Алая птица - Анна Рудольф
Его дочка, пышная девушка с сочными алыми губками и не менее сочными формами, призывно улыбалась, протирая соседний стол.
— Может, ну это все? — повторил в полголоса Соловей, с интересом приглядываясь к девице.
Но вдруг перед глазами встало другое лицо — отчаянное и вместе с тем упрямое.
Соловей слышал много слухов о благословенной княжне, они неслись от поселения к поселению, как чума. Одни говорили, что она уродлива, как сам дьявол, с клыками, трупной кожей, черными глазами, один взгляд которых высасывал душу. Другие считали, что княжна прекрасна и нежна, словно рассвет. На этом обычно описание заканчивалось. Люди во всех подробностях представляли себе монстра, но пасовали перед красотой.
Увидев княжну воочию, Соловей решил для себя, что абсолютно все слухи врут: она была обычной девушкой, не краше и не страшнее прочих.
Дочка трактирщика тем временем принялась неторопливо натирать его стол. Бард осушил кружку и подмигнул ей.
В конце концов, кто он такой, чтобы врываться во дворец и требовать аудиенции у Придворного мага? За такое его тут же запрут в темнице до конца жизни, а жизнь свою Соловей очень любил, особенно в такие страстные ночи.
Снимая с него куртку, девушка нащупала в кармане кулон и немедленно вытянула его на свет.
— Ах, красота-то какая! Камень-то как сверкает! Откуда он у тебя?
Соловей наскоро сочинил сказку про спасение дочери лорда из лап разбойника, за что счастливый батюшка со слезами на глазах вручил ему эту побрякушку.
— Подаришь мне? — она кокетливо надула губки и приложила украшение к своей необъятной груди.
Бард чуть было не ляпнул «да», но передумал. Такому драгоценному камню место было в королевской короне, но никак не на шее у трактирщицы в захудалом городишке.
— Прости, свет очей моих, этот чудесный рубин остался мне в память о друге, которого я потерял в той страшной битве. Он дорог мне, как часть моего сердца.
— Как трогательно! Ты настоящий рыцарь, — всхлипнула девушка и накинулась на него с поцелуями.
Наутро Соловей все же подумывал оставить ей кулон в качестве благодарности — она действительно хорошо постаралась, но затем передумал и сбежал под лучами первого зимнего солнца.
Тем же вечером он от всей души поблагодарил небеса за правильное решение: город, куда он пришел, стоял на ушах, потому что всего каких-то пару часов назад через него проехало королевское войско во главе с кронпринцем и Придворным магом. Судя по всему, процессия направлялась на юг и собиралась остановиться на ночлег в Волчьем Клыке, поместье местного феодала, лорда Дартора.
Соловей пронес кружку дармового пойла мимо рта, когда услышал об этом от хозяина постоялого двора. Выудив еще пару важных деталей, бард выбежал на улицу и заозирался по сторонам. Пешим до Волчьего Клыка он добрался бы самое лучшее к утру, но к тому моменту войско могло двинуться дальше.
Двери позади Соловья угрожающе распахнулись, выпуская на волю широкоплечего вышибалу.
— Ты, бард, — пробасил он, — или плати, или отрабатывай!
— Конечно, дружище! — Соловей одарил его фальшивой улыбкой. — Я только по нужде за угол — и сразу обратно, лады?
— Не лады. Иди, давай, пой.
— Ну, разумеется, мой нетерпеливый друг! Я так вижу, что именно ты мой самый благодарный слушатель, и я с удовольствием исполню для тебя любую балладу или песню, — продолжая нести чушь, бард заприметил нового постояльца, только что спешившегося с лошади.
«Сбруя, одежда, сапоги хороши. Точно зажиточный купец, не меньше. Значит, если поймают, отрубят руки, но хотя бы не повесят», — невесело прикинул Соловей, затем ринулся вперед, что есть сил оттолкнул заверещавшего купца к вышибале, взлетел на лошадь и понесся галопом.
Вслед ему полетели разгневанные вопли.
Соловей никогда не был хорошим наездником, а за годы бродячей жизни вовсе подрастерял навыки. Он мчался в сумерках по расквашенной осенними дождями дороге и молился, чтобы лошадь не сломала себе ногу, а он — шею.
Совсем скоро на горизонте замаячили огни поместья, а позади гремела погоня.
Даже под страхом смерти Соловей бы не смог рассказать, как оказался у ворот Волчьего Клыка, обогнав все патрули.
Свалившись с покрытой пеной лошади, он кинулся прямо на обнаженные мечи и заорал изо всех сил:
— Срочное донесение Придворному магу! Дело жизни и смерти! Это касается княжны!
Городская стража и охрана поместья настигла его и повалила на землю, а он все продолжал вопить во все горло.
Из главного входа в сопровождении слуг выбежал юноша.
— Что здесь происходит? Объяснить! — потребовал он.
— Ваше Высочество, этот безумец украл лошадь и попытался проникнуть…
Притихший бард заорал громче прежнего:
— Придворному магу от княжны срочн… — его тотчас ткнули лицом в грязь.
— Отставить! — приказал юноша. — Повтори.
Соловей выплюнул ком земли вместе с травой и приподнялся на четвереньках, осоловело вылупившись на него снизу вверх.
— Срочное послание для Придворного мага, — поспешно выпалил он. — От княжны. Лично в руки.
Юноша нахмурился.
— Я кронпринц Рейненберна. Говори сейчас же.
Соловей сел на задницу и непроизвольно брякнул:
— Мать моя! Ой, нижайше прошу прощения, Ваше Высочество, не велите казнить подневольного гонца. Я всего лишь скромный бард. Миледи велела лично в руки Придворному магу.
Стражник замахнулся на сжавшегося Соловья латной перчаткой, но кронпринц знаком велел ему остановиться.
— Отведите этого барда во флигель, принесите горячий чай и одеяло. Рунара ко мне срочно.
Даже ночью поместье выглядело величественно. Соловей крутил головой во все стороны, чтобы не пропустить ни единой детали, пока его вели на аудиенцию к Придворному магу по широким мощеным дорожкам. Каждое окно на трех этажах заполнял теплый свет, словно в поместье разом зажгли десятки крошечных солнц.
Если он уйдет невредимым, сочинит прекрасную балладу!
Спрятавшись во флигеле от принизывающего ветра, Соловей примостился на краешке скамьи и ощутил себя почти счастливым. Слуги поставили на стол чайничек с резной деревянной ручкой, тончайшие фарфоровые чашки, а на
