Золотой ребенок (СИ) - Орлова Анна

Из чувства противоречия захотелось немедленно сотворить какое-нибудь безумство, но я лишь взяла инспектора под руку, не заботясь о любопытных взглядах, и сказала негромко:

— Эндрю, если вас это беспокоит, я не обязана спрашивать у кого-либо благословения.

Он улыбнулся — спокойно и понимающе.

— Лили, меня это занимает лишь постольку, поскольку волнует вас. Поверьте, никакие ваши родственники не могут повлиять на мои чувства к вам.

Романтическую сцену на пороге морга прервал скучающий голос таксиста:

— Так что, ехать-то будете? Или расплачивайтесь, я тут стоять не нанимался.

При виде меня консьерж вытаращил глаза и некрасиво приоткрыл рот. Мотнул головой и, убедившись, что я ему не почудилась, заверещал:

— Это она! Она! Инспектор, это же она!

Не останавливаясь, Рэддок одобрительно хлопнул его по плечу и похвалил:

— У вас отличное зрение и прекрасная память. Мисс Корбетт со мной, не стоит беспокоиться.

На носатом лице консьержа последовательно отразилась вся гамма эмоций — от недоверия до ужаса — и он просипел:

— Мисс… Корбетт? Мисс Лилиан Корбетт?!

— Именно, — подтвердил инспектор и даже приостановился, такой вид сделался у консьержа. Щеки его побагровели, глаза выкатились, на лбу заблестели капли пота, которые он, не чинясь, вытер рукавом.

Мне даже стало его жаль, хотя вчера он выпил у меня добрую пинту крови.

Я налила воды из стоящего на стойке графина и подала бедняге, которому явно сделалось дурно.

Он жадно выпил до дна и сказал, держа стакан обеими руками:

— Мисс, я же не знал…

— Не переживайте, мистер Винченце, — перебила я, — я на вас не в обиде. Пойдемте, инспектор.

Рэддока, заинтересовавшегося эдаким феноменом, пришлось чуть не за руку тащить. И лишь когда я пообещала немного позже все объяснить, он перестал упрямиться.

Он попытался было задать вопрос, когда мы поднялись вверх на скрипучем старом лифте, но я прижала палец к губам. Сначала дело, развлечения потом.

Пока Рэддок возился с замком, я стащила с шеи блокирующий амулет и прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от лишних следов. По счастью, их оказалось не так много. Шесть самых свежих были мне уже хорошо известны: Рэддок и его команда, остальные…

Я шагнула через порог, почти не глядя, и сосредоточилась. Рэддок остановился позади, не отвлекая меня ни жестом, ни словом.

Так-так, что у нас тут?

Распутав цветной клубок аур полицейских, которые сунули носы буквально в каждую щель, я с трудом «разглядела» поблекшие следы. Сама Алисия. Джейн Бойд, ожидаемо. Стивен Бойд, что менее объяснимо, хоть и понятно. Следы недавние, трудно точно разобрать, но не дольше недели. Пожилая женщина, по-видимому, горничная. И… я широко распахнула глаза, не веря в то, что подсказывало чутье.

Я попятилась, нащупала за спиной банкетку и почти упала на нее, не заботясь о том, чтобы не измять брюки. Не может быть!

— Лили? — до меня донесся встревоженный голос Рэддока, торопливые шаги, шум воды на кухне.

Затем перед моим лицом оказался стакан и Рэддок строго велел выпить.

Проще было повиноваться, и я послушно сделала несколько глотков, заодно собираясь с мыслями.

Он присел передо мной на корточки и заглянул в лицо.

— Лили, что случилось?

Я прочистила горло, пытаясь оттянуть момент неизбежного объяснения. И в очередной — пятый! — раз все перепроверила. Результат, увы, не изменился.

— Помнится, вы упомянули, что мисс Райан служила секретаршей? — хриплым голосом спросила я и кашлянула, пытаясь избавиться от стоящего во рту прогорклого привкуса.

— Да, — подтвердил Рэддок, не отводя от меня внимательного взгляда. Он даже не снял шляпу, вот что значит полицейский! — Вы наткнулись на что-то любопытное?

На этот вопрос я предпочла пока не отвечать.

— Я заметила, что вас удивила реакция консьержа на мое имя.

— Еще как, — от улыбки вокруг карих глаз Рэддока собрались морщинки, но взгляд остался тревожным и цепким. — Вы обещали объяснить.

Я попыталась улыбнуться.

— Это нетрудно. Видите ли, мой отец предпочитал не держать все сбережения в банке. В наше время это ненадежно. Он отдавал предпочтение инвестициям, скажем, в недвижимость, которую впоследствии можно продать или сдать в аренду.

— Хотите сказать, — Рэддок прищурился, — что этот дом принадлежит вам?

— Строго говоря, трастовому фонду на мое имя. Я ведь не могу сама распоряжаться наследством, таковы условия завещания отца.

Рэддок недоверчиво покачал головой.

— Забавное совпадение, что ее квартира оказалась в вашем доме. Должно быть, вы удивились.

Я согласно опустила ресницы. Еще как!

— Боюсь, это вовсе не совпадение, — проговорила я через силу. — Эндрю, как звали начальника мисс Райан? Джон Митчелл, адвокат, не так ли?

Брови Рэддока сошлись на переносице. Он оперся руками о свои колени и поднялся.

— Минутку.

Он подошел к стоящему на лакированном трюмо телефонному аппарату — вычурному, с накладками из резной кости — и поднял трубку. Торопливо набрал номер, коротко поговорил и вернулся ко мне.

— Откуда вы узнали? — спросил он требовательно, нависая надо мной.

Я смежила веки — значит, угадала — и застегнула на шее блокирующий амулет.

— Дядя Джон — мой поверенный, я хорошо знаю его ауру, — и, пока Рэддок не посетовал на засилье в этом деле моих родственников, я уточнила: — На самом деле он мне никакой не дядя, я называю его так по старой памяти. Он был другом моего покойного отца. Сейчас он глава совета директоров моего трастового фонда — помните, я рассказывала?

Заложив руки за спину, Рэддок принялся расхаживать по узкой прихожей.

— Получается, он поселил тут свою секретаршу? И вряд ли приходил сюда… скажем, для диктовки.

Надо же, я вообще не помню секретаршу дяди Джона! Хотя в последнее время мы, боюсь, виделись прискорбно мало. Раньше у него работала миссис Джоунс, которой давно стукнуло шестьдесят, так что о романе с нею речь не шла. Потом миссис Джоунс уволилась, но кто пришел ей на смену, я как-то не интересовалась.

— Женского общества он не чурался, — подтвердила я отстраненно, раздумывая, информировать ли Рэддока подробнее. Впрочем, это могло обождать. — Так что теперь вы знаете имя ее любовника.

Рэддок резко остановился и проговорил медленно:

— И вероятного подозреваемого.

К дяде Джону мы ехали молча. Рэддок обронил, что у него возникло несколько вопросов к моему поверенному, которые он — разумеется! — должен задать безотлагательно. Для солидности добирались мы не на такси, а на полицейском авто, разве что без мигалки.

На месте секретарши обнаружилась худая белобрысая девица, торопливо жующая сандвич. При виде несвоевременных — час-то обеденный — посетителей она ойкнула и чуть не подавилась.

Особенно впечатлил ее хмурый сержант, маячивший за спиной инспектора. Ростом сержант не вышел, однако этот недостаток сполна компенсировали мозолистые кулачищи, перебитый нос, скособоченная челюсть и взгляд исподлобья. В приемной известного адвоката он смотрелся как топор в фарфоровой вазе.

— П-простите, — просипела секретарша, шмыгая острым носом, — к мистеру Митчеллу нельзя!

И бросилась наперерез Рэддоку, уже вознамерившемуся отворить дверь в кабинет. Любопытно, как она намеревалась его остановить? Визжать? Повиснуть на шее?

Инспектор, не останавливаясь, сверкнул полицейским значком и представился. Девица ойкнула и прижала ладошку к худосочной груди.

— А что случилось-то? — спросила она шепотом, почему-то у меня.

Я неопределенно пожала плечами и поспешила за Рэддоком. Процессию замыкал сержант.

Дядя Джон предавался послеобеденному отдыху — попивал кофе и курил сигарету, заодно читая устрашающей толщины кодекс.

Секретарша что-то пискнула из-за моей спины, и дядя Джон поднял голову. Не торопясь, заложил страницу золотой полоской и встал.