Соня Сэнь - Кошки не плачут
— Одолела Джоя и возомнила себя богиней смерти? — усмехнулся вампир. — Тебя спас Каратель, и ты это знаешь. Силенок у тебя маловато, чтобы драться по-честному, котенок.
— Я всегда дерусь честно!
— Хм. Да ну?
— Да! И прекрати называть меня котенком, ты!
— Чуть больше уважения, Шеба. Или ты забыла, кто перед тобой?
— Напротив, слишком хорошо это помню! Клыкастый урод…
Воистину, человеческое око неспособно уследить за скоростью движений вампира. Казалось, Люций лишь чуть подался вперед — и вот я уже намертво прижата к стене спиной, задыхаясь и бессильно дергаясь в его руках. Острые когти впились в горло, и я почувствовала, как скатилась по груди за корсет капелька крови. Младший Лорд приблизил свое лицо к моему, обжигая мою щеку горячим дыханием.
— Как думаешь, сумею ли я преодолеть брезгливость и прокусить твою тонкую шею? — прошипел он, глядя мне прямо в глаза. Поняв, что шутками тут и не пахнет, я принялась отчаянно вырываться. Тщетно! Несмотря на всю свою силу, я так и не сумела хоть немного ослабить железную хватку рук вампира. Люций явно наслаждался моим бессилием.
— Ты мне надоела, девчонка, — прошептал он, почти касаясь губами моего уха. — Я устал видеть твою рожу повсюду, куда бы ни пошел. Мало того, что с тобой дружит Рэй, которая кое-что для меня значит, мало того, что я уважаю твоего брата, так ты еще и лезешь на рожон! Ты не смелая, нет, котенок. Ты — дура. Просто ты сама не знаешь, с кем связываешься… и во что впутываешься. Будь у тебя в головенке хоть грамм того, что называют мозгами, ты бы поседела от ужаса, представив, что я могу с тобой сделать. Так что, мой тебе, крошка, совет — убирайся отсюда по-хорошему, на своих двоих, и дай нам с Рэй, наконец, побыть наедине. А еще лучше — убирайся навсегда из моей жизни и с моей дороги. Иначе терпению моему придет конец, как, впрочем, и твоему жалкому, омерзительному существованию. Я надеюсь, ты все поняла, Шеба.
С этими словами Люций издевательски чмокнул меня в висок и разжал руки. Когда я, прокашлявшись, подняла глаза, вампира уже и след простыл. Лишь тонкий запах озона витал по комнате, слегка кружа голову.
— Черт, черт, черт! — тихо выругалась я, едва не плача от обиды и злости. Ну почему в моем человеческом теле так мало сил? С каким непередаваемым наслаждением я бы вмазала кулаком по смазливой роже Младшего Лорда, так, чтобы клыки его превратились в крошку! Еще никто и никогда не заставлял меня пережить такое унижение. Кто так несправедливо устроил этот мир, наделив силой не людей, а исчадия ада?
… Из залитого огнями холла ресторана я вылетела пулей, стремясь поскорее покинуть противное мне место. Даже не стала прощаться с Рэй — ей сейчас не до меня, определенно. Интересно, она вообще заметит мое отсутствие?
Бегом преодолев длинную лестницу, ведущую к зданию ресторана, я очутилась на мощеной булыжником набережной реки Ночки — узкой, но, как поговаривали, очень глубокой. Ее черные воды вместе с мусором нередко прибивали к берегу трупы бродяг и пропавших детей…
Почти ослепнув от злости, я шла, точно пьяная, спотыкаясь и тихо чертыхаясь себе под нос. И тут удача решила мне окончательно изменить — каблук правой босоножки угодил в трещину между булыжниками, что-то громко хрустнуло, и нога у меня подвернулась. Нет, я не упала, но босоножка приказала долго жить: тонкая шпилька сломалась аккурат посередине. Сей инцидент меня добил. Сорвав с ноги несчастную босоножку, я размахнулась и с воплем ярости швырнула ее в темные воды реки.
… За спиной кто-то негромко рассмеялся, и я, растерявшая за вечер остатки самообладания, с крутого разворота вскинула в ударе ногу — прием, которым Арк иногда успокаивал особо шустрых преступников. Босая пятка встретила пустоту — ого, вот это реакция! — а мою лодыжку обхватили теплыми пальцами, крутанули, но грохнуться на асфальт не дали — подхватили и осторожно поставили на ноги. Я мгновенно отпрыгнула, оставляя между собой и незнакомцем безопасное расстояние. Глянула настороженно: кто же это у нас такой ловкий?
На вид парню было не больше тридцати. Выше среднего роста, стройный, но развитую мускулатуру не скрывали ни широкие джинсы со множеством карманов (именно такие носила и я), ни кожаная куртка-коротышка в металлических клепках, распахнутая на груди. Спортивная майка туго облегала рельефные мышцы. Я скользнула взглядом выше. Приятное треугольное лицо, открытый взгляд. Взъерошенный ежик темных волос, схваченных на затылке в хвостик, а глаза чуть раскосые, черные, азиатские. Сейчас они смеялись, наблюдая, как я стою — одна нога босая, на второй болтается босоножка — и обиженно шмыгаю носом.
— Хороший удар, — наконец, улыбнулся парень.
— Хорошая реакция. — я неохотно вернула ему комплимент.
— Прости, если напугал — я вовсе не хотел подкрадываться, просто ты не заметила меня в темноте. А когда ты запустила туфлей в воду, было трудно не засмеяться. Кто тебя так разозлил?
— Поверь, лучше тебе этого не знать. — я бросила тоскливый взгляд через плечо. Черт, надо было позвонить из ресторана Арку, чтобы забрал меня. Сотовый я, конечно, оставила дома, ибо сумочки у меня отродясь не было, как не было ни одного кармана на этом проклятом платье. Теперь придется либо ловить попутку до Университета, либо тащиться пешком через полгорода в одной босоножке и легком наряде… А холодно, мать-перемать!
— Может, тебя подвезти? — словно угадав причину моего недовольства, спросил парень. Очень как-то просто спросил — и почему-то я сразу поверила в то, что этот человек не может никому причинить зла. Улыбка у него была располагающая, озорная. С минуту я колебалась, хмуро рассматривая босую ногу, потом буркнула:
— Было бы неплохо, если б ты подбросил меня до Университета на Кленовом Бульваре. Знаешь, где это?
— Конечно. Только я на байке — не боишься? Я тебе свой шлем дам.
— А чего тут страшного-то? — фыркнула я. Потом вспомнила о своем вечернем платье и глянцево-прилизанном виде, и подумала, что со стороны выгляжу этакой пай-девочкой из богатой семьи, которая, конечно, жутко боится парней в кожанках и на рычащих железных конях. М-да… Хоть плачь, хоть смейся.
— Меня зовут Вик. — он улыбнулся, протянул руку. Легонько сжал мои пальцы, словно это были хрупкие крылья бабочки. Надо же, еще и нежничает!
— Я — Шеба.
— Будем знакомы, Шеба. Что ж, пойдем — тут рядом парковка. Слушай, тебе же неудобно в одной босоножке!
Не успела я ахнуть, как меня подхватили на руки и понесли, невзирая на возмущенные крики вроде: «Пусти, я сама!» Подобные фокусы прощались одному Арку, да и то лишь при особых обстоятельствах (вроде того когтистого желтоглазого обстоятельства, благодаря которому я угодила в больницу). Но — странное дело! — мне было приятно ощущать себя маленькой и слабой, нравилось тепло крепких рук Вика, запах трав и леса, который почему-то исходил от его тела… Захотелось закрыть глаза и довольно замурлыкать. Господи, как же устали за вечер мои бедные ноги!
