Избранница Золотого дракона. Часть 1 (СИ) - Снежная Марина
Она робко, словно боясь, что ее могут оттолкнуть, обвила плечи лорда Маранаса руками и приникла к нему ближе. Это выглядело так трогательно: тоненькая, как тростиночка, девушка в объятиях сильного и властного мужчины, который, казалось, мог сломать ее одним неосторожным движением. Но Ретольф касался так бережно и нежно, что нахлынула непоколебимая уверенность — он не причинит боли. Память услужливо напомнила, как жестко и грубо впивались в мое тело пальцы Кирмунда, оставляя на коже синяки. Пришлось опереться о стену, чтобы удержаться на ногах от нахлынувшей болезненной горечи.
Поцелуй этих двоих, между тем, становился все более страстным и чувственным. Лорд Маранас больше не пытался казаться существом из камня, его глаза сверкали не менее ярко, чем глаза Эльмы. Девушка раскраснелась, взгляд затуманился. Казалось, она и вовсе перестала осознавать, где находится и что происходит. Мужчина уверенными, но осторожными движениям стал избавлять ее от бесформенного балахона, покрывая поцелуями обнажающуюся плоть. Эльма покорно позволяла ему делать все, что пожелает, сама подставляясь под его руки и губы. Полностью обнаженную, трепещущую от наплыва самых разнообразных эмоций, Ретольф подхватил ее на руки и понес к постели, где наверняка Эльма, засыпая, не раз мечтала о нем. Уложив на кровать, стал раздеваться сам.
Я невольно покраснела, чувствуя, как внутри возникает тянущее волнующее ощущение от созерцания великолепного мужского тела. Смуглая кожа, под которой перекатывались хорошо развитые мускулы, ни толики лишнего жира. Даже несколько шрамов, испещряющих тело, нисколько его не портили. Напротив, странным образом возбуждали воображение, давая понять, что этот мужчина хорош не только в закулисных интригах, но и на поле боя. Все сильнее понимала женщин, которые сходили по нему с ума. Впрочем, сама я чувствовала к Ретольфу лишь отстраненный интерес. Не могла не признавать его многочисленных достоинств, но не более.
Наверное, безответная растоптанная любовь к Кирмунду и вовсе лишила меня способности испытывать подобное чувство впредь. И все же зрелище этих двух людей, привлекательных и полных желания друг к другу, невольно затрагивало что-то во мне самой. Смесь возбуждения и тоски по чему-то такому, чего никогда не будет у меня. Чего лишил тот, кого когда-то так сильно любила, а теперь не менее сильно ненавидела.
Лорд Маранас не спешил переходить к тому, ради чего вообще пришел сюда, и это тоже удивляло. Казалось, он и сам словно забыл обо всем, наслаждаясь близостью с этой юной, так беззаветно отдающейся ему девушкой. Покрывал нежными чувственными поцелуями молочно-белое тело, все сильнее раскрывающееся перед ним и откликающееся на каждое прикосновение. Видно было, что Эльма окончательно позабыла о смущении и полностью готова к тому, что сейчас должно произойти.
Мои глаза расширились, когда Ретольф чуть шире раздвинул ноги девушки, согнув их в коленях, и пристроился между ними. Меня будто жаром опалило, когда его язык начал касаться ее женского естества. Представить себе, что мужчина может действовать и таким образом, совершенно не могла. Мне казалось, что они все в первую очередь заботятся о собственном удовольствии, не думая о женщине. Эльма попыталась стыдливо сдвинуть ноги, но он мягким, но властным движением остановил ее.
— Все хорошо, — его тон сейчас, чуть низковатый, бархатный, заставил и меня саму покрыться мурашками.
Поймала себя на и вовсе уж недостойной мысли — что хотела бы оказаться на месте Эльмы и ощутить, как это, когда мужчина ласкает тебя там. Хотя, судя по лицу девушки, которая все же расслабилась и еще больше раскраснелась, и так можно понять, что ощущения еще какие приятные. С губ срывались тихие стоны, а голова металась по подушке. Через какое-то время ее вообще выгнуло, а по телу пробежала дрожь. Глаза расширились в каком-то восторженном удивлении. Ретольф чуть отстранился и окинул ее долгим чувственным взглядом, потом переместился наверх и поймал ее приоткрытые губы своими. Теперь их поцелуй мало напоминал нежный и осторожный. Страстный, глубокий, долгий.
Отстранившись от уже совершенно невменяемой девушки, лорд Маранас тихо шепнул:
— Сейчас будет немного больно, моя девочка. Потерпишь?
Она кивнула и еще сильнее прижалась к нему, выказывая полное доверие и готовность идти до конца. Когда он стал медленно входить в ее тело, болезненно поморщилась, и мужчина тут же остановился. Но она сама двинулась навстречу, издала болезненный вскрик, который немедленно заглушили его губы, вновь накрывшие ее рот. Ретольф замер, давая Эльме возможность привыкнуть к новым ощущениям. И только когда она вновь робко толкнулась бедрами ему навстречу, начал двигаться внутри. Осторожно, чутко реагируя на каждый порыв девичьего тела и останавливаясь, когда чувствовал ее боль.
Когда все закончилось, не стал тут же уходить, посчитав свой долг выполненным, а лег так, что теперь Эльма оказалась сверху, и привлек ее к своей груди. Гладил по чуть подрагивающей спине и волосам, шептал что-то, что я не могла уже разобрать. Я же, как пришибленная, чувствовала, как все сильнее расползается внутри пустота.
Эльма оказалась права, в отличие от меня. О таком мужчине, как Ретольф, можно только мечтать. Пусть даже они проведут вместе всего одну ночь, у нее останутся хотя бы ничем не замутненные замечательные воспоминания. Ее первый раз вовсе не стал постыдным эпизодом, о каком хочется поскорее забыть, как это случилось у меня.
С трудом заставив себя отвернуться от парочки на постели, я побрела прочь, чувствуя еще большую решимость отомстить Кирмунду, чем раньше. Он не только проявил по отношению ко мне бесчеловечную грубость, но и сделал чем-то вроде моральной калеки, неспособной испытывать ни любви, ни даже желания ее почувствовать вновь.
Вернувшись в свою комнату, я вытащила из-под ворота платья медальон и долго вглядывалась в знакомые черты. В голове нарисовалась картина, как муж в этот самый момент развлекается в постели с очередной распутной девкой. Сердце полоснуло от острого приступа ненависти.
— Хочу, чтобы ты сдох, Кирмунд. И желательно, чтобы перед смертью изрядно помучился, — процедила и с раздражением захлопнула медальон.
Проснувшись утром, долго не решалась выйти из своей комнаты. Боялась, что могу как-то выдать себя перед лордом Маранасом и Эльмой. Дать понять, что знаю обо всем, что произошло между ними ночью. Но рано или поздно столкнуться с ними пришлось бы. Эльма сама постучала в мою дверь. И я невольно улыбнулась при виде ее личика, буквально лучащегося счастьем. Устыдившись того, что вчера снова в полной мере проявила себя, как эгоистка, позавидовав подруге, я решила, что лучше порадуюсь за нее.
— Вижу, все прошло хорошо, — осторожно сказала, стараясь не выдать в интонации своей осведомленности в этом вопросе.
— Адала, я так люблю его, — выдохнула девушка, кружа меня по комнате и заливаясь счастливым смехом.
— Это уже не новость, — хмыкнула я, невольно заражаясь ее весельем.
— Нет, сейчас я люблю его еще больше, — не согласилась Эльма, мечтательно закатив глаза. — Если раньше я воспринимала Ретольфа как нечто недостижимое, что никогда не смогу получить, то теперь…
— Ты уже даже лордом Маранасом его не называешь… — многозначительно протянула я. — Даже радует, что ты, наконец, перестала его идеализировать.
— О нет, — возмущенно протянула она. — Я по-прежнему считаю его идеальным мужчиной.
— Кто бы сомневался… — пробормотала я, на что получила укоризненный взгляд.
— Просто теперь мы стали гораздо ближе… Прошлой ночью он был совсем другим.
— Рада за тебя, — заверила я, лукаво улыбаясь.
— Адала… я… — она неуверенно вздохнула. — Раньше я и мечтать не смела о том, что между нами что-то может получиться. Но теперь, после того что между нами было… Как ты думаешь, он захочет чего-то большего?
На языке так и вертелись едкие слова о том, что ей стоит поумерить свои восторги. И что вряд ли произошедшее как-то повлияло на планы лорда Маранаса. Но вспомнив о том, каким он был с ней ночью, сама невольно призадумалась. Может, и правда Ретольф испытывает к своей подопечной нечто большее, чем всегда показывал?
