Зачет по тварезнанию (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

— Вот чем вы занимаетесь, обучающийся Торнсен, — стек-лопаточка нажал на книгу, заставив меня ее опустить.

Джелайна Хольм стояла передо мной. Вообще-то в Академии она предпочитала ходить на мужской манер, в рубахе с широкими рукавами, коротком колете до талии, высоких сапогах и штанах, обтягивающих стройные ягодицы, как вторая кожа. Эти штаны сводили меня с ума. Но сегодня она была в корсете и юбке.

— Если вы так увлекаетесь «Тварезнанием», почему же я не вижу вас на моих лекциях? — прищурившись, поинтересовалась Джелайна.

Я опустил взгляд на книгу. Это был учебник достопочтенной Бланчифлоер Т. Моро. Что я мог сказать в свое оправдание? Ничего. Поэтому я молчал.

— Я для вас недостаточно интересна? — Джелайна склонила голову на бок. — Я не заслуживаю внимания?

Она потянулась рукой к передней планке корсета и один за другим стала расстегивать металлические крючки, пока его полы не распахнулись, открывая тонкую рубашку, натянутую торчащими сосками.

— А теперь? — спросила она, скидывая корсет на пол.

Я сглотнул слюну. Я хотел посмотреть ей в глаза, понять, что она задумала. Но не мог. Все силы уходили на то, чтобы удержать руки на книге.

Она расстегнула юбку, и та тоже упала на пол бесформенной грудой ткани.

— Теперь я вам интереснее? — она сделала еще один шаг, и ее грудь оказалась почти напротив моего рта.

Она забрала книгу из моих рук и бросила ее на пол.

— А так?

Она задрала подол тонкой сорочки, открывая бедра, села на меня сверху, расставив бедра по сторонам от моих ног, и потерлась о стоящий колом член.

— Теперь я ощущаю ваш интерес, — сказала она и, потянув за подол, скинула рубашку через голову, оставшись без ничего.

На моих коленях. Без ничего.

— Мне кажется, вам нужно просто ближе познакомиться с предметом, — прошептала она мне на ухо, прикусывая за мочку. — Думаю, при более детальном знакомстве, — она положила мои руки себе на грудь, — у нас всё получится.

Я закрыл глаза, чувствуя, как рассудок покидает меня. Не веря, провел ладонями по торчащим бугоркам, и Джелайна подалась к моим рукам, как котенок за лаской.

Сдерживаясь из последних сил, я смял полушария и потянулся к ее рту, мягко касаясь капризной нижней губы. Потом верхней.

А потом она укусила меня.

Всё. Лавина нагнала меня и поглотила бесследно.

Я впился в этот рот, что не давал мне покоя ни днем ни ночью, вжимая Лайну в себя, стараясь успеть везде, пока она не передумала. Пока не прервала эту безумную пытку. Она выпростала мою рубашку, скользя ледяными тонкими пальцами по моему животу, по груди…

К косорылам рубашку! Я рванул ее. Ткань поддалась, с треском разрываясь, и ее грудь прижалась к голой коже. О, Дайна! Ради этого стоило жить! Фейерверк счастья взорвался во мне, и я поднялся, бережно прижимая Джелайну, укладывая ее на диванчик и опускаясь сверху. Я целовал ее шею, ее грудь, живот, опускаясь вниз, где безумным запахом возбужденной женщины меня манил курчавый треугольник.

Она дернула меня наверх, впиваясь в мой рот и нащупывая пряжку ремня между нами.

Пара движений, и мой член вырвался на свободу.

— Я хочу тебя, — шепчет Джелайна, выворачивая меня наизнанку. — Скорее.

Она притягивает меня за ягодицы между своими широко разведенными бедрами.

И…

Я слышу стон.

Ее стон.

…И просыпаюсь.

Джелайна действительно стонет. Не от боли. От удовольствия. Стонет во сне.

Наверное, милуется со своим Сафо-никто-элем.

Член просто разрывался. Я приспустил штаны и в несколько движений довел себя до точки. Наслаждение накрыло меня дикой волной, пьянящей до звезд в глазах, такой глубокой, что на несколько мгновений я просто не мог дышать. И только по короткому вскрику Джелайны я понял, откуда это «звездное» безумие.

Мы кончили одновременно. Я еле сдержался от горького смешка. Мы спали вместе. И кончили вместе.

Но я — с собой. А она — с другим.

20. Лайна. В процессе мщения. И после. Ибо: не рой косорылу яму, он и сам неплохо справляется.

В общем, всё оказалось банально. Никакое это не чудо чудесное с попаданием в тварьи кущи. Парень, похоже, просто жаждал мести, вот и отправил нас к косорыловой бабушке. Дайна, этот мальчишка практически пустил громохлёсту под хвост год — да что там год! Все шесть лет учебы в университете! — из-за отдавленной косой сажени самолюбия. За что он меня так ненавидит? В какой момент я ему дорогу перешла? Почему именно я?

Может, он терпеть не может, когда женщина сверху?

…Тьфу! В смысле, подчиняться женщине считает ниже своего гипертрофированного достоинства. Может, у них на этот счет какая-нибудь религиозная заморочка?

Да плевать! Он хочет мести? Их есть у меня!

Что для мага после раскачки резерва самое тяжелое? Правильно, ночь! А я могу помочь. В смысле, сделать ночь еще невыносимей.

Я прошествовала мимо застывшего изваянием студента в баню. Сегодня я была уверена: он будет пялиться в щель, как приклеенный. Откуда? От мраколюта!

В процессе отмщения я поняла одно: месть сладка. И домстилась я до того, что тело горело, напоминая о том, что сама я прихватила сегодня в резерв. Нехило так. А из подручных мужчин — один студент, который, конечно, тоже будет «за». Но тогда в чем был смысл мести?

Я вертелась с боку на бок, вспоминая формулы сокращенного проклинания, чтобы как-то сбить пожар в теле. Потом взяла талмуд по тварезнанию несравненной (поскольку сравнивать не с кем) Бланчефлоер, полистала, пробежалась глазами по первому же отрывку. «Прежде всего, — говорилось в учебнике, — защитник должен уметь держать себя в руках. Только через овладение собой маг может познать вершины мастерства. Посох и магический жезл могут помочь сконцентрироваться, быстрее и полнее достичь результата».

Какое возбуждающее чтиво, оказывается, это бессмертное творение леи Моро! Я отложила книгу, осознав, что гранит науки не принесет мне облегчения. Пытливый ум женщины, при желании, способен углядеть в любой фразе то, что это желание удовлетворит. Я потушила светлячок и свернулась в темноте калачиком, и жалея, что под рукой нет ни посоха, ни магического жезла, которые помогли бы мне… овладеть собой на пути к вершинам мастерства.

Входная дверь стукнула. Я притихла, сделав вид, что давно и глубоко сплю. Судя по отсутствию магических всплесков, парень держался стойко (хе-хе). Торнсен поворочался, поворочался… и затих. Сначала я подумала, что, как я, он решил не выдавать себя. Но нет, спустя несколько минут с его стороны послышались весьма немелодичные всхрапывания, и я пожалела, что не уснула раньше. Вот отомстила, так отомстила! Я повернулась на другой бок. А через пару минут — на первый. И нащупала что-то пушистое. Гррых лежал какое-то время на расстоянии, позволяя себя чесать. А потом перебрался ближе, устраиваясь между животом и коленками, и сворачиваясь в клубок, словно кошка. Я поглаживала тварюшкин лоб, а потом незаметно провалилась в сон.

21. Лайна. В аудитории тварезнания, ВМА, Дьюи. В некотором роде.

…Аудитория тварезнания в Дьюи производила впечатление на неокрепшие умы первокурсников. По ее периметру располагались муляжи тварей третьего-четвертого класса опасности и реалистичные иллюзии более серьезных представителей тварефауны. Иллюзии разворачивались в одно мгновение из весьма правдоподобных изображений на стенах. К концу обучения они тренируют полезный навык не расслабляться, а по началу порою становились причиной обмоченных штанов. Поэтому рядом с высокоранговыми тварями держался локальный отвод глаз. Негоже здоровенному лбу ходить описанным (при благоприятном стечении обстоятельств). Мы тут не для того, чтобы унижать студентов. Мы тут, чтобы их воспитывать.

В лучших традициях имперской магопедагогики, хе-хе.

Я устало поднялась со стула у преподавательского стола. Со стороны он выглядел как трон, но по ощущениям был орудием пыток. Измывательства над людьми запретили лет сто назад. А стул оставили. На всякий случай. Вдруг традиции вернутся? А искусство-то утрачено…