Сердце степи. Полёт над степью - Ася Иолич
- Рыть, - коротко сказал Аслэг. - И женщин держать подальше.
- Досточтимый, тебе стоит поспать, - осторожно сказал Тагат, поглядывая на Аслэга. - Думаю, день был достаточно выматывающим.
- Ты прав, дружище, - сказал Ул-хас, потирая виски. - Ты прав.
93. Кам.Полёт над степью
Серая зыбь плавно покачивала на волнах забытья. «Бу-бу-бу», - говорил Тагат. - «Ба-ба-ба», - отвечал ему Руан. Голоса были встревоженными, но усталость одержала безоговорочную победу над сознанием.
- Мас май, - шептал Аслэг. - А ну-ка…
Под голову, шурша, легла подушка. Камайя сонно поёрзала, утыкаясь носом в запах шерсти и сена, и краем сознания отметила, что она вроде бы сидела, а сейчас уже лежит. Но ароматы мускуса и трав облаком окутали погружённый в дремоту рассудок, унесли в тёплый сон, в котором зелёный мятлик щекотал лодыжки, а где-то на соседнем холме косари пели песню о красавице. «Хэй, хэй, сой сум, нел сум», - звучало в такт взмахам кос. Золотые хэги ныряли в ковыли в низинке, степь звенела голосами птиц и стрекотала крыльями насекомых. Где-то наверху, на грани различимого и невидимого, парил тёмным штрихом ястреб, высматривая неосторожных зайцев.
Теплые, слегка шершавые пальцы скользнули по щеке и спустились на шею. Камайя повернулась: Аслэг сидел рядом и щурился от яркого солнца. Она прижала пальцем уголок его губ и потянулась поцеловать, он подался навстречу, и вдруг его волосы заслонили мир, погружая в темноту.
Она открыла глаза и тут же испугалась, что сон закончится, и Аслэг исчезнет. Но он не исчез. Он лежал рядом, в темноте, и молча смотрел на неё, приподнявшись на локте.
- Это не твои покои, - тихо сказала она, вдыхая незнакомый запах от подушки и простыней.
- И не твои. Я закрыл их. Не хочу открывать.
Его пальцы распутали завязки халата и нижнего платья, широкая ладонь легла на её живот. Камайя вывернулась из рукавов и нырнула под одеяло: хотелось тепла, а ещё больше - его прикосновений.
- Так это твоя комната или моя?
- Это наша кровать.
Аслэг слегка прищурился, она прильнула к нему под одеялом и закрыла глаза. Его ладонь скользила по телу, губы настойчиво искали её губы. Пламя разгоралось, она сжала пальцы на его бедре.
- А если нам захочется отдохнуть друг от друга? - спросила она, слегка задыхаясь.
- Тебе всего Халедана мало? - шёпотом удивился Аслэг.
Его руки остановились. Нет, нет. Не сейчас. Только не сейчас. Сердце сжалось. Мучительная судорога скрутила тело, она выдохнула со стоном и вонзила ногти в его спину.
- Не останавливайся, - прошептала она. - Прошу… Не останавливайся!
- Моя лисица желает меня, - прошептал Аслэг ей в ухо. - Ну же, скажи это.
Обнажённые тела близки, они согревают друг друга, но можно ли обнажить ещё и душу? В груди росло и билось что-то щемящее, Камайя прижалась к Аслэгу ещё теснее, уткнулась носом ему в ключицу, туда, где его хищный запах был сильнее всего и сводил с ума.
- Не бойся меня, - тихо сказал он, и кончики пальцев скользнули по её спине. - Ты делишь постель со мной уже полгода, ты стремишься ко мне телом и душой. Ты даже принесла клятву, но словно так и не открылась мне до конца. Не доверилась. Как эти твои записи. Я держу тебя в руках - и не понимаю. Ты ускользаешь, как дым.
Комната плыла, колебалась вокруг его лица. Тени на стенах и потолке, рваные, неверные, как её мысли, слегка колыхались. Его глаза отражали отсветы пламени, а ладонь на её щеке была тёплой и тяжёлой. Камайя потянулась к его губам, но Аслэг почти не ответил на поцелуй В его глазах было ожидание и странный голод, и от внезапно нахлынувшего отчаяния горло сковало. Неужели ты не видишь, глупый дикий степняк с душой шире Халедана и глазами чернее ночи? Неужели так и не понял?
- Я твоя, - еле слышно прошептала Камайя ему в губы, приоткрытые в ожидании этих слов. - Твоя без остатка. Ты заполнил мои мысли. Наши души переплелись.
Он шумно выдохнул и прижал её к кровати, мысли разлетелись вспугнутыми серыми птицами, и она открылась ему навстречу, зажмуриваясь, доверяясь.
Шаг вперёд, шаг назад. Не впервые, но так по-новому. Так ласково и медленно,осторожно и трепетно. Его руки нежно касались кожи, и танец двух теней на стенах тоже был плавным, медленным, но таким обжигающим, что дыхание перехватывало.
Принадлежать - не страшно? Пряди его волос щекотали лицо и плечи, каждый поцелуй накалял добела, до боли, гасил рассудок. Его бездонные зрачки в полумраке вспышками перед глазами... Неужели так бывает? Он заполнил её дни, её ночи запахом мускуса, полыни и медовых керме. Заполнил её душу и тело, без зазоров, как вода заполняет серебряный кувшин, тёмная, но чистая, свежая.
Ночь над степью несёт хоровод сияющих созвездий, они встают из травы и прячутся в траву, подними глаза - и затянет в этот вечный танец, что нестерпимо кружит голову бесконечностью. Не оторваться, не отвести глаз, не замедлить движения. Увидев раз - не забыть никогда. Протянуть руку, шагнуть вперёд, доверившись, не думая, не рассуждая. Сплетая пальцы, смешивая дыхание, пропуская вдохи и чувствуя толчки его сердца под ладонью, смазывая пальцами блестящие в отсветах огня бисерины
