Солнцеворот желаний (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Никлос был на седьмом небе, он повторял, что всё к лучшему, что так и должно быть, что пришедшее после дождей солнце — это знак грядущих перемен, что она обязательно поймёт, что это правильный выбор, и они будут счастливы. Кто бы знал, что солнечные дни наполнятся ядом, а их помолвка такой бесконечной горечью…

— Тогда останется только один выход. И сделать его придётся тебе, — как можно мягче и тише сказал он. У девушки задрожали губы, и она нервно сглотнула, прогоняя отравленные слёзы. Нет, на это она пойти не могла, а потому, отвернулась от него, настраивая ариус и пытаясь трансформировать свои чувства в волны, способные изничтожить соль.

* * *

Никлос идёт по тёмному, спящему дворцу и в своей мрачности не видит, куда ведут его ноги. Он слышит призраков прошлого, перед глазами встают лица почивших родных, появляются ушедшие люди, вспоминаются дни, когда он был совсем юн и только-только начал осознавать, насколько велика пропасть между ним и остальными. Тогда он впервые влюбился.

Это была молодая кэрра, приехавшая на Равновесие невест. Дева из рода голубых драконов, прекрасная и невинная. Он стал у неё первым. Она не смогла отказать, и всё повторяла, как сильно полюбила его. В ней было так мало огня и слишком много мягкости. Белая незабудка Юлия, не имевшая шипов и когтей. Он был просто очарован ею и готовился сделать предложение.

Его отец сказал «нет». Король Словен был достаточно опытен, чтобы сразу распознать в этой невинной овечке опасную гарпию, за которой стоит влиятельная семья, стремящаяся выйти из-под опеки Синего дома. Финальная песнь незабудки сыграла в разгар свадебного цикла.

Королева Женевра подстроила случайную встречу Никлоса и Юлии, когда та хвасталась подругам, что вертит принцем как хочет, а после потери девственности у него просто нет иного выхода, кроме как жениться на ней. Разбитое сердце Никлоса обернулось для неё постригом, так как нельзя в Каргатском королевстве допускать даже мысль о владении королевским разумом.

С тех пор Ник сторонился придворных дам, предпочитая ничего незначащие, а зачастую и вовсе тайные знакомства из квартала развлечений. И в каждом невинном цветке ему мерещились отравленные иглы, стремящиеся оказаться у него под кожей. Так было до Селесты Винцель.

Теперь же он с грустной усмешкой отмечал, что всё-таки угодил в этот женский капкан. И пускай он сам его создал, он не мог больше им управлять, до смерти боясь того, что будет, если их связь окончательно оборвётся.

Сейчас король бродил по запутанным коридорам, заглядывая в пустующие спальни, кабинеты, обеденные залы, прохаживаясь по танцевальному, разглядывая остатки прошедшего бессмысленного празднества. В итоге он остановился в заседательном зале.

Завтра состоится очередное собрание. Завтра ему придётся признать, что попытка призвать буремесяц обернулась провалом, а значит пора корректировать планы и всерьёз рассматривать эвакуацию столицы до момента полной катастрофы. Ему придётся смотреть в ожесточённые, а оттого пустые лица министров и секретарей, чиновников и служащих, и признаваться в собственном бессилии, наблюдая, как они теряют веру во всевластие их чёрного повелителя. К чему это приведёт, он не знал. А потому отчаянно грыз себя за то, что собирался сделать с Селестой, веря, что это единственный путь вернуть не только её, но и собственные силы, а с ними и Демона, с помощью которого планировал раз и навсегда покончить с подводным королевством.

Никлос до последнего оттягивал момент возвращения в спальню, зная, что она ждёт его. Что она думает о нём в эту самую минуту и проклинает собственную слабость, из-за которой не может не прийти к нему и вновь соединить их силы, напитываясь от их взаимосвязи. Она не ждёт их объятий с той же надеждой, как он, а Ник не может заставить себя идти туда, зная, что, когда она уйдёт, начнётся нестерпимая мука, утолить которую в силах лишь одна женщина.

* * *

Вернувшееся солнце во всю шпарило над притихшей столицей. Заложенные на набережных со вчерашнего дня баррикады так и стояли, будто немым укором глядя в серое небо. Прошедший утром дождь стал жалким подобием вчерашнего триумфа стихии, и жители гадали, куда делся буремесяц. Негромко звучал колокол Клэрийского собора, оповещая о наступлении нового дня. Ему в ответ вторили крупные, чёрные во́роны, в больших количествах слетавшиеся в полумёртвый город, особое внимание уделяя покинутым кварталам. Вместе с ними размножились и тысячи серых крыс, днём скрывавшиеся в канализациях и подвалах городских домов, а ночью выползавшие на промысел. Говорят, некоторые так отожрались павшей домашней скотиной, что вымахали до размеров кошек, которые утратили власть над улицами, уступив место более выносливым хищникам.

Король покидал спальню, оставляя за собой пустоту и бесконечно-усталые глаза, неотрывно глядящие ему вслед. Каждый раз он говорил себе — это в последний раз, и каждый раз нарушал данное себе обещание. Эта женщина нашла единственное место, где обрела покой, но он влез в него и разрушил, поставив себя выше её желаний. И… она никогда не говорила нет. Она ждала его, всегда.

Застёгивая ремень брюк, стоя у зеркала, глядя на неё через отражение, ему виднелось искажение в её чертах. Будто она разбитая пузатая бутылка с рыжим ржавым дном. Он замечает следы копоти на потолке и затёртые остатки на стенах. Он знает, что она взрывается и не понимает — его приход не даёт ей сгореть до конца или наоборот приближает этот конец?..

И никогда не спрашивает об этом.

Никлос сразу направляется на учения в отдалённую от берега долину, где собираются отдельные отряды регулярной армии, тренируясь в связке с колдунами, отрабатывая глубинное погружение и осваивая новые методы сражения под водой.

Здесь шумно и мокро, солнце, выглянувшее из-за набежавших утром с его помощью туч, освещает огромное озеро с кристально-чистой водой, полной высоких волн и не менее глубоких воронок, среди которых резвятся разноцветные драконы. Их мокрая чешуя сверкает под яркими лучами, переливаясь сотнями оттенков, создавая удивительную радугу, разбиваемую только тусклым мерцанием серокрылых. С высоты птичьего полёта — невероятное и завораживающее зрелище, напоминающее кипящую ртуть.

Глядя на стройные ряды, закованных в броню из лавы драконов на берегу, отрабатывающих стремительное погружение и сражающихся с иллюзорными, но плотными морскими гадами под несмолкающим, кричащим до хрипоты голосами командиров, раздающих чёткие команды, контролирующих построение десятин и сотен, создавая новые варианты атакующих звеньев и морских колец, на ходу корректируя избранную тактику.

Им не менее громко вторят старшие колдуны, управляющиеся со своими подчинёнными, чуть поодаль работающие над заклинаниями, поджаривавшими воду, из-за чего их часть озера пряталась в густом, дымящемся пару. Оттуда доносились звуки грома, что-то взрывалось и разлеталось снопами разноцветных искр, действуя строго по команде и не менее стремительно реагируя на новые создаваемые препятствия отдельной командой колдунов.

Никлос спустился неподалёку от стоящей на пригорке командирской палатки, откуда доносились жаркие споры и пререкания. Он видел, как над большими картами склонились его лучшие командиры, без конца вычерчивавшие новые варианты развития событий. Никто не знает, в какой момент у подводного короля сдадут нервы, и он выйдет со своей армией на землю. Или же когда их король отыщет в океане сердце подводного народа и поведёт сражаться с русалками.

Рассматривая оба варианта, они создавали самую подходящую тактику боя, радуясь открывшейся вседозволенности. Неудавшийся переворот дал дорогу многим незнатным, но талантливым военным, нескованным общепринятыми правилами ведения военных действий, и готовым к экспериментам, поощряемыми королём.

Основным инструментом войны выступали сами драконы, неподвластные подводной магии, и сами по себе бывшие грозным оружием. Выступавшие на поддержке колдуны должны были нивелировать остальные возможные методы борьбы с наземным королевством. Каждый присутствующий понимал, что русалки занимаются аналогичной работой под водой.