Сломанная игрушка (СИ) - Снежная Екатерина
— Эй, девка, — в переплетении веток появился размазанный силуэт, — вылезай по-хорошему! А то мы тебе жалеть не станем! По-полной оприходуем, так, что встать не сможешь!
В голосе бандита проскальзывали веселые нотки. Им, уверенным что добыча уже никуда не денется, было весело! Весело!
— О, вот и Матяня пожаловал! — еще один разбойник остановился у входа в мое убежище. Зашуршали ветки, он, очевидно, хотел разглядеть меня, — ты, простофиля, девку упустил, тебе и доставать! Давай, лезь за ней!
Впереди послышалось недовольное кряхтение и полоска света исчезла, очевидно перекрытая мужским телом, загородившим проход. Я, поскуливая от ужаса попыталась пробиться дальше, в глубь ветвей, но там они росли так густо, что попытка моя была обречена на провал, даже не начавшись. Между тем мужчина уже лег на землю и медленно, упираясь локтями, полз в мою сторону. Вот из пробитого моим телом прохода появились мощные волосатые руки, я замерла, в ужасе глядя на то, как медленно, одна из них отрывается от пола, и тянется вперед, чтобы жестким капканом сомкнуться на моей лодыжке.
— Тяните, — услышала я сквозь стук сердца в ушах, — я ее взял!
А потом одним мощным рывком меня выхватили из укрытия и я, едва успев прикрыть лицо рукавом куртки, оказалась на полянке. Вокруг, мерзко ухмыляясь, стояло три разбойника.
— Ну что, набегалась? — один из разбойников сделал шаг ко мне, демонстративно начиная развязывать пояс штанов, — пора и делом заняться!
Я попыталась перевернуться, встать, сделать хоть что-нибудь, но тело, скованное ужасом не слушалось. Я не могла даже двинуть рукой и лишь в ужасе наблюдала, как насильник приближается ко мне, как падает вниз его одежда, обнажая уже готовое к работе орудие.
— Что, замерла? — мужчина опустился рядом со мной и рванул в стороны полы рубашки, обнажая нижнюю сорочку, — поверить не можешь своему счастью? Тебе, поди, настоящего мужика еще и видеть-то не доводилось?
Ответом на его слова был дружный смех, прерванный тихим, на грани слышимости рычанием. Я заторможено перевела взгляд с разбойника, так и стоящего на коленях со спущенными штанами, на источник звука и чуть не заплакала от радости. На самом краю поляны, в тени деревьев стоял огромный серый волк. Он снова зарычал, на этот раз громче и сделал шаг вперед, на свет. Я увидела желтые, звериные глаза и огромные клыки, длиной в мизинец, а потом один из мужиков дернул меня за отворот рубашки и в тихом ужасе прошептал:
— Это оборотень! Оборотень! И девка его! Надо ей прикрыт…
Закончить он не успел. И вообще больше ничего не успел, потому что гигантский зверь выскочил на поляну и, в несколько мощных прыжков достигнув разбойника, уронил его на землю, одним ударом когтистой лапы разрывая горло. На меня брызнула горячая кровь, но я даже не закрыла глаза, и не отвернулась, с каким-то нереальным спокойствием наблюдая за тем, как Стэн убивает и остальных разбойников. А потом медленно, с трудом двигая непослушными конечностями поднялась и, обняв тяжело дышащего хищника за шею, прижалась к его окровавленной шкуре. И почувствовала под своими пальцами железо арбалетного болта. Он по прежнему был в его теле. А потом волк тихо заскулил и очертания его поплыли, оставляя в моих руках смертельно бледного, тяжело раненного, умирающего мужчину.
ГЛАВА 11
Я совсем не знала что делать. Совершенно не знала. Понимала только, что нужно вытащить стрелу и как-то, хоть временно, остановить кровь. Я осторожно опустила мужчину на траву и оглянулась. Ткань, где взять чистую ткань, что можно будет приложить к ране? Я потянула с плеч свою рубашку а потом, на секунду замедлившись, скинула нижнюю сорочку. она была намного чище верхней рубашки в которой меня сегодня не раз покатали по пыльной траве. Я ощупала кончик болта. Гладкий. Значит можно тянуть назад. Стэн был невероятно, просто непередаваемо тяжелым, или это просто у меня так сильно дрожали руки, что перевернуть его на живот получилось не с первого раза. А потом я ухватилась за торчащий из тела железный болт и изо всех сил дернула его наверх. Мужчина под моими руками чуть слышно дернулся и застонал и я застонала вместе с ним, от досады, потому что вытащить стрелу мне удалось едва ли на четверть. Пальцы скользили по холодному металлу, пальцы были покрыты кровью, которой я боялась с детства. Но сейчас, оказавшись в чужом лесу, за несколько десятков верст от ближайшего жилья и без какой-либо помощи, я еще больше боялась потерять единственного близкого мне человека. И то, что человеком этим вдруг и сразу оказался волк, сейчас не имело для меня никакого значения! Еще рывок и стрела подается, покидая рану и заставляя Стэна содрогнуться от мучительной боли. Да что же я такая бесполезная-то? Даже совсем простого не могу сделать! Злость придала мне сил и я, в очередной раз рванув стрелу, вытащила ее, наконец, полностью. И сразу же приложила к открывшейся мне ране свернутую в несколько слоев сорочку, которая начала стремительно пропитываться кровью.
Я нажала сильнее и, чувствуя как из груди рвутся рыдания, начала заматывать грудь мужчины приготовленными полосами ткани.
— Стэн, живи! Пожалуйста! — шептала я стягивая его рану тканью, — ты должен жить! Ты же такой сильный! Ты же волк!
Когда с перевязкой было покончено я, бесконечно оглядываясь на оставшегося на поляне мужчину, побежала к дороге. Оставлять его одного было страшно, но что я буду делать, если не удастся поймать наших лошадей? Ведь именно в чересседельных сумках хранились и запасы воды и провизии и одеяла. Да и запасная одежда тоже была нужна. Стэн ведь обернулся совершенно нагой и хотя меня сейчас данный факт не особо беспокоил, ночью, очевидно, ему будет холодно. "Если, конечно, — проснулось и заворочалось внутри что-то тяжелое, страшное, — он до этой ночи доживет!" Но я лишь досадливо мотнула головой, отгоняя непрошенный мысли и поспешила к привязанным к кусту лошадям, почти не удивившись виду двух разбойников, валяющихся на дороге.
— И хорошо что ты их убил, — шептала я, обходя лужу крови, оставившую в пыли бурое пятно, — и правильно! Нечего таким жить!
Кони беспокоились, тяжело всхрапывали и испуганно косились на меня карими глазами. Я отвязала всех троих и, подгоняемая беспокойством, повела их в лес по той самой, едва заметной тропинке, по которой бежала сама совсем недавно. Руки у меня по прежнему сильно дрожали, все звуки и запахи словно смазывались, кружилась голова и меня периодически заметно клонило вбок. Так что я умудрилась потерять тропинку и вышла на поляну почему-то совсем с другой стороны, не там, где должна была.
Стэн по прежнему неподвижно лежал на земле. Но сейчас у меня была вода, которой можно было обмыть его лицо и одеяло, чтобы укрыть начавшего заметно дрожать мужчину. А еще сейчас можно было освободить поляну от тел разбойников. Но это потом, потом, сначала Стэн!
Когда потом, значительно позднее, я пыталась вспомнить это день, то перед глазами вставали какие-то обрывки, вырванные сознанием из того, что происходило вокруг. Из того, что я делала лихорадочно, цепляясь за осколки разбегающихся мыслей и, пока они не сменились новыми. И одновременно с этим действуя потрясающе рационально. Вот я рублю небольшим топориком мягкие веточки сосны. А сейчас уже устраиваю из них теплую подстилку и, постелив одеяло, пытаюсь переложить туда находящегося без сознания мужчину, обтираю его тело влажной тряпкой, меняю повязки, уже насквозь пропитавшиеся кровью, разрывая на новые очередную свою рубашку. Вот рядом с ним, дрожащим под всеми, имеющимися у нас одеялами, появляется костер с небольшим котелком в котором кипятится вода с сосновыми ветками. Вот, привязав их за ноги к одной из лошадей я освобождаю поляну от тел разбойников. А потом темнеет и я, не в силах по-другому помочь находящемуся рядом мужчине, прижимаюсь к нему и пытаюсь согреть его своим телом. Потому что, отогреть его по-другому не получается. И боюсь. Снова безумно, бесконечно боюсь но уже не Стэна, а того, что в какой-то ужасный миг его не станет.
