока нечего.
Джинн раздраженно зыркнул в мою сторону и скроил такую гримасу, что я уже подумал, что напрасно вообще затронул его: «не буди лихо, пока оно тихо», как говорится. Но он вдруг устремил взгляд поверх деревьев, туда, где вдалеке голубели в утреннем воздухе угрюмые скалы Разлучника, тяжело вздохнул, чуть ли не со всхлипом и заговорил:
— Про Разлучник есть много сказаний, легенд и просто сказок — уж больно он грандиозен и на кого-то давит своим величием, а у кого-то возбуждает интерес и будит фантазию. Кое-что из них — вымысел чистой воды, но есть и другие, которые просто старая-старая информация, сохранившаяся в форме сказаний.
Мне не хочется сейчас пересказывать легенды на тему его возникновения, а если говорить про то, как он мог образоваться в реальности, то скорее всего — это был мощнейший тектонический выброс, спровоцированный каким-то катаклизмом, или даже катастрофой космического масштаба…
Я уже знал, что Мерхаб ни какой-нибудь неграмотный «старик Хотаббыч», но все же такие слова как «тектонический выброс» и «катастрофа космического масштаба» не часто встречались в его лексиконе и я весь превратился в слух: порассуждать на научную тему, было даже интереснее, чем просто послушать легенды.
— Я знаю, что в глубокой древности, еще задолго до моего рождения, наш мир пережил ряд серьезных катаклизмов. На их счет были разные версии, от природного происхождения, до последствий магических войн неведомых цивилизаций. Не знаю кто прав, но вот что остается фактом: на протяжении веков, лик планеты менялся, менялись очертания материков, всплывали и тонули острова, возникали и разрушались архипелаги, но только одна особенность переходила из эпохи в эпоху — этот материк оставался самым большим на планете и его, почти на всем протяжении существования, всегда рассекал этот гигантский хребет. Понимаешь, что это значит?
С ответом спешить я не стал, а глубоко задумался. Вот что это может значить, если мыслить шире, исходя из масштабов цивилизации, а не отдельного индивидуума? Не знаю, нашел бы я ответ так быстро, не будь я по профессии археологом, но факт остается фактом, как любит повторять Мерхаб, догадка пришла мне в голову довольно быстро:
— Если бы я захотел оставить свой след в веках, захотел бы сохранить нечто важное, сокровищницу знаний и культуры, например, — начал я говорить медленно, будто ступая в темноте или по неверному льду, — то устроил бы хранилище именно там, где материк наиболее устойчив к разрушению… — Мерхаб смотрел на меня сосредоточено и испытующе, и я продолжил, — и думаю, что подобная мысль приходила кому-нибудь в каждой из погибших рас и исчезнувших цивилизаций…
Короткая, но яркая, как солнечный луч в грозовой туче, улыбка джинна стала мне наградой…
Глава восьмая, в которой герой доказывает, что есть нечто, что ничего не стоит, но крайне дорого ценится
Шел шестой или седьмой день настолько однообразного пути, что я сбился со счета. Эйфория и новизна первых дней пути прошли и постепенно накапливалось раздражение даже у меня, а если говорить про джинна, то он уже едва ли не капал ядом на дорогу. Пока правда, еще в переносном смысле, но если ничего не переменится, то не исключаю, что это случится и в прямом!
До чего же противное существо человек… эм-м… ну и джинн тоже! Вместо того, чтобы радоваться, что едем без происшествий, мы медленно, но верно зверели от рутины.
Довольно долго мы ехали по вполне приличной дороге, когда она практически уперлась в каменный завал. Почему «практически»? Да потому, что в этом месте когда-то сошел чудовищный камнепад и на сегодняшний день, в этом беспорядочном нагромождении громадных камней, была расчищена только довольно узенькая тропинка.
Не заглубляясь я подозрительно заглянул в эту каменную щель… Ничего себе дорожка! Мало того, что конные по ней могли ехать только по-одному всаднику в ряд, так еще при этом, беспорядочно сваленные по сторонам камни, местами нависали бы у них едва ли не над головой — если покатятся, так и не увернешься!
С другой стороны, вплотную к завалу, подступали стволы вековых деревьев обширного лесного массива, если судить по тому, что он уходил в сторону на сколько «хватало глаз», а «необширные» леса мне здесь еще не попадались. Заглубляясь в лес тоже уходила довольно широкая дорога, как подозреваю — обход камнепада, но она была подозрительно запущенной и, похоже, совсем не пользовалась спросом. Гм-м… Ну и в чем здесь подвох? Намного удлиняет путь? Не знаю, но спешить нам особо некуда и по мне, она все же предпочтительней того каменного лабиринта, что вел насквозь…
Джинн внимательно, но молча наблюдал за мной и заговорил только когда я уже было совсем собрался предложить объезд.
— Ну что, мой ученый друг? По твоему выразительному лицу я уже понял, что подсказал тебе здравый смысл, но это очень подходящий случай, чтобы испытать твою интуицию. Что подсказывает тебе она? Какой путь тут более опасен? — джинн смотрел на меня хитро прищурив левый глаз и кривя губы в своей коронной ехидной усмешке.
— Интуиция? Ну что ж… — и я добросовестно
