Найдите ведьму, или Бон вояж на метле - Анна Томченко
— Прыгай, пока голову не простелили! — Мужик замотал этой самой головой, не выпуская из простреленной руки вожжей. — Прыгай! Лошадей и повозку покупаю!
На колени упал тугой кошелёк, и извозчик сунув свой нос в него тут же перекрестился, снял шапку, воззрился на небо и ляпнул в сердцах:
— А и поделом! — И сиганул с места, с проворностью акробата. А Митя перехватил поводья, натянул, чтобы успеть войти в поворот, и пригнулся от пули, просвистевшей над головой. Обернулся и наткнулся на испуганные девичьи глаза. Поджал губы и, решаясь, крикнул:
— Револьвер?
Алиса закивала и князь, кочевряжась всем своим рассудком, всё же протянул оружие в тонкие трясущиеся руки. Она перехватила его так резво, что Митя чуть не дёрнулся следом, но опять отвлекла стрельба. А девчонка не подкачала. Мазала она, конечно, нещадно, но распугивала преследователей знатно, при этом так ни разу и не высунувшись из-под закрытого верху. Ей было достаточно уже сделанных дыр. А ситуация усугублялась. Выстрелы, люди, постовые… Всё это слилось в какофонию звуков.
Одну из лошадей подстрелили, и Митя осознал, что это почти провал. Он дёрнулся вперёд, перерезать ремни, чтобы животное не затрудняло бег. Навстречу ехал работяга с открытой повозкой. Дмитрий прикинул варианты.
— Алиса, — заорал он сквозь шум улиц. — Повозка! Прыгайте.
Что там девчонка решила, он не рассмотрел, потому что сам хлестанул загнанных коней ещё раз, перебрался в коляску и свернул верх брички, уже в открытую стреляя в преследователей. Попал в того, что на козлах. В стане врага случилась революция. Двое остальных начали отпихивать раненого. Пока этот балет задерживал наёмников, Митя развернулся и, подхватив ведьму за шкирку, как котёнка, толкнул в проезжающую мимо повозку. Прыгнул сам. С прискорбием опознав внутри телеги хороший дубовый гроб. Помощник гробовщика закричал, но Дмитрий слишком устал, чтобы что-то доказывать и просто наставил револьвер в грудь ни в чём не повинного человека. Тот вскинул руки и быстро спрыгнул со скамейки. А Лиховской перебрался и подхватил вожжи. Хлестнул ими. На скорости пролетая мимо никак не совладеющих с раненым товарищем наёмников, он подумал, что такой удобный случай грех было упускать, поэтому почти разрядил револьвер в преследователей. Одному удалось увернуться, но этого князь уже не видел, потому что повозка развила такую скорость, что сидящая в телеге Алиса оседлала в гроб, чтобы хоть как-то удержаться и не вывалиться за борт.
***
Михей Косой никогда-то не признавал за собой косоглазия. Бывало, конечно, что с великого перепоя он в любимой тёще признавал старого кладбищенского упыря, но вот на трезвую голову никогда с ним подобного не происходило. А то что глаз левый смотрит вправо постоянно, так это только чтобы сглаз отвести. Да-да. Это верное средство. Ещё маменька советовала в кармане дулю скрутить. На всякий случай, во избежание.
Но вот третьего дня приключилось в жизни Михея счастье: мастеровой, что всю душу из него выпил, приказал долго жить и Косой не просыхал всё это время. Он бы может, и дальше продолжил квасить, если бы деньги не кончились.
По дороге неслась телега. Под улюлюканье и крики толпы. Поначалу от долгих возлияний Михей не понял почему кричат ему, а когда повернулся…
На козлах стояла здоровая усатая баба, которая при ближайшем рассмотрении оказалась мужиком в платье, что задралось до срамного высоко, оголяя не только волосатые икры, но и почти показывая всему честному народу голубое исподнее. За ним, в телеге, вереща не хуже любимой тёщи, на гробу восседала ведьма. Однозначно ведьма! Кто ещё может такое святотатство устроить, оседлать последнее пристанище человека. Она визжала и кричала. Её пробрасывало на ухабах, но она сжимала строимыми бёдрами крышку домовины с такой страстью, что все местные мужики от зависти рты приоткрыли. И вся эта красота летела прямо на него. На третьего сына священника из деревенского прихода, что три дня не просыхал от выпивки.
В этот страшный миг Михей вспомнил все молитвы. Он осенял себя божественными знаками. И быть бы ему подавленным под копытами коней, если бы в последний момент мужик в бабьем платье не хлестанул коней и не увёл их в боковой проулок.
Косой стянул с головы треух, ещё раз перекрестился и, развернувшись, пошёл обратно в булочную, которая для своих была и рюмочной. Такие страсти. Захочешь бросить пить, да как тут трезвому выжить?
Глава 14
От ведьмы пахло сладко. Тем забытым ароматом детства в старом поместье при бабушке. И Митенька не выдержал: втянул запах полной грудью. А Алиса, заметив этот многозначительный перформанс, заёрзала ещё сильнее под своим плащом, но промолчала. Она вообще была немногословна. И когда он притащил их в убогий лупанарий, потому что больше никуда не мог привести, все схроны не внушали доверия. И когда раздевался, осторожно вытаскивая левую руку из рукава платья, потому что та была задета пулей. В порыве погони все эмоции зашкаливают, и не этого было, а когда первый прилив сил прошёл, плечо заныло, словно в него воткнули металлический прут и с наслаждением проворачивали. Алиса помогла стянуть верхнюю одежду и аккуратными движениями убрала, пропитанную кровью, ткань с раны.
Хозяйка публичного дома, что был на задворках города, принесла вино, какую-то еду, поношенную мужскую одежду и в жестяной банке нитки, иголки и тонкие лекарские ножницы. Девчонка приготовила инструменты. Закинула в стакан с вином. Хороша была бы водка, но никто до этого не додумался. Зашивать в полевых условиях ранение для Дмитрия не в новинку, но он ещё ни разу не видел за этим занятием чародейку. Особенно такую молодую, трепетную. Заговорила она тихо, приблизившись к нему и ещё раз вглядываясь в рану.
— Князь, вы же понимаете…
В этот момент Дмитрий оказался жуть до чего непонятлив, даже слабоват умом, потому что только сел поудобнее, опершись здоровой рукой о стол, а раненую положил так, чтобы свести края разрыва.
— Что? — хрипло спросил Митя, уже предчувствуя боль от иглы, что скользнёт сначала по нижним тканям, а потом доберётся и до верхних.
Алиса сполоснула руки в умывальнике на резных ножках, что стоял прямо в комнате, стряхнула их и вытерла не сильно чистым
