Шарлин Харрис - Мёртвые и забытые

Время шло. Я наблюдала, как разные сотрудники полиции прибывали и уезжали. Когда Холли пришла на свою смену, я объяснила ей, что случилось, и отправила домой, сказав, что позвоню, когда получу разрешение на открытие бара. Я не знала, чем еще заняться. Энтони и Д’Эриг давно уехали, после того, как я вбила их номера себе в телефон.

Грузовик Джейсона взвизгнул тормозами позади моей машины, он выскочил и остановился передо мной. Мы не разговаривали несколько месяцев, но теперь было не время вспоминать о наших разногласиях.

— Это правда? — спросил мой брат.

— Я сожалею. Это правда.

— Ребенок тоже?

— Да.

— Элсии приезжал ко мне на работу, — сказал мой окоченевший брат. — Он спрашивал, как давно я видел ее в последний раз. Я не разговаривал с нею четыре или пять недель, если не считать того, когда я передавал ей немного денег на докторов и витамины. Я видел ее однажды в Дейри Куин (Прим.: фаст-фуд).

— С кем она была?

— Со своей сестрой, — он сделал глубокий судорожный вздох. — Ты думаешь… это было ужасно?

Никаких «вокруг да около».

— Да, — сказала я.

— Мне жаль, что она умерла подобным образом, — он не мог выразить весь комплекс эмоций, и они ужасно подавляли его: эта смесь скорби, раскаяния и утраты. Он выглядел на пять лет старше. — Я был так уязвлен ею и взбешен, но я не хотел причинять ей страдания или пугать. Бог знает, возможно, мы не стали бы хорошими родителями, но мы не получили возможности даже попытаться.

Я была согласна со всем, что он сказал.

— У тебя была компания прошлой ночью? — спросила я, в конце концов.

— Да, я забрал Мишель Шуберт из Байю к себе домой, — сказал он. Байю — это бар в Клариссе, в нескольких милях отсюда.

— Она осталась на всю ночь?

— Я готовил ей омлет сегодня утром.

— Хорошо.

Хоть раз блудливость брата окупилась.

— Мишель была одинокой разведенкой с ребенком, и к тому же прямолинейным человеком. Если кто и захотел бы рассказать полиции, где она была, и что она делала, то Мишель была именно этой женщиной. Даже слишком той женщиной, я бы сказала.

— Полиция уже поговорила с нею, — сказал мне Джейсон.

— Так быстро.

— Бад был в Байю прошлой ночью.

Только шериф мог бы увидеть, что Джейсон ушел, и заметить, с кем он ушел. Бад не сохранил бы свою работу шерифа так долго, если бы не его наблюдательность.

— Ну, это хорошо, — сказала я, не зная, что еще сказать.

— Как ты думаешь, ее могли убить из-за того, что она — пума? — сказал Джейсон с сомнением.

— Возможно. Она была частично изменена, когда ее убили.

— Бедная Кристалл, — сказал он. — Она возненавидела бы любого, кто увидел бы ее в таком виде.

К моему удивлению, слезы побежали по его лицу.

У меня не было ни малейшей мысли, как отреагировать. Всё, что я могла — достать из бардачка машины платочки и сунуть ему в руку. Я не видела Джейсона плачущим уже много лет. Плакал ли он, когда умерла бабуля?

Может быть, он действительно любил Кристалл. Возможно, только гордость была причиной тому, что он выгнал ее как прелюбодейку. Он сделал это, так как я и ее дядя Кэлвин оба застали ее за этим делом. Мне было настолько омерзительно, и я была настолько взбешена тем, свидетелем чего мне довелось стать — и последствиями этого, — что долго избегала Джейсона. Смерть Кристалл отодвинула гнев, хотя бы на время.

— Она теперь в другом мире.

Видавший виды грузовик Кэлвина встал по другую сторону от моей машины. Быстрее, чем мои глаза смогли это отследить, он оказался передо мной, а Таня Гриссом выбиралась с другой стороны. Кэлвин глядел на меня глазами незнакомца. В норме необычного желтоватого цвета, эти глаза сейчас были почти золотыми, и радужка была настолько огромной, что белков почти не было видно. Его зрачки были вытянутыми. Из теплой одежды на нем не было ничего, кроме легкого жакета. Мне сделалось холодно от одного взгляда на него.

Я вытянула руки.

— Мне так жаль, Кэлвин! — сказала я. — Ты должен знать, что Джейсон не делал этого.

Я глядела на него снизу, чтобы встретить его зловещий взгляд. Он был не намного выше меня. В его волосах было больше седины с тех пор, когда я впервые встретила его несколько лет назад, а фигура стала более приземистой. Кэлвин все еще выглядел крепким, надежным и жестким.

— Я должен обнюхать ее, — сказал Кэлвин, игнорируя мои слова. — Они должны позволить мне пройти и обнюхать ее. Я все пойму.

— Тогда пойдем. Мы должны им это сказать, — я произнесла это не только потому, что это была хорошая идея, но и потому, что хотела держать его подальше от Джейсона. Брату хватило сообразительности отойти за машину. Я взяла Кэлвина за руку, и мы пошли вокруг здания, пока не были остановлены лентой, огораживающей место преступления. Бад Диаборн двинулся к нам с другой стороны, когда нас заметил.

— Кэлвин, я знаю, что ты будешь возмущаться, и мне жаль твою племянницу, — начал он, но мелькнувший коготь Кэлвина распорол ленту, и он пошел к кресту.

Прежде, чем он сделал три шага, двое агентов ФБР шагнули преградить ему дорогу. Неожиданно они оба оказались на земле. Раздались вопли и крики, и тогда на Кэлвина навалились Бад, Энди и Элсии; Латтеста и Вайс пытались помочь им из своего невыгодного положения.

— Кэлвин, — прохрипел Бад Диаборн. Бад был уже не мальчик, и был ясно, что для того, чтобы сдерживать Кэлвина он использовал всю свою силу до последней капли. — Ты должен остановиться, Кэлвин. Любые улики, которые мы собрали, будут испорчены, если ты не будешь держаться подальше от тела.

Я была удивлена сдержанности Бада. Я ожидала, что он ударит Кэлвина по голове дубинкой или фонариком. Вместо этого он проявил сочувствие, насколько на него способен утомленный и измученный мужчина. Впервые я поняла, что была не единственной, кому был известен секрет общины Хотшета. Морщинистая рука Бада похлопала по руке Кэлвина в жесте утешения. Шериф сделал это осторожно, чтобы не коснуться когтей. Специальный агент Латтеста заметил их, и сделал резкий вдох, издав неясный предупреждающий звук.

— Бад, — произнес Кэлвин, и его голос был похож на рык. — Если ты не позволишь мне подойти сейчас, я смогу обнюхать ее только после того, когда ее снимут. Я хочу уловить запах того, кто сделал это.

— Я подумаю, сможешь ли ты это сделать, — сказал Бад неуклонно. — Но прямо сейчас, приятель, мы уберем тебя отсюда, потому что они должны собрать все улики вокруг нее, улики, которые будут представлены в суде. Ты должен держаться подальше от нее, договорились?

Бад никогда не питал ко мне добрых чувств, как и я к нему, но в этот момент я действительно думала о нем очень хорошо.