Лия Брайнс – профессор магзоологии - Александра Дроздова
Улочки города были полны народа, все куда-то шли и всем что-то было нужно — домой, поесть или на встречу. Среди них кто-то неизбежно опаздывает на свидание, а кто-то и вовсе опоздал; кто-то торопится исполнить мечту, а кто-то и не начинал; кто-то пытается вернуть все назад, а кто-то даже и не пытался. И только каменные строгие высокие стены никуда не спешат, стоят себе и стоят, там, где соизволили поставить их руки человека.
Наконец, я добралась до высокого здания с огромными круглыми окнами, из которого постоянно что-то вылетало, а если быть точнее, то это были легкие письма. Все, что не проходило контроль веса (чаще всего это были посылки), отправлялось с почтовым дирижаблем до адресата. А вот маленькие письма всего в пару листов отправляли сами почтальоны с сильным отпечатком воздуха.
Работали в этой структуре люди, конечно же, обладающие не только отпечатком воздушной стихии (никакой дискриминации по стихийной принадлежности в обществе не встречалось), но они имели возможность нашептать магическому ветру, куда и кому нести письмо, но могли это делать только сильные воздушники.
Каждый кабинет работника почты, который рассылал письма, был оснащен большими окнами для того, чтобы беспрепятственно отправлять в полет письмо нужному человеку, «по ветру», так сказать. Но прежде чем письмо отправят самым быстрым способом, его подвергнут обязательной и тщательной проверке.
Зайдя в огромную и круглую деревянную двухстворчатую дверь, я сразу заняла длинную очередь к пункту приема. Я встала за пожилой, одетой не по сезону дамой в шерстяной шали. У принимающей стойки всех желающих обслуживал грушеобразный мужчина с неряшливой и куцей бородкой. На голове у него был характерный кепи почтальона, и одет он был в голубую форму почтового отделения, пуговицы которой еле-еле удерживали натиск живота работника почты. Мужчина довольно быстро и ловко взвешивал сверхточными весами письма и проводил проверку отправляемых бумаг, некоторые даже забраковывал и отправлять с ветром не позволял.
Если отправитель соглашался на другой способ доставки, то работник почты откладывал письмо в ящик на дирижабль, и уже не самым легким путем оно попадало в руки получателя, а если отправителя не устраивали предложенные условия или ему была важнее срочность получения, то желающий переписывал свое письмо в облегченном варианте, исправляя несоответствия. Затем отправитель снова вставал в очередь и все повторялось. Именно поэтому в почтовых отделениях всегда очереди, хотя условия быстрого отправления ни для никого не являлись секретными.
Как только письмо одобряется, работник почты ставит печать, подтверждая успешную проверку, а заодно и проставляет данные самого почтового отделения, откуда письмо будет отправлено, а уже из кабинета воздушника через огромное окно письмо полетит «по ветру» до указанного получателя.
Пока я стояла в очереди, быстро, чуть ли не на коленке настрочила Брэду письмо всего на одну страницу, в котором я сначала спросила о его здоровье, о его гостинице, о том, как идут его дела, не успел ли он жениться и завести кучу детишек за время моего отсутствия, и только в самом конце я перешла к самому волнующему для меня вопросу. Я пояснила, как именно получила предложение об участии в экспедиции, и спросила, сможет ли брат обойтись без моей помощи какое-то время. Не забыла я и вложить чек на сумму, которую могу отправить ему.
Так я делала не впервые, поэтому проблем возникнуть не должно. Я специально открыла счет в банке, который действителен и в Ринции, в нашем далеком прибрежном городке — Шорбере. Чек всегда был именной, со специальной защитой, и только брат сможет обменять его на наличные деньги. Опасаться мошенников не стоило, хотя бы только потому, что не так уж и много я отправляла, чтобы заинтересовать их, но при этом отправляла регулярно.
Сложив письмо пополам и вложив внутрь чековую расписку, я с обратной стороны указала точный адрес получателя и отправителя и стала дожидаться своей очереди, а когда она подошла, то протянула полноватому почтальону свое письмо. Оно прошло и проверку, и контроль веса, а после работник почты в форменном кепи запечатал его края специальным раствором, чтобы оно осталось целым, заодно и посторонние не смогут прочесть его.
Положив на стойку точное количество монет за оказанную услугу, я покинула многолюдное отделение почты.
Время неумолимо приближалось к ужину, а мне стоило поспешить в лаборантскую в надежде перехватить что-нибудь съестное по пути. Как раз из-за угла виднелась маленькая передвижная повозка, продающая свежую печнину. Я приобрела у грубоватой хозяйки повозки три пирожка с картошкой и два зеленью, и, конечно же, кружку холодного кваса. Один из пирогов я завернула в салфетку и убрала в свой портфельчик, а другие с удовольствие съела по дороге.
Я так спешила вернуться обратно в магАкадемию, да и вообще была поглощена поеданием вкусного перекуса, что не заметила крупную женщину на своем пути. Это привело к столкновению с круглым женским телом, а недопитый квас оставил свой след на моей синей блузке, делая ее мокрой и неприятно липнущей к телу.
— Смотри куда прешь, очкастая, — буркнула крутобедрая дама, и, оттолкнув меня со своего пути, ушла восвояси.
Я осталась стоять и хлопать глазами, не успев даже произнести слова извинений, с мокрым пятном на блузе и с недоеденной половинкой вкуснейшего пирожка в руке.
Грустно вздохнув и привычно поправив очки, я засунула в рот остаток своего ужина. Мне пришлось завернуть в неприметный угол, чтобы переодеться. Я сняла рубашку и засунула ее в портфель, а пиджак надела прямо на белье. Отменять посещение лаборантской из-за пятна не по мне, а выход из положения я смогла придумать только такой.
Я распустила волосы, чтобы прикрыть ставший неприличным вырез, а портфель прижала к груди плотнее для большей уверенности. Обновленная, я вернулась к прежнему курсу и поспешила к стенам магАкадемии.
До лаборантской я добралась без приключений, и даже удалось никого не встретить по дороге. Войдя в оборудованную комнату, где никого из коллег не было, чего я и добивалась, моментально сняла пиджак и надела белый длинный халат, застегнув его под самое горло, и метнулась в свою половину лаборантской.
На моем личном столе была установлена большая клетка, внутри которой жила очень ценная особь. Об ее настоящей видовой принадлежности никто в магАкадемии не
