Мелисса Марр - Любимый грешник
— Шейла сказала, что в кабинете отца Эдвина видела новенького, он появится на этой неделе, какой-то сирота, — сказала Карла, когда они стояли у пешеходного перехода. — Сказала, он определенно красавчик.
— Сирота? Она действительно сказала сирота? — Лесли закатила глаза.
Радуясь, что тема разговора больше не касается ее, Эйслинн слушала вполуха, думая больше о преследовавшей ее фейри, чем о новом ученике. Фейри не отставала, даже когда они двигались.
Бледная девушка отличалась от других фейри, которые встречались по пути и рассматривали ее. Никто из них не приближался к ней. Некоторые склоняли головы, когда она проходила мимо, но она не обращала на них никакого внимания.
На углу Эджхилл и Вайн, где их пути обычно расходились, Карла снова спросила:
— Ты уверена? Можешь взять его с собой.
— А? — Эйслинн потрясла головой. — Нет. Сет помогает мне готовиться, м-м, к этим тестам. Созвонимся потом. — Загорелся зеленый, и она пошла по переходу. — Повеселитесь там.
Мертвенно-бледная девушка не последовала за ней. Может, она, наконец, ушла?
— Эй, Эш! — Позвала Лесли, когда они были уже так далеко друг от друга, что все вокруг могли ее услышать. — Ты в курсе, что в этом месяце нет никаких тестов?
— Похотливая девчонка! — Погрозила пальцем Рианна.
Люди поблизости не обратили на это внимания, но Эйслинн вспыхнула:
— Ради бога!
Эйслинн шла через парк к библиотеке, думая о Сете и о бледной девушке. Она не обращала внимания на то, что происходит вокруг, когда вдруг кто-то — не фейри — схватил ее за руки и притянул к груди, лишив возможности двигаться.
— Кто тут у нас? Симпатичная маленькая католичка… Милая юбчонка.
Он потянул за край ее плиссированной юбки, и два его дружка заржали:
— Как поживаешь, детка?
Эйслинн попыталась пнуть его, но это не принесло результатов.
— Прекрати!
— Прекрати! — Передразнили его друзья. — Ой-ой-ой, прекрати!
Где же все? В такое время в парке обычно всегда есть люди. Ни людей, ни фейри, никого вообще не было сейчас в поле зрения.
Она открыла рот, чтобы закричать, но парень другой рукой сжал ее челюсть и засунул указательный палец в ее приоткрытые губы.
Она укусила его. На вкус — как старые сигареты.
— Сучка, — но здоровяк не убрал руку. Он стиснул пальцы еще сильнее, внутренняя поверхность ее щек вдавилась в зубы — пошла кровь.
Парень справа засмеялся:
— Похоже, ей нравится погрубее, а?
Эйслинн почувствовала в глазах слезы. Рука крепко сжимала ее. Ладонь на ее лице снова сжалась, и она опять почувствовала во рту кровь. Она пыталась думать, вспомнить все, что знала о самообороне. Используй все, что можешь. Кричи. Повисни на его руке. Она так и сделала.
Он только переместил захват.
А потом она услышала рычание.
Возле нее волк бледной девушки оскалил клыки. Выглядел он, как большая собака, но Эйслинн знала, кем он был. Видимая всем и выглядящая обманчиво по-человечески, бледная девушка держала волка на поводке, позволяя ему быть достаточно близко к трем негодяям — одного его рывка хватило бы, чтобы пролилась кровь.
— Убери свои руки. — Ее голос был пугающе спокойным.
Два парня отступили, но здоровяк, державший Эйслинн, процедил:
— Тебя это не касается, блондиночка. Иди, куда шла.
Фейри секунду подождала, потом пожала плечами и отпустила поводок:
— Ну что ж, Саша, взять!
И волк — Саша — рванул запястье здоровяка.
Тот заорал и отпустил Эйслинн, прижимая к себе истекающую кровью руку. Эйслинн упала на землю.
Не сказав больше ни слова, все трое бросились бежать. Волк бежал позади, кусая их за ноги, когда они переходили на шаг.
Бледная девушка присела и спросила с непонятным выражением лица:
— Ты можешь встать?
— Почему ты… — Эйслинн отпрянула, когда фейри протянула руку к ее подбородку. — Спасибо. — Девушка вздрогнула от этих слов. — Не понимаю, в чем дело. — Эйслинн посмотрела в ту сторону, куда убежали трое дружков. Хантсдейл не был криминальным городом. Может, немного опасным в позднее время. Безработица и избыток баров заставляли людей избегать множества переулков и темных аллей поздней ночью. Но чтобы нападение в парке… это уж слишком. Она поймала взгляд фейри и прошептала: — Почему?
Не отвечая на вопрос, бледная девушка протянула руку:
— Мне жаль, что я не смогла прийти раньше.
— Почему ты… — Эйслинн замолчала, прикусив губу, и поднялась.
— Я Дония.
— Эш, — она неуверенно улыбнулась.
— Тогда пойдем, Эш.
Дония направилась к библиотеке бок о бок с ней, не прикасаясь, но слишком близко, чтобы Эйслинн могла чувствовать себя спокойно.
Эйслинн остановилась у одной из колонн, возвышавшихся по обе стороны от дверей здания библиотеки.
— Разве тебе не нужно идти искать своего, м-м, пса?
— Нет. Саша вернется. — Дония изобразила то, что было бы приветливой улыбкой, будь она человеком, и шагнула к двери. — Идем.
Эйслинн открыла резную деревянную дверь, понемногу приходя в себя. Двери библиотеки, как и колонны, резко выделялись на фоне неописуемой архитектуры Хантсдейла, как будто один из основателей города вдруг решил, что среди всех этих уродливых конструкций просто необходима капелька красоты. Ей захотелось смеяться, не потому что что-то показалось забавным, а потому что она неожиданно осознала: правила, по которым она жила все эти годы, уверенно катились ко всем чертям. Не фейри напали на нее, а люди. Правило № 1: никогда не привлекай внимание фейри. Но если бы этого не случилось, что тогда произошло бы в парке?
Ноги Эйслинн сделались ватными, в желудке что-то зашевелилось.
— Тебе нужно присесть? — Дония мягко направляла Эйслинн через холл туда, где находились уборные. — То, что они сделали, ужасно.
— Я чувствую себя идиоткой, — прошептала Эйслинн, — ведь ничего особенного не произошло.
— Иногда угроза ужасна сама по себе… — Дония пожала плечами. — Пойди умойся. Тебе станет лучше.
В одиночестве Эйслинн смыла кровь с лица и немного успокоилась.
Там, где пальцы впились в ее кожу, был синяк. На губе — уже засохший разрыв. Все выглядело не так уж плохо. Могло быть гораздо хуже.
Эйслинн снова умылась и пригладила волосы. Она стянула с себя школьную форму, свернула ее и засунула в рюкзак. Влезла в поношенные джинсы и надела легкую блузку, которую отыскала в комиссионном магазине, и вышла в почти пустой холл, тихонько прикрыв за собой дверь.
Дония стояла в холле, теперь невидимая, и разговаривала с одной из «костлявых» девушек-фейри. Как и все «костлявые» фейри, эта была жутко белой и такой тощей, что можно было видеть каждую ее кость под почти прозрачной кожей. То, что она вообще двигалась, казалось выходящим за рамки основных законов физики. Разве не должно было то, что выглядит таким хилым, иметь проблемы с передвижением? Однако «костлявые» скользили по земле без видимых усилий. Несмотря на «трупный» внешний вид, их лица были до боли прекрасными.
