Другие: Она чужая (СИ) - Мэйз Евгения

Однако, было нечто, что время от времени тревожило ее, но за круговертью дел Кэш было некогда задуматься об этом.

— Из Чикаго, вы земляки.

Кэш повела губами. Ну-да, радость-то какая!

— И когда он уедет?

За все это время, что он здесь, Кэш больше не встречалась с Лексом, за исключением того дня в клинико-диагностическом центре, когда их «официально» познакомили друг с другом. При воспоминании об этом человеке ее одолевало некое чувство вины, иногда стыда, ведь она так и не поблагодарила его за помощь. Так и не нашлось времени и места для того, чтобы поговорить. О чем? Кэш не знала, но была уверенна, что такой разговор обязательно должен быть.

Временами она ощущала как будто что-то связало их, часы, проведенные в компании друг друга и эти бесконечные насмешки, оскорбления по поводу ее веса часто вспоминались ей и вызывали детскую досаду, что надо было сделать, сказать, ответить иначе. Кэш старалась не думать об этом долго, ведь у нее уже было все то, чего можно было пожелать.

— Мне казалось, что он тебе понравился, — Крис присел на край кровати и провел пальцами по ее спине, отчего девушка повела лопатками, — Или я чего-то не знаю?

Мурашки от его прикосновений пробежались по всему телу и наконец залезли под волосы, вызвав изморозь по телу. Кэш отвлеклась от мимолетных воспоминаний и не дала себе обмануться его нежным голосом с вкрадчивыми интонациями — Крис «прощупывал» почву. Было что-то в его вопросе такое, едва уловимое, отдающее ревностью, как слышимые вдалеке раскаты грома, в ожидании приближающего дождя.

— Ничем. Я надеюсь, что с его отъездом мы сможем чаще проводить время вместе. Мы ведь почти не видимся.

Кэш перевернулась на спину, глядя на мужчину в рубашке, что сидел рядом с ней. Отсутствие галстука и пиджака очень шло ему, напоминало Кэш о тех временах, когда они просто гуляли в парках, встречались в ресторанах и ездили на пикники, потихоньку знакомясь с друзьями друг друга. Сколько они уже вместе? Нет и полгода.

— Ты думаешь причина в нем? Ты ошибаешься…

— Я не ошибаюсь и причина не в нем, а в том, во что ты ввязываешься. Понятное дело, что вас связывают совместные дела. Но может быть я чего-то не знаю, и ты в тайне развлекаешься, проводя каждый день на поле для гольфа?

Крис рассмеялся, наклоняясь и целуя ее в губы в продолжительном и чувственном поцелуе. Он отклонился, разглядывая ее лицо и поглаживая ее щеку. Девушка удобно разместилась под его рукой, глядя на него карими глазами, ее губы раскраснелись от поцелуя, а дыхание сбилось. Она также, как и он водила по его лицу, улыбаясь чему-то своему. Ему очень нравилось то, что он видел перед собой.

— Нет, но ты права. Он нужен мне и лучше сделать все сейчас, потому что потом начнется более легкая пора, встреча с избирателями в компании моей прекрасной спутницы.

Кэш это не впечатлило и не вдохновило. Быть постоянно на виду в ее планы совершенно не входило, она не считала себя каким-то эталоном или примером для подражания, очень спокойно относилась к политике, а где-то даже с пренебрежением. В ней четко устоялось мнение, что политики — это те еще актеры в большом цирке жизни, а сам процесс их управления страной давно превратился в выкачивание денег и получение больших откатов при принятии тех или иных законов.

— Зачем тебе это? Ведь не в деньгах же дело? Тебе ведь на безбедное существование хватает и даже более того.

— Хватает. И не в деньгах дело. Я хочу оставить след в истории, прежде чем исчезнуть со сцены мира окончательно, это ведь мое первое столетие, а потом я уже не смогу и носу высунуть, даже самая крошечная статейка в журнале уже будет опасна для моего инкогнито. Хочу сделать что-то для этой страны, прочитать о себе в учебниках или книгах об истории США. Я честолюбив.

— Я это заметила, но ты собирался в душ, — Кэш делала вид, что не обращает внимание на то, как высвобождаются пуговицы ее рубашки-пижамы из-под оков петлиц, его прикосновения вызывали легкую щекотку, — и если ты не будешь ужинать, то я жду тебя.

Она в отличие от Криса не мечтает о славе, под каким бы соусом ее не подавали. Бессмертие окончательно расставило все по своим местам: вся их роль в судьбе человечества, вся слава должна была достаться другим, следы должны быть стерты, а существование забыто. Это ее вполне устраивало. То, что хотел Крис было вполне себе допустимо, в рамках одной человеческой жизни он мог попробовать все.

— А, что с тем делом о суициде?

Наконец спросила она, задав вопрос ему вдогонку, решившись все-таки вспомнить об этом моменте. Она знала, что Крис проводит не все дни напролет в своем кабинете или на бесконечных встречах в компании Лекса, иной раз ее звонки заставали его в полицейском участке, бывало, что за него отвечал его адвокат.

— Закрыли. На бритве было полно ее отпечатков пальцев и ни одного моего, им в конце концов удалось найти предсмертную записку. Она написала ее несмываемым маркером, зажав в руке, но забыла, что маркер может быть и несмываемый, но вот бумага разбухает. Воду в ванной спустили, но никто не обратил внимание на плавающую и приставшую к эмали бумажку. Почему вдруг решила спросить об этом?

Он обернулся, застыв в дверях раздетый по пояс. Кэш смотрела на привлекательного, но такого уставшего мужчину, гадая хватит ли у него сил на ужин или после горячей воды он размякнет, словно пластилин, позабыв о сексе напрочь.

— Чтобы ты помучился над этим вопросом в душе. Иди. Так ты будешь есть?

Крис наградил ее красноречивым взглядом, затем только усмехнулся, приближаясь и подхватывая ее на руки. Кэш вцепилась ему в плечи.

— Ты что делаешь сумасшедший? Отпусти меня!

— Буду, но позже.

Как она оказалась на той улице? Кэш вряд ли смогла бы это объяснить. Она просто стояла и наблюдала за происходящим.

Завалы уже практически расчистили, оставались нижние этажи, но найти там кого-то спустя такое долго время не представлялось возможным, однако родственники, друзья и близкие тех людей, что еще не нашлись продолжали приходить, ждать и надеяться, что у кого-то хватило сил и воли к жизни, что они, несмотря ни что еще живы.

Кэш ежедневно приезжала сюда и смотрела на все происходящее со стороны: на работающую технику, подлетающие вертолеты отводящие наиболее крупные обломки в сторону, на людей в ярких неоновых жилетах, что крепили их; слушала звучание отбойных молотков, двигателей, лопастей, креплений, шипение сварки, вой бензопил слышались издалека и на многие сотни метров в округе. При разрушении близнецов, их падение зацепило другие здания, какие-то не подлежали восстановлению, в других не представлялось возможным работать дальше и их было решено разобрать.

Она стояла практически возле дороги, позади нее шумели и неслись, опережая друг друга машины, но Кэш не обращала на это внимание, проигнорировав начавший накрапывать мелкий дождь. Многочисленный поток людей, не иссякавший, а с каждым днем и часом все более и более прибавлявшийся, потихоньку начал иссякать. Ее перестали то и дело задевать, толкать, пихать и пытаться оттеснить в сторону. В кармане пискнул новый телефон, принеся очередное сообщение, Кэш подержала его в руке и тут же отпустила, решив, что ничего важного раз шлют сообщения и не звонят.

На улице, глядя на развалины, осталось совсем немного людей, таких же молчаливых и безучастных к происходящему, как и она сама. Они стояли, как одинокие безмолвные статуи, молча скорбящие по тем, кого уже не вернуть.

Дождь усилился, добавился ветер, Кэш поправила воротник плаща, закрывая им шею и грудь, продолжая оставаться на месте. Ей было совсем не холодно, наоборот дождь прибил духоту, пыль на улицах и сбил выхлопные газы. Повеяло приятной свежестью и в воздухе запахло озоном.

Она надела плащ сегодня, поддавшись уговорам Эмили, что всегда смотрела сводки погоды и одевалась согласно погоде, даже если день несмотря на обещания специалистов был светлым и солнечным.