Последняя Искра - Виолетта Иванова
— Знаю, — ответила она. — Будет пытаться завладеть домом. Даже путем нашего физического устранения. Законным путем ему это не сделать. Поэтому будем ждать от него всякой подлости. Все это было написано у него на лице.
— Ой, да как же это? Неужели он опустится до такого? Он был подлецом, но чтобы на столько?
— Дороти, дорогая, в моем мире убивали и за меньшее. А тут целый дом в столице. Тем более, он «продал» его уже кому-то за тридцать золотых. Думаю, что тот барон не оставил этот обман просто так, поэтому дядя и появился здесь, чтобы забрать у нас последнее.
Дороти тихо охала и вытирала слезы. А Вика обратилась к Дому.
— Дом, милый Дом! Скажи, ты сможешь защитить нас от Грэгори?
Теплый ветерок погладил ее по голове.
— Спасибо тебе, милый Дом.
Потом она подумала и снова сказала:
— Дом, милый Дом, скажи, мы можем придумать, как будем общаться с тобой, чтобы я могла понимать, что ты хочешь сказать?
Наступила тишина, которая продлилась не менее пяти минут. Потом на столе появился лист бумаги, на котором было написано печатными немного корявыми буквами «Я буду писать».
— Как хорошо! — воскликнула Вика, которая даже и не думала о таком. — А если надо будет что-то очень срочное, ты сможешь пошуметь, чтобы мы сразу поняли?
Через минуту в воздух взмыла чугунная сковорода и жестяная кружка, стоящие на печке и раздался такой шум, что женщины невольно закрыли уши руками.
«Это будет знак беды», — появилась запись.
Потом раздался стук в стену дома.
«Это я буду давать знак, что хочу что-то сказать», — снова Вика прочитала запись.
— Ты очень хорошо это придумал. Я очень благодарна тебе. А давай условимся на короткие сигналы, когда я спрашиваю и ты согласен — один стук, когда нет — два стука.
И в ответ раздался один стук.
— Скажи, ты слышал наш разговор с Грэгори?
— «один стук».
— Скажи, тебе нравятся Агата и Патрик?
— «один стук».
— Дороти, смотри, как здорово получается! — Вика от радости даже в ладошки захлопала.
— Дом, милый Дом! А Дороти тоже сможет обращаться к тебе и ты будешь ей отвечать? — решилась она спросить, когда увидела нерешительное лицо нянюшки.
— «один стук».
* * *
Ночью Виктории не спалось, слишком запала в душу картина, как Грэгори прожигал ее глазами, мысленно убивал. Рано или поздно он придет сюда с недобрыми намерениями и надо быть к этому готовой. Она крутилась в своей кровати, раздумывая, как можно обезопасить себя от дядюшки. Потом решила обратиться в магистерий, написать заявление на него. После принятого решения она немного успокоилась и стала засыпать, когда услышала тихий стук, быстрый и тревожный, словно Дом хотел разбудить ее. Она поднялась и тихо просила:
— Дом, что-то случилось?
— «один стук».
Она поднялась, быстро надела тапочки, накинула халат.
— Прошу, тихо, чтобы не разбудить Дороти. Куда надо идти?
Стук раздался у выхода в комнату. Она вышла в коридор. Снова раздался тихий стук у входа в гардеробную, окна которой выходили в сторону дома Шолтона Уолкера. Она поспешила зайти в гостиную. Дом стуком попросил подойти к окну. Она быстрым шагом пересекла комнату, выглянула в окно и ахнула. На заборе, закутанный лианами дикого хмеля висел дядюшка. Он дергался, пытаясь освободиться, но хмель плотно держал его. Дядюшка не кричал, явно не желая привлекать к себе внимание, а значит его умысел был не столь дружелюбным.
Вика быстро вернулась в свою комнату, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Дороти, оделась и вышла из дома, побежала в городскую стражу. На ее счастье не пришлось далеко бежать, она встретила патруль на перекрестке ее улицы с соседней.
— Господа! — подбежала она к ним. — Мне нужна ваша помощь! Прошу, поторопитесь.
Стражники во главе со своим старшим, мужчиной лет 30–35 с мужественным открытым лицом, последовали за девушкой. На улице горели редкие масляные фонари, которые почти не давали света. Себе дорогу стражники освещали факелами. Пока они шли к дому Виктории, она в двух словах рассказала старшему стражнику о дядюшке и его угрозах. Больше всего она боялась, что он сможет убежать до того, как она приведет стражей. Но он продолжал висеть, удерживаемый диким хмелем.
По приказу старшего стражники распутали дядюшку, схватили его за руки, не давая убежать.
— Что Вы тут делаете? — спросил стражник.
— Я пришел к своей племяннице, опекуном которой являюсь. Я требую отпустить меня!
— Почему вы пришли ночью и полезли через забор?
— Потому что она днем отказалась меня пустить! Я имею право быть здесь. Она моя подопечная!
— Господин, я хочу пояснить. Мой дядя Грэгори никакого права быть моим опекуном не имеет. Он растратил все наследство моей матери, продал меня в жены герцогу Хейзу, проиграл мой дом, зная, что не имеет никакого права на него. И сегодня я все ему сказала. Однако он не услышал меня и пришел ночью, как вор.
— Я понял Вас, мадам. Сейчас мы посмотрим, с чем он пришел к Вам.
Двое стражников держали его за руки, а старший, несмотря на сопротивление дяди, обшарил все карманы, в которых была какая-то мелочь, раскладной нож, грязный носовой платок, обрывки каких-то документов, еще один документ, сложенный в два раза, а также большой пузырек, завернутый в промасленную тряпицу.
— Это что? — спросил старший, заметив, как дядя Грэгори дернулся, когда он достал пузырек.
— Ничего. Это моя микстура от… кашля.
И дядюшка «закашлялся».
— Предлагаю сделать глоток, — протянул ему пузырек старший, но дядя шарахнулся от него.
— Виктория, Вам не трудно будет принести кружку с водой? — попросил старший.
— Да, сейчас.
Она не стала заходить через главный вход, а воспользовалась дверью, ведущей на кухню, возле которой они все находились. Она принесли кружку, открыла крышку колодца, зачерпнула воды.
— Вот, пожалуйста, — протянула ее старшему.
Тот поставил кружку на крышку колодца.
— Грэгори Синклер, Вы сейчас выпьете свою микстуру. При желании можете даже запить ее.
Дядя попытался ногой выбить пузырек из рук старшего, но стражники, которые держали его, скрутили еще сильнее. Старший подошел к дяде вплотную.
— Требую рассказать, что в этом пузырьке и что ты хотел сделать с этой жидкостью?
— Я ничего не буду рассказывать! — дядюшка шипел и пытался вырваться.
Старший схватил одной рукой его за лицо, сжал челюсти так, что дядя невольно открыл рот. Быстрым движением старший влил содержимое пузырька ему в рот, хлопнув рукой по его подбородку, заставив закрыть рот и проглотить его. Дядя через какое-то время начал хрипеть, из его рта
