Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни - Соня Марей
Вот молодец какой. Нашел, чем поддержать, а то мало тут Диди трясется и подвывает от страха. Я едва сдержалась, чтобы не огрызнуться. Игнор – лучшее лекарство.
– Сегодня я побуду вашим ассистентом, – заявил Брайтен, разминая пальцы. Поддержка здоровяка-лекаря добавила еще одну каплю в чашу моей уверенности. – Насчет Ойзенберга не переживайте, каждое его слово – что пук в лужу. Никто всерьез не воспринимает. Он только и может, что пугать практикантов и несчастных женщин.
К операции мы подготовились быстро и настолько тщательно, насколько это возможно. Спирт, перчатки, настойки трав, обезболивающее и снотворное для пациентки. Операционное поле побрить, помыть – все как надо.
Со мной был неизменный лекарский чемоданчик с пространственным расширением, медицинская одежда и перчатки. Практиканты при виде их уже не хихикали, успели привыкнуть к странностям столичной магички, а еще соревновались за право подавать инструменты. Победил уже знакомый мне Дэрин, его назначил сам нейт Брайтен. Йен, тоже оказавшийся в этой компашке, проводил товарища ревнивым взглядом.
Я вдохнула поглубже и поудобней перехватила скальпель. Ну, поехали!
Внезапно я дернулась, так и не сделав разрез. Меня прошиб холодный пот, руки мелко задрожали. Проклятье, да что же такое творится? Неужели это все страх? Но ведь справлялись как-то хирурги и акушеры прошлых лет, когда под рукой не было не то что современных операционных, но и горячей воды? А Рогозов вообще сам себе аппендикс удалил во время экспедиции в Антарктиду! Ему что, легко было?
Поэтому не дрейфить!
– Даже я чувствую, как у тебя сердце колотится, – подал голос Пискун. – Да у тебя самый настоящий стресс, Эл.
– Сама знаю… ой, что такое?
Я ощутила, как в теле забурлила магия, и потоки ее начали стекаться к рукам. Неужели это делает браслет-артефакт? Или все-таки Пискун магичит?
– Это не я, честное пионерское! – взвизгнул тиин. – Я же говорил, что стресс помогает активировать скрытые способности и пробудить магию.
– Очень вовремя, я даже не знаю, что мне с ним делать, и что он умеет!
Паника! Паника захлестнула меня. Трудно сосредоточиться, когда тело дергает, как будто сквозь него проходят разряды тока, а перед глазами мелькают цветные вспышки. И все же я неимоверными усилиями воли взяла себя в руки. Коснулась натянутой на животе кожи острием скальпеля и сделала первый надрез.
– Вы делаете горизонтальный разрез? – удивленно спросил Брайтен.
Из истории медицины я знала, что раньше при операциях на матке применяли вертикальный, иногда боковой разрез. Это позволяло быстро достать ребенка, когда ситуация становилась критической. О жизни матери, ясное дело, уже не думали. Только с течением времени стало очевидно преимущество горизонтального разреза, хотя врачи очень долго не хотели его признавать.
В нашем мире это случилось в начале девятнадцатого века, а время, в которое я попала, примерно ему и соответствует. Ах, сколько открытий чудных еще предстоит увидеть этому миру! И микроскоп, и антибиотики, хотя препараты с похожим действием я уже находила в арсенале магички Эллен.
Хотелось бы сюда электронож. Как же прогресс разбаловал нас, современных врачей! Электроножи снижали кровопотерю, в итоге операционное поле оставалось относительно чистым, а не залитым кровью. Непрерывный ток разогревал ткани и приводил к быстрому их разъединению, при этом термические повреждения были минимальны. Да, у этого метода свои недостатки, но иногда он был весьма полезен.
В свое время я занималась лечением миом как консервативными методами, так и хирургическими. Повидала всякое и опыт у меня был, оставалось применить его к случаю Диди.
Сейчас я была намерена произвести удаление матки вместе с миомой, это было самым оптимальным вариантом, исключающим рецидив и гибель от кровопотери, а еще снижающим вероятность инфицирования.
Все свои мысли я высказывала нейту Брайтену, который слушал внимательно, то и дело кивая.
– Удивительно, как можно было перепутать с беременностью?
– А вы думаете, у нее было время ходить по лекарям? С семерыми-то детьми и мужем? – хмыкнула я. – Ну растет живот и растет. С кем не бывает.
Ох как жизненно. Женщины частенько забывают о своем здоровье и спохватываются, когда начинают сыпаться зубы или тело скрючивает от боли.
– Операции на матке часто заканчиваются смертью, слишком много сосудов. Слишком высок риск заражения, – вещал Брайтен. Хорошо, что Диди спала и всего этого не слышала! – Вы сейчас пошли на риск, нейра. Ойзенберг будет капать на мозг Лейну, пока тот вас не выгонит.
– Меня не так-то просто выставить за дверь. Если что, через окно вернусь.
Я уговорила Брайтена надеть запасные перчатки и тоже обработать руки. А вот Ойзенберг, посмеиваясь, что-то нашептывал практикантам. По сути, ему было плевать на жизнь пациентки, все те, кто не приносил гильдии достаточно денег, были этаким тренировочным материалом для натаскивания новых лекарей. Да и к смерти в этом мире относились спокойнее, потому что «на все воля богов». А гибель младенца или роженицы вообще не вызывала ни у кого удивления. Но Диди я никому не отдам, вытащу эту женщину, чего бы это ни стоило.
Меня все еще трясло, стресс волновал скопившуюся в теле магию, но я ужасно боялась навредить и не знала, с какой стороны подступиться, куда ее направить. Тем более, лекари госпиталя не маги, для них интересней и полезней обычные манипуляции.
Мы вскрыли кожный покров, жировую клетчатку, раздвинули мышцы. Брайтен держал края раны большими зеркалами, я работала. Крови становилось все больше, на крупные сосуды я ставила зажимы.
Удаление органа – филигранная работа. Подобно исполнению симфонии на скрипке, когда одно неверное движение – и все пропало.
– Нейра, вы как будто всю жизнь этим занимались, – произнес Брайтен с уважением. – Знал я одного лекаря, он в другом городе трудится. Так вот, этот умелец так лихо удалял матки, сделать операцию для него – это как салат на ужин настрогать. Правда, выживала только половина его пациенток.
Я перешла на магическое зрение, чтобы убедиться – заражения нет, в опухоли не успел начаться некроз. Ох и размеры у нее были, конечно!
– Ого, ничего себе! – присвистнул Дэрин, почти засунув нос в рану.
– Подай лучше еще один зажим, – велела я парню. – И будь готов вскоре принять удаленный орган.
Нежно, осторожно, там шовчик, там разрез – шаг за шагом я приближалась к финалу. И вдруг что-то пошло не по плану: кровотечение никак не желало останавливаться, зажим соскальзывал, сосуд рвался. Вот засада!
Спина
