Во славу человечности! (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Да, нам надо обуть всю твою армию, госслужащих, ну, и на продажу. Тут речь идёт о занятости нескольких сотен оборотней сразу. Весь этап производства разобьём на части, что-то механизируем.

— Как на стройке? Но что там можно…

— Гор, если речь идёт о сотнях, тысячах пар обуви, то тут уместно всё. Вплоть до огромного ножа, работающего за счёт мельницы! Вручную не размешать в огромных чанах необходимые составы. Подошва для наших сапог варится, и там всё непросто, и опять-таки понадобится какая-то придумка. В общем, я нашего лорда учёного-изобретателя отправляю туда, чтобы он на месте посмотрел и всё продумал.

— Этого чудика? Аня!

— Не одного, конечно, — улыбнулась она, — чудик продумает все усовершенствования, а всё остальное возьмут на себя другие. От нашего изобретателя, по сути, нужна идея, а мастера уже сами сообразят, как её реализовать. Гор, я заберу у тебя Мрака? Ему сейчас всё равно особо писать нечего.

— Чем ты его хочешь занять?

— Хочу, чтобы он ознакомился с книгопечатанием, посмотрел, как изготавливается бумага, посуда, кирпичи и другое. Ты же хочешь вырастить управленца, сейчас самое время ему самому опробовать все ремесла.

— Неплохо, а для других моих щенков можно такое же обучение устроить?

— Отчего же нет? Давай начнём с Мрака, он расскажет нам о своих впечатлениях. Не все лейны хороши в качестве преподавателей, так что будем полагаться на опыт нашего летописца. Он всё подметит и поможет выстроить систему обучения для других мальчишек. Ты же сейчас откармливаешь ребят и отдал их военным?

— Откармливает Семич, у него проснулся отцовский инстинкт, а учить щенков надо прежде всего дисциплине. Далеко не все такие, как Мрак, хотя есть среди них двое с задатками альф.

Ане с Гором надо было расходиться и работать. Их решений дожидались внизу, и об этом беспрестанно напоминала Мина, ворчащая, что всех этих гонцов ей приходится кормить, а они на халяву едят так, будто вечность не ели.

— Анюта, — как-то по-особому позвал жену Гор, — как ты думаешь, может нам уже можно щеноч… ребёночка заводить?

Аня подошла к мужу и погладила его по голове. Им удалось справиться с народными волнениями и то, что они оба загружены работой, подтверждает, что все жители империи втягиваются в создание новой жизни. Конечно, всем сейчас тяжело, но это же временно! Вот только чувство тревоги никуда не делось.

— Сколько осталось у тебя травяных шариков?

Гор поморщился — эти ненавистные травы уже набили оскомину.

— Горсть, наверное.

— Твоя или моя горсть? — забеспокоилась Аня.

— Моя. Их там штук двадцать, — он подошёл и обнял её, — любимая, шаманы, бывает, ошибаются или их неправильно понимают.

— Горушка, я таких дел наворотила, что теперь поздно отступать. И я же тебе рассказывала о том чуде, что со мной случилось во время нападения! Я была изломана, а та женщина меня исцелила! Понимаешь, это же не просто так!

— Это был самый страшный день в моей жизни, — Гор крепче прижал к себе жену, — я чуть не потерял тебя. А потом я боялся, что ты меня возненавидишь.

— Что за глупости?!

— Я не смог защитить тебя!

— Прекрати! Я, как никто, знаю о непредсказуемости жизни. Ты действовал на пределе, сдерживая своё слово, но так бывает… — мягко закончила Аня. — Впрочем, ты знаешь, что я могу об этом тебе сказать. Сейчас ты опытнее, но даже с тобой, более умным и мудрым, снова может произойти что-то, к чему ты не готов.

— Я теперь ко всему готов, лишь бы ты меня любила.

— Люблю, и ты об этом знаешь.

— Знаю и чувствую, но мне нравится, когда ты говоришь об этом. Ты сама всегда просишь не молчать, а рассказывать о том, что я чувствую.

Прикрывая пальцем рот мужу, она искренне и жарко призналась:

— Люблю, очень люблю!

Гор подхватил Аню на руки и понёс в спальню.

— Не собираюсь ждать ночи, — будто сердясь, пояснил он. — Хочу и возьму!

— Да разве ж я против? — засмеялась она.

— Как же жаль, что ты не можешь почувствовать, что я чувствую! — окидывая взглядом, наполненным нежности и любви.

— Как же не чувствую? — погладила его Аня.

— Радость моя, я твои эмоции ощущаю через метку. Они такие разные, сложные, и становятся ярче, вкуснее, когда ты говоришь о любви, думаешь обо мне, а не о делах.

— Да? А я почему не ощущаю? Я же тоже тебя кусала?

— Люди не могут так, как мы, но ты что, совсем ничего не чувствуешь?

— У меня по-другому, может не так ярко, но я вижу твою любовь в глазах, ощущаю её через твоё настроение, улавливаю жесты, если хочешь, даже через запах… нет, не запах, а есть какие-то флюиды. Во всём твоём отношении ко мне, в интонации голоса, как ты меня прижимаешь к себе во сне, чувствую любовь и то, как я дорога тебе.

— А когда я делаю вот так, — он поцеловал её.

— Я наслаждаюсь, но зачем тебе слова, раз ты всё чувствуешь?

— Анюта, не будь скупердяйкой, я млею от твоих слов, так что можешь ещё мне что-нибудь сказать, пока я делом занят.

— И скажу, а ты не отвлекайся, мне так приятно, что я дышать забываю.

Вся страна втянулась в новый ритм жизни. Днём на площадях каждого города громко зачитывался пришедший с очередным гонцом новостной листок или сообщались местные городские новости. Из мастерских к этому времени освобождали кого-нибудь и посылали на площадь, чтобы послушать, а после обсудить и сравнить, что делается в других городах и что да как происходит у самих.

Появлялось новое чувство, которое пока никто не мог бы объяснить. Вроде понимали, что все теперь единая страна, а вроде хотелось, чтобы в собственном городе было всё лучше, продуманнее, перспективнее, чем у других; и забывали в этот момент о разных зверях у горожан.

Появлялось соперничество между городами, между землями, наместниками; и особенно это было видно, когда в город приезжали из деревень и им рассказывали, как теперь жить. По этим рассказам сами горожане могли оценить, как много нового у них произошло за последнее время.

В столицу вернулись лейны, которые колесили по стране с рассказом легенды о Матери Богине. Все повзрослели, набрались жизненной мудрости и многое повидали.

— Госпожа, многое меняется! — делились впечатлениями ребята. — Мы свои первые месяцы работы вспоминаем с ужасом! Если бы не охрана, то совсем тяжко пришлось бы. Дикие, как есть дикие! Злые, настороженные, смотрели так, будто мы пришли к ним сердца вырезать. Потом убедятся, что вреда мы не приносим, слушают, но не понимают, просят ещё раз всё показать. Вот так мы начинали. А уж когда волнения пошли, то мы хотели свернуть нашу работу, но на дорогах стало неспокойно и пришлось пережидать на местах.

— Бедные вы мои! — переживала Аня. — Мне ведь даже никто ни разу не пожаловался!

— Зато последние месяцы как мы работали! — воскликнули ребята. — Как нас встречали, как нас ждали! Мы же и новости расскажем, и ещё раз знакомую всем легенду покажем, и кое-что от себя добавим.

— Значит, меняются оборотни? — с улыбкой спросила императрица.

— И очень заметно! Сама жизнь меняется, главы городов всё время на виду, ваше с императором присутствием ощущается ежедневно, как будто вы рядом, да ещё во многих местах оборотни с наших старых земель приезжают и тоже влияют.

— Ой, ну надо же, я ведь просила туристов придержать!

— А это не туристы, а торговцы. Во многих городах цены не стабильные и они скупают всё по дешёвке. Как налог сняли, так оказалось, что всё продаётся чуть ли не дешевле, чем на самом деле стоит.

— М-да, ну это наши быстро сообразят. Так получается воздействие на умы со всех сторон! Очень хорошо, какие вы мне прекрасные вести принесли! Ну, а сами теперь чем займётесь?

Разговор с ребятами получился долгий, но полезный. Многие собирались уезжать в другие города, которые присмотрели для себя во время разъездной работы, кто-то хотел бы продолжить что-то подобное, чтобы всегда были новые впечатления, а кто-то мечтал осесть на земле и наслаждаться тишиной и покоем. Аня вечером рассказывала Гору: