Швец. Второй шанс для бандита (СИ) - Серж Олли

— Там… — указываю на дом и чувствую, как начинаю дрожать. — Или там… — перевожу жест на калитку. — Где-то рядом, я не знаю…

— Успокойтесь, — опускает руку от ремня мужчина и подходит к вешалке, чтобы взять куртку. — Это Александр Николаевич с дочерью к собакам пошёл.

— К собакам? — переспрашиваю тупо и хлопаю глазами. — Он стрелял по собакам?

Голова ловит «вертолёт», и я оперюсь рукой на косяк, чтобы не упасть.

— Ооо, — тянет бугай и прихватывает меня под локоть. — Это тяжко тебе придётся. Ты чего нервная такая?

Я просто открываю рот, не в силах ответить: «действительно, чего это я такая нервная».

— Кир, за камерами следи, — кидает бугай через плечо и делает шаг на меня, — пошли. Отведу тебя.

Глава 19. Привыкай…

Варя

— Я не понимаю, — запальчиво шиплю на Швецова, — зачем нужно было давать в руки ребёнку оружие? Настоящее!

— Да она сама попросила! — взрывается Швецов мне в ответ. — Проснулась, по тебе заскучала. Я предложил собак посмотреть. Пока она их кормила, пару раз по белкам шмальнул…

— Собак… Шмальнул… — перебиваю его и, повышая голос, опасливо заглядываю в гостиную, где Марья смотрит мультики. Проверяю не подслушивает ли. Нет, она полностью увлечена экраном. — Да ты просто ненормальный, Саша! А не подумал, что животные могут испугаться, услышав выстрелы? Начать вести себя неадекватно и напугать Марью!?

— Животные для того там и живут, чтобы не боялись выстрелов, — рявкает он мне в ответ. — Нажрались мяса вяленого и ухом не повели! Ты же сама видела! Тела шерстяные.

— О, Господи… — бормочу, чувствуя, как на голове начинают шевелиться волосы.

Успокоил. Ничего не скажешь. Но зная историю Сашиной семьи, я, наверное, не удивлена. Потерять всех родных в один день — это жестоко… Сердце болезненно сжимается. А дальше я начинаю делать то, что ни в коем случае делать нельзя. Я начинаю сочувствовать Швецову. Человеку, у которого не дрогнула рука отомстить. Который ни чем не лучше тех убийц, что застрелили его семью!

— Это всего лишь мера безопасности, — сухо отвечает мне Александр. — Моя охрана — профессионалы. Я плачу им очень много, чтобы спать спокойно. Они считают, что тройка немецких овчарок на территории дома ночью защищает лучше любой сигнализации. Сегодня их не выпускали из-за вас на всякий случай.

Догадка простреливает меня от затылка в пятки, пробегаясь морозом по позвоночнику.

— Так ты! — задохнувшись от праведного гнева, сжимаю губы и кулаки. — Ты — лжец, Швецов! Подлый! Ты! Ты ведь специально ходил знакомить Марью к животным, чтобы знали запах!

— Да, — кивает он, прищурившись, — Додумалась, молодец. Я знаю, что ты бы запретила. Но некоторые вещи я буду решать, не обсуждая с тобой.

— Да как с тобой можно ребёнку жить! — в отчаянии бью его кулаками в грудь. — Ты же опасен!

— А как с тобой? — оскаливаясь, парирует он и кивает на мои ноги, которые сейчас оставляют на ламинате мокрые следы. — Ты даже себя обеспечить нормально не в состоянии!

Да, мои ноги насквозь, потому что осенние сапоги не предназначены для бега по сугробам, но я на остатках адреналина я даже холода пока не чувствую. Просто поджимаю пальцы от неприятных ощущений.

— Вот и прекрасно! — отвечаю ядовито. — Давай тогда закончим этот фарс! И каждый вернётся к прежней жизни!

Наши взгляды сталкиваются в безмолвном поединке.

— У меня через час начнётся брифинг, — Швецов, хмурясь, достает из кармана вибрирующий телефон и кладёт его обратно. Непробиваемый! — Переоденься и сообрази мне ужин, а я пока душ приму.

Он невозмутимо огибает меня и идёт к лестнице на второй этаж.

— Ты сейчас серьезно? — провожаю его шокированным взглядом.

— Абсолютно, — отзывается он. — Не вижу смысла в продолжении истерики. Ты прекрасно видела, что Марья осталась в восторге от прогулки, а псы — умнейшие Божьи твари.

— Не нужно кормить Марью своим миром, ты слышишь? — рычу. — Отпусти нас. Дай ей шанс вырасти свободной. Пусть без денег! Но зато без боязни того, что когда-то начнут стрелять! — Срывается мой голос.

Саша останавливается, но не оборачивается.

— Извини, — говорит тихо и жестко. — Не могу вас отпустить. Смирись, малышка. Так всем будет проще.

Если бы взглядом можно было стрелять, я бы сейчас всадила в удаляющуюся мужскую спину целый «магазин» патронов. Просто от бессилия.

Дочь привыкает к Саше все больше и больше. Я тихо бешусь от этого. Серьезно! Стоит только оставить на пару часов, и такое чувство, что эти двое прорастают в друг друга. Смешки, фразочки, взгляды. Мне кусок к горло не лезет, поэтому ужинают они вдвоём, поедая омлет на скорость. Марья, конечно, выигрывает и с удовольствием отвешивает Швецову победный шалобан. А после, как преданная собачонка, выбегает за ним в прихожую, чтобы проводить. Я слушаю их тихий разговор из-за угла кухни и кусаю губы, чтобы не заплакать от досады. Как? Вот так быстро она его приняла?

— А ты скоро придёшь? — смущаясь интересуется Маша.

— Ты, скорее всего, уже спать будешь, — отвечает Александр. — Если сильно заскучаешь, ты можешь посмотреть меня по телевизору. Хочешь?

— Хочу-хочу, — хлопает в ладоши она.

Я прикрываю глаза и прикладываюсь лбом у холодному боку холодильника. Господи, это же просто дежавю. Да, когда-то я также радовалась Швецову. Ждала. Только что хвостом не виляла, а тапочек он, слава Богу, не носил. Ненавижу!

Дверь в прихожей хлопает. Марья возвращается на кухню немного потерянной и грустной.

— Давай чайку попьём с шоколадкой, — предлагаю я ей.

— Давай, — вздыхает.

Огибает стол… и в следующую секунду окончательно рушит мои надежды на возможность уйти из этого дома, садясь не на свое место, а на стул отца.

Все, теперь это и правда, как на подводной лодке. Вот что в тебе такого, Швецов, а?

— Машунь, а я там твои вещи с игрушками привезла из дома, — говорю ей в попытке переключить, — пойдём разбирать?

— Пойдём, — отзывается без энтузиазма. — А дядю Сашу ты мне включишь?

— Мышка, но это же для взрослых программа, — пытаюсь я съехать с темы. — Там дяди будут говорить о том, как дороги ремонтировать, как строить дома. Скучно. Может, про принцесс посмотрим?

— Неть… — упрямо. — Дядю Сашу.

— Включу… — вздыхаю.

И действительно, пока я раскладываю наши вещи по полкам шкафа, Марья слушает умные речи будущих депутатов нашего города. Сомневаюсь, конечно, что хоть что-то понимает, но переключать не разрешает.

Надо признаться — Швецов выглядит самым располагающим из присутствующих на экране мужчин. Не грузный, не возрастной, не после явного бодуна, не изворачивается, отвечая на вопросы. Улыбается, хорошо и просто одет. В онлайн чате по краю экрана все больше вопросов приходит именно к нему. Людям он нравится. Я испытываю от этого странное чувство похожее на гордость.

Из обрывков диалога понимаю, что Швецов- самовыдвиженец, и для участия в выборах ему необходимо собрать определённое количество предварительных голосов от избирателей своего района, представить программу, сделать сотню добрых дел и ещё, ещё…короче, очень сложно.

Большинство оппонентов относится к нему с нейтральным снисхождением. Но вот один… Явно «точит зуб», заваливая компрометирующими вопросами. Даже ведущая не может его угомонить.

— Что же вы, Александр Николаевич, к нам из Москвы пожаловали? — ядовито интересуется он у Швецова. — Строительный бизнес перестал приносить доход?

— Нет, я приехал к семье, — невозмутимо отбривает его Александр. — Бизнес я передал в надежные, молодые руки. Возраст, знаете ли, требует остепениться. Но раз уж пошёл такой разговор, — ухмыляется, — у меня к вам аналогичный вопрос, господин Аверин. В вашем то возрасте покидать столицу…

— Это мой родной город, — разводит руками мерзкий мужик. — Хочу сделать его лучше. Вложиться, так сказать…

Я не успеваю дослушать фразу, потому что у телевизора пропадает звук. Оборачиваюсь в поисках пульта и обнаруживаю, что Марья просто на нем уснула, зажав кнопки.