Герой - Клэр Кент
Затем он трогает меня между ног, как в первый раз.
— Проклятье, ты мокрая, — он наклоняет голову и прикусывает мое горло.
Все мое тело сжимается от удовольствия от этого ощущения.
— Вот и хорошо. Нам не обязательно ждать. Поторопись, Зед. Приступай.
С фыркающим звуком он раздвигает мои ноги еще шире, а затем сгибает колени, чтобы приставить свой член. Он хватает меня за задницу и приподнимает одной рукой, толкаясь в меня.
Он вжимает меня спиной в дверь, входя в меня до упора. Это странная и неустойчивая поза. Совершенно непристойная. Но мое тело все равно вибрирует от удовольствия.
Мне это нужно. Он. Так сильно.
— Трахни меня, Зед, — выдавливаю я. — Сделай это. Сделай это жестко.
Издав еще один горловой звук, он начинает двигать бедрами, с каждым резким толчком вжимая мое тело в дверь. Его член двигается во мне, толстый, твердый и наполняющий.
Все ноет. И это так приятно.
Я стону каждый раз, когда он толкается, и довольно скоро он тоже начинает постанывать. Его стоны тихие и невнятные, но мои становятся все громче и громче.
— Эстер.
Я издаю всхлипывающий звук и наклоняюсь вперед, чтобы укусить его за плечо и заглушить беспомощные звуки, которые я издаю.
Теперь он берет меня сильно и быстро, и у меня перед глазами все расплывается. Я сжимаю его ногами, впиваюсь ногтями в его спину и сильно прикусываю его плечо, когда давление, наконец, ослабевает, вызывая волну острых ощущений.
Я кончаю так жестко и бессвязно — на нем, вокруг него — а он трахает меня до тех пор, пока, наконец, не сбивается с ритма.
— Боже милостивый, — он проглатывает эти слова, быстрым движением вытаскивая свой член из меня и опуская меня так, что мои ноги касаются пола. Его лицо искажается, когда он несколькими толчками кончает мне в грудь и живот.
Я все еще держусь за его плечи. Мои ноги еще не слушаются меня. Мы оба громко и прерывисто дышим, глядя друг на друга.
Я хочу что-то сказать. Понятия не имею, что.
Я также хочу, чтобы он что-нибудь сказал, но я не в том состоянии, чтобы решить, что именно я хочу услышать.
В этот момент я слышу тихий голосок Рины, доносящийся из спальни и приглушенный закрытой дверью между нами.
— Папа? Папа!
— Черт, — Зед на секунду выглядит оглушенным. но потом берет себя в руки. Он натягивает штаны и быстро застегивает их. — Ты в порядке?
— Да. Я в порядке. У нее испуганный голос. Пойди проверь, как она.
Он бросает на меня еще один взгляд, после чего поворачивается и направляется в спальню.
Я нахожу полотенце, чтобы вытереть его сперму со своего тела, а затем снова надеваю одежду.
Рине приснился кошмар, и она хочет, чтобы я легла в свою постель, и тогда она не будет одна в комнате. Зед сидит с ней, пока я готовлюсь ко сну, а потом я желаю ему спокойной ночи, когда возвращаюсь.
Вставая, он долго смотрит мне в глаза. Он еще раз желает Рине спокойной ночи, но не говорит мне ни слова.
Я тоже молчу.
Я понятия не имею, что кто-то из нас мог бы сказать.
Глава 4
На следующее утро я просыпаюсь рано, нервная и беспокойна, и решаю, что пришло время для очередной собирательской вылазки.
Обычно на такие вылазки меня толкает тревога, но сегодня все по-другому. Мной движет не обычный страх за нашу безопасность или беспокойство о еде и припасах.
Прошлой ночью мы с Зедом снова трахались, и я чувствую себя не в своей тарелке. Мой желудок сжимается в тугой узел, и меня постоянно обдает то жаром, то холодом.
Зачем, черт возьми, я это сделала? О чем я вообще думала? Это уже невозможно объяснить случайностью. Теперь в наши отношения вошел секс, и ничто не будет прежним.
Итак, я лежу в постели в темноте около пятнадцати минут, не в силах привести в порядок путаницу в своей голове, и решаю сегодня же отправиться за припасами.
С таким же успехом я могла бы отправиться в путь с первыми лучами солнца, поэтому я встаю и натягиваю джинсы, облегающую футболку и толстовку с капюшоном, поскольку сегодня утром будет прохладно.
Рина все еще спит. Я оставляю ее в покое и иду в главную комнату домика.
Зед, должно быть, только что проснулся. Он сидит на краю кровати и включил лампу, так что комната залита тусклым искусственным светом. Его покрывала смяты, и от этого зрелища у меня внутри все переворачивается еще сильнее.
Он спал в этой кровати всю ночь. Вчера вечером он жестко трахал меня, прижимая к двери.
— Привет, — говорит он, потирая лицо и голову обеими руками.
— Привет, — я пытаюсь придумать, что еще сказать, но не могу, поэтому выхожу на улицу, чтобы сходить в туалет.
В хижине есть обычная уборная, но без технического обслуживания и химикатов не было возможности длительное время поддерживать септик в рабочем состоянии, поэтому мой отчим построил простую пристройку на заднем дворе. Посреди ночи мы пользуемся горшком в углу комнаты, а днем ходим в туалет.
Это одно из многих неудобств современной повседневной жизни.
Закончив, я умываю лицо и руки водой из дождевой бочки. Вчера днем я вымыла волосы и туго заплела их в две длинные французские косы. Они все еще достаточно аккуратные и не лезут мне на глаза, поэтому я оставляю их как есть.
Зед качал воду из колодца, но потом ставит контейнер на землю и подходит ко мне.
— Ты куда-то собралась?
— Решила смотаться в другой город и немного поискать припасов.
— Нам сейчас ничего не нужно.
— Я знаю, но мне все равно больше нечем заняться. В любом случае, нам нужно как можно больше запастись на зиму.
— Если зима выдастся еще раз плохой, мы ни за что не прокормимся, — он произносит эти мрачные слова как само собой разумеющееся. Простая констатация факта. Два года назад мы оказались запертыми в хижине из-за месячного ледяного шторма и едва выжили. Зед, его отец и я отдавали большую часть нашей еды Рине. После этого мы с Зедом несколько недель болели, пытаясь оправиться от лишений, а его отец умер.
Это все еще кажется кошмаром. Как будто этого не случалось с нами на самом деле.
— Я знаю, но
