Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Понятия не имею. И никто этого не знает. Может быть, сбежала с любовником на острове Макенбаи, и теперь загорает на берегу океана Надежды и нежится на песочке под пальмами. А может, быть она потерялась в лесу близ поместья Вистингов и погибла там от голода и жажды. Или Вистинг собственноручно пристрелил её из ружья и прикопал труп где-нибудь на заднем дворе.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Ну, мало ли, – решил пояснить Эспин, – ревность – опасное чувство. А может быть дело шло к разводу, и Вистинг не захотел делиться с женой своим имуществом. В общем, о том, что с ней случилось, достоверно не знает никто. Улик нет, неоспоримых доказательств тоже. Кажется, Вистинг добился от властей, чтобы его жену признали пропавшей без вести, а после и погибшей. Так что теперь он свободный человек и, как видишь, предаётся своим страстям с полной самоотдачей. Вот поэтому, кузина, я и призываю тебя быть благоразумнее. Надеюсь, ты меня поняла.

Да, я всё поняла, нервно сглотнула и осторожно отодвинулась от окна, чтобы краешком глаза ещё раз взглянуть на опасного майора. Мне было жутко интересно оценить его свежим взглядом и понять, мог ли этот человек убить собственную жену или нет. Но узнать этого я так и не смогла, потому как место Мортена Вистинга пустовало: он и вдова Преструд успели покинуть ресторан.

Вот и славно, не хочу больше встречаться с человеком, о котором ползут дурные слухи. Остаётся надеяться, что Эспин ошибся, и Мортен Вистинг едет в Рювелан вовсе не для того, чтобы плыть на Полуночные острова. Или он хотя бы отправится туда позже и другим рейсом.

Глава 10

Поезд опоздал на вокзал Рювелана на целый час. Когда мы добрались до отеля, солнце уже давно закатилось за горизонт, и я была рада поскорее добраться до кровати и заснуть. Какое счастье, что Эспин не додумался до махинаций с гостиничными номерами, потому как ночевали мы раздельно – каждый в своей комнате.

После обеда мы спешно отправились в порт, а там царило форменное столпотворение: на берегу было не протолкнуться от снующих в разные стороны грузчиков с наполненными рыбой ящиками, а на воде сгрудились десятки рыболовных судов, что полностью закрыли собой обзор на морскую гладь. Нам еле удалось отыскать в этом многообразии лайнер под названием "Альфред Ульсен", ибо выглядел он куда скромнее тех пассажирских судов, на которых мне доводилось путешествовать с дядей Руди. Вид у парохода был потрёпанный, а облезшая местами краска навевала нехорошие подозрения и нагоняла тоску.

Поднявшись на борт, я тут же направилась на поиски своей персональной каюты, которая обошлась мне в кругленькую сумму, но найдя её, я пришла в недоумение. Выкрашенные в белый цвет деревянные панели на стенах, линолеум на полу – до чего же бедноватый интерьер для первого класса. А как же отделка из красного дерева, картины на стенах, ковры, шёлковое постельное бельё?

Моя одноместная койка с бортиком была застелена хлопком – терпимо, но всё же неожиданно. Притулившаяся рядом тумба и вовсе поражала набором осветительных приборов, что стояли на ней. Электрический ночник и керосиновая лампа – к чему бы это?

Небольшой шкаф, столик в центре каюты и два стула – вот и всё, никаких плетёных кресел и кадушек с растениями для создания уюта. Зато имелась небольшая ванная комната с подведённым к ней водопроводом, что весьма радовало.

Но миг счастья был недолог. Как только зашумели двигатели и судно пришло в движение, я поняла, что не представляю, как буду спать ночью при таком грохоте.

Выйдя на открытую палубу, чтобы в последний раз посмотреть на город, в котором я так толком и не побывала, я встретила вполне довольного жизнью Эспина. То ли ему досталась каюта действительно первого класса, то ли его нисколько не смущало, что цена билета явно не соответствует предоставляемым услугам. Хотя, надо ещё посетить ресторан и кафе, чтобы составить окончательное мнение об этом корыте.

– Могу обрадовать тебя, – задорно произнёс Эспин, – как минимум один писака уже здесь.

– И что? – пытаясь прогнать навалившуюся апатию, спросила я.

– Этот парень работает на "Тромский курьер", главного конкурента "Флесмерского вестника". Как только он пронюхает, что на борту два пассажира с фамилией Крог, пощады нам не будет. Я-то переживу неприятные вопросы о дяде Рудольфе, а вот тебе лучше не давать никаких комментариев.

– Пусть спрашивает, что хочет, мне всё равно.

– Что это с тобой? – поинтересовался Эспин. – Предвкушаешь прибытие в унылый Кваден?

– Этот лайнер уже навевает уныние и тоску. Почему он такой неказистый? Не понимаю, за какой комфорт я отдала деньги как за две первоклассные каюты? А порт? Почему бы в Рювелане не построить отдельный пирс для рыболовных судов, чтобы все эти шхуны не мешали простым пассажирам?

– А может, это пассажиры мешают рыбакам, не думала об этом?

– Каким образом я могу кому-то мешать, если купила билет первого класса?

– Первого? – усмехнулся Эспин. – С чего вдруг ты это решила? На этом лайнере нет ни первого, ни второго, ни третьего класса. Есть только каюты средней степени паршивости и сотня пассажиров, которые заплатили за них немалые деньги только потому, что другие лайнеры на Соболий остров не ходят.

Меня поразили его слова. Вначале мне показалось, что Эспин шутит, но судя по кислому выражению его лица, смешного в происходящем не было ни капли.

– То есть, – начала рассуждать я, – монополист хочет нажиться за наш счёт?

– Монополист хочет оправдать свои затраты на этот рейс. Всего сотня билетов стоимостью первого класса прибыли не принесёт. Поэтому лишние каюты давно переоборудованы под грузовые отсеки для всякого рода продовольствия, галантерейных товаров, топлива, строительных материалов, почты – всего, что необходимо переселенцам на Полуночных островах.

– Так мы плывём на пассажирском или грузовом судне?

– Скорее, на грузовом судне, которое было так любезно, что приняло на свой борт и пассажиров.

– За наши же деньги.

– А чьи же ещё? Желающих плыть на Полуночные острова не так уж и много, приходится выжимать из тех, кто решился на такое путешествие, максимум средств. Иначе возвращаться с Собольего острова в Рювелан судну будет нерентабельно.

– Что, в Квадене не найдётся сотня пассажиров?

– Найдётся, и даже больше сотни. А вот грузовые отсеки и трюм будут пустовать.

– Почему?

– Потому что с Полуночных островов совершенно нечего везти на континент. Раньше трюмы набивали пушниной и клыками холхутов, и это оправдывало все расходы в разы. Теперь пушнины добывают мало, холхутов тоже ещё нужно поискать, а единственный рейс из Рювелана в Кваден и обратно рискует закрыться раз и навсегда. Представляешь, что тогда будет?

– Что?

– Никто другой не согласится везти в Кваден товары первой необходимости, и все переселенцы умрут с голоду в первую же зиму. Или одичают и прибьются к кочевьям островных туземцев. Так что кузина, не расстраивайся, что тебе не досталась каюта первого класса. Лучше подумай о том, что своим билетом ты покрываешь убытки транспортной компании и выполняешь важную гуманистическую миссию по сохранению народонаселения Полуночных островов.

Почему-то меня не распирала гордость от того, что, оказывается, я участвую в такой вот благотворительной акции. Мне вообще стало тоскливо от созерцания темно-синих вод моря Обилия и серого покрывала облаков, через которое едва пробивались очертания диска солнца.

Апатия навалилась с новой силой, когда Эспин ушёл, а я осталась на палубе в полном одиночестве. Виной тому мрачный пейзаж или мысли о том, что владельцы лайнера меня нагло обманули, но я явственно ощутила, что в моей жизни настали на редкость унылые времена.

Не самый радужный повод сподвиг меня на поездку к Полуночным островам. Сама мысль, что через три дня мне предстоит опознавать тело дяди Руди, вызывала дрожь. Я ведь до сих пор не готова увидеть его мёртвым, не хочу смотреть в застывшее лицо и скованные вечным сном веки. Но официальная процедура опознания неизбежна, а потом… Потом будут похороны, два обещанных мне дядей Густавом месяца траура. А затем свадьба и конец моей беззаботной жизни.